Прототип 2.0 | Часть III

Всё должно быть сделано правильно. Внешне.

Внутренняя «правильность» приходила как-то сама. Как будто вечная бумажная волокита слой за слоем снимала боль, превращая её из острой невыносимой, режущей глаза и душу, в тупую терпимую. Ту самую боль, которая может преследовать годами, а потом становится частью жизни.

Но череда бумаг и церемоний закончилась. Вспыхнула пламенем, принимая в свои объятия гроб. Все лишние вышли, позволяя близким проститься, содрать, наконец, с лица маски вежливости. Но слёз почти не было. Сайто молча стоял, глядя на пламя. Уголки губ едва заметно подрагивали в грустной улыбке. Акеми, стараясь всхлипывать как можно тише, вытирала красные глаза. Юки молча поклонился, рядом поклонились родители…

А дальше всё слилось.

Будто кто-то провёл по времени пальцем как по свежей масляной краске, смазывая рисунок в одну цветную длинную полосу без деталей и очертаний. Смазались специальные палочки и белые-белые кости, смазалась урна, смазались служители храма и свежая земля.

Вдруг в глаза бросилась надпись «Сайто Хотару». Специальный состав смывал с чётко выгравированных иероглифов имени алую краску [2] . С последним движением губки что-то в голове, в душе, в сердце щёлкнуло коротким «всё».

2

В Японии есть практика, когда заказывается одно надгробие для нескольких членов семьи. Это делается из финансовых соображений. В этом случае имена ещё живых членов семьи пишутся особыми красными чернилами, в том числе чтобы защитить их. Хотару-сан подготовила всю церемонию от и до заранее и использовала этот обычай для себя.

Патч установлен.

Отката в игре под названием Жизнь ещё не придумали.

Мир перестал вертеться, собрался заново, нашёл свою форму. Правильную и наполненную. Просто другую. От аккуратного надгробия, ювелирно украшенного цветами сакуры, исходило необъяснимое спокойствие, чувство равновесия и силы. Постоянная суета, энергия, непостоянство, окружавшие Хотару-сан в жизни, вдруг отошли на второй план. Юки видел теперь, насколько сильной она была женщиной, как много смогла сделать, узнать и понять за свою жизнь. И, главное, как много успела дать другим.

Осталось установить в квартире алтарь [3] .

Ведь Хотару-сан теперь прекрасный, надёжный покровитель. Особенно для своего слишком резкого, слишком прямолинейного и не слишком любящего думать сына. Юки понял, наконец, почему Сайто стал таким спокойным. Уж для него Хотару-сан всегда могла найти правильные слова. Пусть в этот раз они и были написаны на бумаге.

Сгустились сумерки. Церемония прощания закончилась. Живые расходились по своим делам, оставляя кладбищу покой, тишину и голоса монахов, читающих сутры. Юки едва заметно улыбнулся. Надгробие Хотару-сан осталось за поворотом. Над ним, никем не замеченные, появились тонкие золотые нити, сплелись в бонсай сакуры, распустились цветами, уронили пару золотых лепестков.

3

В Японии очень силён культ предков. Считается, что после смерти человек не покидает семью, а остаётся в ней в новом состоянии на высшей ступени. Потому в доме старшего ребёнка/прямого наследника устанавливается алтарь. Кроме того, в некоторых регионах считается, что после смены двух поколений предок переходит на новую ступень и становится ками (божеством-покровителем).

— Долго оно так будет?

— Семь дней. И… если у меня получилось, будет появляться на каждый Обон [4] .

Юки показал Сайто раскрытую ладонь. В руке, цепляясь за пальцы тонкими кожаными шнурками, лежали подвески из эмнида. Две вместо трёх.

— Я подумал, хороший подарок. Как дальше? К нам в дом?

— Не, — Сайто качнул головой, — я домой. И это… Ну… Снимать квартиру охренительно сложно, а? Документы всякие, бабло сливать, опять же.

— Эм. Не так уж и… Хотя. Ты прав, конечно. Но, мне кажется, тебе лучше поговорить с Акеми. Ей почти двадцать.

4

Обон (??) — японский праздник поминовения усопших. Длится три дня. В июле или августе (зависит от региона). Считается, что в это время года души предков возвращаются к живым и посещают своих родных. Обон называют ещё Праздником фонарей: фонари вывешиваются с наступлением темноты, чтобы души предков могли найти дорогу домой.

— Идея отстой. Мы ж шляемся по разломам, а у неё и так крыша едет от недостатка внимания. Подумай сам: вот мы в разломе и вот мы знаем, что она осталась одна в квартире. После всего, что случилось, ни ты, ни я нормально работать не сможем.

— Пока мы в разломе она может быть у родителей…

— Не вариант. Так что с меня хата, с тебя жратва. Идёт? Я ж, ёпт, даже рис себе не сварю. А фастфуд после маминой кухни почти оскорбление.

— По рукам, — кивнул Юки и сел в машину следом за другом. — Только дом пустым всё равно оставлять не надо. На рейды, в смысле. Нравится тебе или нет.

— Есть идеи?

— Ну… Хм… Помню, Мию-чан давным-давно болела всякой аквариумистикой и заразила этим своих подружек. Акеми тогда всю неделю убеждала отца, чтобы ей разрешили поставить хотя бы «банку на десять литров». Но отец принципиально против животных в доме. Любых. Так что Акеми пришлось смириться. А у тебя в квартире места много, уж на тумбочку с аквариумом хватит. Всяко лучше собаки или там хомячка, присмотра особо не надо. Предложи? Уверен, Акеми будет прыгать от счастья. Тут и повод заходить хоть через день, видеться будете чаще.

Сайто ухмыльнулся:

— Тогда у тебя, брат, появится повод куда-нибудь сваливать на подольше.

Спорить Юки не стал. Только удивился, как много Хотару-сан предсказала в своём письме. Не просто так оно было написано, будто Юки уже живёт в их квартире. Даже советы по ремонту в комнате Сайто и, да, список интересных мест для прогулок по вечерам.

Юки со вздохом откинулся на спинку кресла. Время опять сделало какой-то непонятный кульбит, сложив вечность в одно мгновение. Пролетевшие дни казались далёкими-далёкими, нереальными, словно Юки опять проспал год или два. Второй всё это время не проявлялся. В кулаке так и были зажаты две подвески из эмнида: Юки интереса ради попытался использовать «Исцеление», сразу отозвалась забытая за эти дни система:

[Неверная цель]

Похоже, идея с амулетами не так проста, какой выглядела поначалу. Хотя из-за Второго Юки знал, что она вполне выполнима. Ещё успеет придумать и попробовать. Если Валентин не солгал, в запасе остался целый день отдыха.

И тут, словно угадывая мысли, квакнул телефон. Именно квакнул. Юки подслушал у Акеми сигнал сообщения, списанный с озвучки жабы в каком-то из аниме. Отвратный сигнал. У Акеми он стоял на главу студсовета.

Сам Юки с некоторым злорадством поставил его на входящие от Аткинсона. Сообщение разливалось в сожалениях и соболезнованиях. Юки промотал весь ржавый мёд не читая, пока не добрался до сути. А суть проста и очевидна: Аткинсон, конечно, всё понимает, но срочно желает встретиться и не хотел бы откладывать разговор слишком уж долго.

— Завтра поедешь? — между делом спросил Сайто, даже не спрашивая кто и что хочет.

— Не поеду.

Пальцы набрали ответные благодарности. Правила этой игры Юки и раньше знал наизусть, а за прошедшую неделю смог отточить этикет до совершенства. Раз уж Аткинсон ничего не может сделать с Валентином — пусть терпит.

Ещё один день.

Запись пятнадцатая

Руби в который раз читала и перечитывала отчёты, сводку от Доктора, подробнейший доклад Валентина: тот смог помочь Сато Юки справиться с жаждой крови. Руби читала и перечитывала информацию об этом телохранителе — Сайто Рю — который был назначен по настоянию самого два-ноль. В документах особенно подчёркивалось, что эти двое всегда действовали слаженно, будто прошли многие годы тренировок.

Руби читала и перечитывала…

Там и тут возникали разные заметки: про меч, про оползень в первом рейде и блуждание по пещерам, про Дварго и — как же Руби не заметила раньше! — второго человека, которому досталось знание языка. Это Рик Алет подробно рассказывал, как он договаривался с помощью Спящего.

А Сайто?

Сайто Рю получил силу просто так! В отчёте Наблюдателя прямо говорилось, как мечник внезапно начал понимать язык dahelle, без всякой магии и действий с их стороны.