Протокол "Второй шанс"

Где-то сбоку Скрибония облегченно выдохнула и сказала:

– Тогда я, пожалуй, останусь тут. Хватит с меня потрясений.

Луций кивнул и перевел взгляд на сгрудившихся сзади рабов:

– Если кто-нибудь из вас что-нибудь знает и хочет рассказать – сейчас самое время. Я понимаю, что не могу от вас ничего требовать, в конце концов – не я ваш хозяин, но все-таки.

Рабы разом замолчали. Их задумчивые взгляды скользили по ее мужу, словно они пытались вспомнить, известно ли им хоть что-нибудь и, если и да – то стоит ли эта информация его внимания. Несколько бесконечно долгих минут они стояли в задумчивости, пока Архидам первым отрицательно не помахал головой:

– Нет, прости, мне известно не больше, чем тебе.

Остальные рабы повторили за ним. Цепкий взгляд Луция остановился на одном из них, чьи пышные светлые усы выдавали в нем германца, но тот потупил взгляд – и никаких вопросов не последовало.

– Что ж, хорошо, - процедил сквозь сцепленные зубы Луций, - Ты, - он кивнул в сторону одного из двоих рабов, которых взял с собой из дому для охраны, - Ты остаешься здесь со Скрибонией, - раб кивнул и поудобнее перехватил свой меч, - А ты, - Луций уже обращался ко второму, - идешь вместе со мной и моей женой. Вам все ясно?

Рабы синхронно кивнули.

Подвал дома сына был завален разными мешками и старой мебелью, а вдоль его стен тянулись укрытые толстым слоем пыли стойки с амфорами. Сын практически не пил вина, и обширная коллекция, оставшаяся после Гортензия, простаивала, лишь изредка радуя его гостей.

Звуки их шагов отражались от толстых стен, многократно усиливаясь. Стороннему наблюдателю, не имеющему возможности их разглядеть, но только услышать, могло бы показаться, что их вовсе не трое, а намного больше. Но здесь они были одни – и никто не мог их слышать.

Луций остановился примерно на середине большой комнаты и огляделся. Свет от светильника в его руках выхватывал из полутьмы ряды запечатанных амфор и сложенные из грубого камня толстые стены. Больше она не видела ничего. Луций, по всей видимости, тоже.

– Нам нужно рассредоточиться, - нахмурившись сказал он, - Если кто заметит или услышит что-то странное – кричите.

Если до того, как они спустились в подвал, еще оставалось какое-то место для сомнений, то сейчас, идя вдоль бесконечных рядов амфор, уходящих в темноту, Атия была уверена в том, что им не удастся ничего здесь обнаружить. Она не ощущала никакой опасности, а ровный слой пыли, который то и дело заставлял ее чихать, только служил подтверждением ее ощущениям.

Этим подвалом пользовались очень и очень редко.

А дверь наверху… Мало ли могло существовать причин ее заделать?

Фалернское, книдское, опять фалернское.

Все амфоры были подписаны не только наименованием и регионом происхождения, но и датой сбора урожая – и чем дальше вдоль стоек уходила Атия, тем меньшее количество надписей все еще можно было прочитать. Зная друзей Гортензия – это было чем-то удивительным.

Фалернское, книдское, подсохшая бордовая дорожка на полу, фалернское…

Стоп!

Атия встала как вкопанная и уставилась себе под ноги. Глаза ее расширились, а по спине побежали холодные мурашки. Бордовая дорожка, что тянулась вдоль рядов амфор, вела в темноту и даже не думала исчезать, сколько она ни моргала, пытаясь отогнать морок.

Может быть, кто-то просто разлил вино? Да, наверное, тут просто кто-то разлил вино.

Едва справившись с оцепенением, она позвала мужа:

– Луций? – голос надломился на полуслове. Никто ее не услышал, - Луций?! – прокашлявшись, громче повторила она.

– Да? – отозвался отдаленный голос мужа.

– Луций, иди сюда. Я, кажется, что-то нашла. Тут… Кровь? – неуверенно предположила она, - Или вино кто-то разлил. Не пойму.

Боги, пусть это будет вино, пусть это будет вино!

Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем рядом раздалось сопение раба, и подбежавший вслед за ним Луций опустился на колени возле подозрительного пятна. Внимательно рассмотрев его, он провел по грязному полу пальцем и, подняв его на свет, констатировал:

– Кровь, - он растер вязкую субстанцию пальцами, - Я практически в этом уверен. Посвети, пожалуйста, - тут же попросил он.

С замиранием сердца, Атия поднесла светильник ближе к его подернутой редкой проседью голове. Луций внимательно посмотрел на свои перепачканные пальцы, а затем провел рукой по полу и добавил:

– И пыли здесь почти нет. Посмотри сама.

Она опустилась на колени рядом с мужем. Стоявший сбоку раб покрепче сжал меч в своей руке и крутил головой во все стороны, пытаясь не упустить ситуацию из-под контроля.

Пыли на полу, в отличие от всего остального подвала, действительно практически не было.

– Здесь кто-то был. Причем, относительно недавно, - Луций не спрашивал – он утверждал, без малейшей толики сомнения, - Пойдем, посмотрим куда ведет этот след. Эбурий, не отставай.

Луций поднялся на ноги, быстрым, отработанным движением достал меч из ножен и, разгоняя темноту светом светильника, пошел вперед первым. Словно завороженная, Атия шла за ним, стараясь не смотреть себе под ноги.

Это не могла быть кровь. Откуда вообще могла взяться кровь в подвале ее сына? Сюда никто не мог проникнуть незамеченным.

Светильник выхватил из темноты грубую кладку стен. Луций резко и неожиданно остановился, и, не успев затормозить, Атия врезалась в его спину.

– Луций, ты чего? – недовольно спросила она, потирая нос.

– Здесь кого-то убили… - ошеломленно сказал Луций.

Недоверчиво вздернув бровь, она вышла из-за его спины – и замерла, в ужасе прикрыв рот ладонью. Ком поднимался откуда-то из горла, и она не была уверена в том, что ей сейчас не станет плохо.

Пол за стройными рядами стоек был залит кровью. Такая же свернувшаяся и подсохшая, она была здесь не первый день, а ее количество вызывало сомнения в том, что тот, кому эта кровь принадлежала, имел хоть какой-то шанс выжить.

Рука Луция дрогнула. Светильник качнулся, и на полу что-то блеснуло. Словно завороженная Атия подошла к предмету и, опустившись на одно колено, подняла его. Вязкая и подсохшая кровь въедалась в ткань ее столлы, но это было последним, о чем она сейчас думала.

Между ее пальцев блестело заляпанное кровью кольцо сенатора.