Провидец

– Пётр, вы вот не сознаетесь в преступлении, хотя против вас налицо много веских улик, - так начал свой допрос Купцов, - Теперь скажите мне: неужели Вы, человек бывалый, до сих пор не отдали себе отчета и не уяснили себе, по какому случаю возле вас крутится столько высокопоставленных лиц?

– Мне почем знать, - отвечал тот, – Красив я может.

– Всё шутковать изволите, а между тем, собрались они тут, чтобы Вас, за убийство судить военным судом, с применением полевых военных законов. Знаете, чем это пахнет?
– не спуская глаз со Жданова, с ударением сказал Купцов.

– Таких законов нет, чтобы за простое убийство судить военным судом, да я и не убивал, значит, меня не за что ни вешать, ни расстреливать! Так что не гони, господин начальник, - ответил Пётр.

– То есть как не за что? – картинно удивился Фёдор Михайлович, - Там сейчас Шишков соловьем распевается, мол Вы в дом заходили. Стало быть, и руки у Вас по локоть в крови.

– Пускай бы даже и заходил. Это совершенно не значит, что убивал.

– Кому до этого есть дело, когда бумага на руках? К тому же, это не простое убийство. Вы забываете, что князь Аренсберг состоял в России австрийским политическим послом, поэтому Австрия требует, подозревая политическую цель убийства, военного полевого суда для главного виновника преступления. А это, как вы сами знаете, равносильно смертной казни. У судей интерес скорее дело закрыть да отчитаться. Смотрите сами. Лично я не верю, что вы душегуб. Вор – несомненно. Убийца? Нет. Оттого, я вас хотел предупредить, чтобы вы спасали свою голову, покуда еще есть время. Справедливости жажду.

– Брешете вы все. Я ничего не могу сказать, отпустите меня спать, – потребовал Жданов.

– Как знаете, - сказал Купцов, поднимаясь со стула, - Шишков ваш, дуб дубом, однако, сразу смекнул во что вляпался. Теперича спасается всеми средствами. Прощайте.

На этом допрос закончился. Ощутимого результата он не дал, но я видел, что страх запал в его душу.

На следующий день, в шестом часу утра, я был разбужен дежурным чиновником, который сообщил что Жданов желает видеть Купцова, и мы вместе отправились в допросную комнату.

– Скажите, когда будет этот суд, чтобы успеть кое - что порешать, - проговорил Жданов, и по голосу его я сразу понял, что не для распоряжений ему это надо знать, а для того, чтобы выведать у Купцова подробности.

– Суд назначен на завтра, а сегодня идут приготовления на Императорской площади для исполнения казни. Вы знаете какие. На это уйдет целый день.

– Ну, так, значит, тут уж ничем не поможешь. Проклятье. Что же так быстро то?
– с нескрываемым волнением проговорил Петруша.

Фёдор Михайлович поспешил успокоить его, сказав, дескать отдалить день суда и даже, может быть, изменить его на гражданский зависит от него самого.

– Как так?
– с дрожью в голосе спросил тот.

– Всё просто. Сознайтесь, расскажите все подробно, и я немедленно дам знать, кому следует, о приостановке суда. А там, если откроется, что убийство князя произошло не с политической целью, а лишь ради ограбления, то дело пойдет в гражданский суд, и за ваше искреннее признание присяжные смягчат наказание, - закончил Купцов равнодушным тоном.

Эффект от такого заявления превзошел все ожидания: Жданов покраснел, потом побледнел.

– Надо обмозговать, - вдруг сказал он, - Нельзя ли водки или коньяку?

– Отчего же, выпейте, коли хотите подкрепиться, однако не теряйте времени, мне некогда, – ответил Купцов.

Я же велел подать коньяку.

– А вы остановите распоряжение о суде?
– переспросил Жданов.

– Даю слово, - ответил Фёдор Михайлович.

Выпив, Жданов, как бы собравшись с духом, произнес:

– Всё расскажу. Виноваты мы действительно. Только не в убийстве.

Вот как обстояло дело.

Накануне преступления Шишков, служивший ранее у князя Аренсберга, зашел в дом, где жил князь, в дворницкую.

– Здравствуй, Гурьян, как можешь?
– проговорил дворник, здороваясь с вошедшим.

– Князя бы увидать, - как-то неопределенно произнес Гурий, глядя в сторону.

– В это время он не бывает дома, заходи утром. А на что тебе князь?
– спросил дворник.

– Расчетец бы надо получить, - ответил парень.
– Ну, да другой раз зайду. Прощай, Петрович.

С этими словами пришедший отворил дверь дворницкой, не оборачиваясь, вышел со двора. У витрины фруктового магазина он начал оглядываться по сторонам, как бы поджидая кого-то. Ждать пришлось недолго. К нему подошел товарищ - это был Жданов, - и они вместе пошли по Знаменской.

– Ну, как?

– Все по-старому. Там же проживает и дома не обедает, - проговорил Гурий Шишков.

– Так завтра, как мы распланировали: на том же месте, где сегодня. Пойду, доложу Егору.

– Не замешкайтесь. Как к вечерне зазвонят, будьте тут, - проговорил тихим голосом Шишков.

Затем, не сказав более ни слова друг другу, они разошлись.

На другой день, под вечер, когда парадная дверь еще была отперта. Гурий пробрался в дом и спрятался наверху, под лестницей незанятой квартиры.

Князь, как мы знаем, ушел вечером из дома. Камердинер приготовил ему постель и тоже ушел с поваром, затворив парадную дверь на ключ и спрятав его в известном месте. В квартире князя воцарилась тишина.

Не прошло и часа, как на парадной лестнице послышался шорох. Гурий Шишков спустился по лестнице, отворил входную дверь в квартиру и, очутившись в передней, направился прямо к столику, из которого взял ключ. Крадучись, Гурий спустился вниз и отпер парадную дверь. Затем он снова вернулся наверх и стал ждать.

Около одиннадцати часов ночи парадная дверь слегка скрипнула, кто-то с улицы осторожно приоткрыл и тотчас закрыл ее, бесшумно повернув ключ в замке. Это были Жданов с Селивановым.

Дальше оба направились в квартиру князя и вошли в спальню. Шишков же, тихо выбрался на улицу, дабы в случае чего отвести на себя внимание.

Жданов чиркнул спичку, зажег свечку, взятую со столика, и направился из спальни в соседнюю с ней комнату, служившую для князя уборной. Селиванов шел за ним. В уборной, между громадным мраморным умывальником и трюмо, стоял на полу у стены солидных размеров железный сундук, прикрепленный к полу четырьмя цепями. Жданов нащупал кнопку, придавил ее пальцем, и пластинка с треском отскочила вверх, открыв замочную скважину.

– Занимайся, да по живее. Отрабатывай свой хлеб, - зашипел Селиванов.

У Петруши по спине побежали мурашки, и он с великим усердием стал колдовать отмычками над замком.

Однако, тот никак не хотел отворяться. Не видя от этого толку, Жданов плюнул.

– Нет, тут без ключей не отворишь. Строение шибко хитровыдуманное. Не осилю, братец, хоть убей.

– Не загадывай на ночь, – с угрозой сказал Селиванов, подняв Петрушу за грудки, - Где ключ?

– Шишков говорил, что князь их при себе носит, - еле живой ответил тот.