Провинциал. Книга 3

И, только заняв свои места в бронеходе, терпеливо ожидавшем нас перед рестораном, мы с подругой осознали, насколько нас вымотала эта беседа.

Но, оно того стоило. Теперь у нас есть кое-какие средства для финансирования наших многочисленных исследований и проектов.

Но, об этом мы будем думать потом. А сейчас в моей голове царила только гулкая пустота. Меня охватило, как это было одно время модно говорить, чувство полного морального удовлетворения.

Мы одержали победу в переговорах, поистине главном сражении этой войны.

Глава 13 Неожиданности. Приятные и не очень

— Мирон Авсентьевич, это я, — донеслось из трубки коммуникатора.

— «Я» бывают разные! — насмешливо ответил Соболев, — но тебя, Порфирий, я, конечно, признал. Что там у тебя такого случилось, что ты названиваешь мне прямо, вот, с утра пораньше?

— Ты уже так занят, или, может ещё толком и не проснулся? — с лёгкой ехидцей осведомился Порфирий Станиславович, — а то мне надо тебя на пару минут отвлечь.

— Говори уже, ты ж по любому более занятой, чем я, — поддел собеседника Мирон Авксентьевич.

— Хорошо, тогда слушай, — весело отозвался Злобин, — только что получил я известия с Цекко. Ты не поверишь, но обстоятельства сложились таким образом, что тот самый Антонов вышел сухим из воды, и, мало того, он ещё и Бояндина, ну, того соседа, что на него войной пошёл, таки нагнул!

— Однако… — ошарашенно выдохнул Мирон, — видать, в рубашке этот Антонов родился… А как же Овечкин? Как он такому случиться то позволил?

— А Овечкин в бега, похоже, подался, — со смехом разъяснил товарищу ситуацию Порфирий, — кто-то решил ему старое припомнить и, похоже испугался Петя не на шутку. И, кстати, ещё и Сирота пропал…

— Ага, ну Сирота, это жучара ещё тот, он всегда нос по ветру держал, — заметил Соболев, — значит, проблемы не только у Овечкина, но и у всего фонда «Недра»…

— Ну, это пока не факт, — ответил Злобин, — остальные упыри пока никуда не делись…

— Это до поры… Уж поверь мне, у дражайшего Павла Григорьевича не задница, а детектор неприятностей, причём, запредельной чувствительности. Так что, следи за новостями, то ли ещё будет…

— Эх, твоими бы устами, да мёд пить… — мечтательно пробормотал Порфирий Станиславович, — но, вернёмся к делу!

— Да, давай, а то, действительно, размечтались мы с тобой, — согласился Мирон Авксентьевич.

— Так вот, я ж про Антонова разговор завёл, и у меня к тебе всего один вопрос, — голос Порфирия стал серьёзным и деловым, — продолжаем с ним говорить о долевом участии?

— Ты знаешь, наверное, да, — задумчиво озвучил своё мнение его собеседник, — и на контрольном пакете особо не настаивай, нам с тобой и блокирующего, хе-хе, хватит…

— Значит, даёшь «добро» на продолжение переговоров? — уточнил, для верности, Злобин, — Так?

— Именно так, — подтвердил Соболев.

— Ну, тогда я этим сейчас и займусь, — Порфирий явно настроился на завершение беседы, — а ты не скучай там, если что — я на связи.

— Удачи, — Мирон нажал отбой, и раздумчиво пробормотал про себя:

— А интересно девки пляшут, — и, положив трубку на место, так же задумчиво продолжил, — аж по четыре штуки в ряд…

Свежий утренний ветер нового дня ласково погладил мою щёку и взъерошил волосы. Я подставил лицо ласковым лучам поднимающегося над горизонтом и, блаженно зажмурившись, впитывал кожей их, едва ощутимое, тепло.

Вокруг чирикали птички и прочая летающая мелочь, где-то недалеко переругивались строители, с утра пораньше приступившие к восстановительным работам. И оглушительная, невероятная тишина!

Да, ни одного взрыва, ни одного выстрела, и даже никакое боевое железо не лязгает в отдалении.

Непривычно как-то, хе-хе. Но, мирный договор подписан и надлежащим образом зарегистрирован, это уже неоспоримый факт.

Теперь предстоит на некоторое время забыть о боях и посвятить себя проблемам мирной жизни…

Впервые за много дней я занялся комплексами своих специфических упражнений и медитацией на свежем воздухе. Даже непривычно как-то…

После этого посетил полигон, позанимался с холодняком, провёл тренировочные бои с тенью и поспарринговался с тренировавшимися там гвардейцами.

Приняв душ и по самую маковку зарядившись позитивной энергией бодрым шагом отправился разгребать текучку.

Но, стоило мне только опять войти в здание, как меня отловила горничная, и обрадовала тем, что меня очень ждут в переговорной.

Вызов из метрополии по гиперсвязи. Становлюсь востребованной персоной, однако…

— Доброго утра, — поприветствовал взирающий на меня с экрана, уже знакомый мне, дядька.

Порфирий Станиславович, кажется.

— Доброе утро! — ответил я с улыбкой. А чего бы мне, в самом деле, и не улыбаться то? Войну выиграл, проигравшего ограбил, инвестор сам пришёл ко мне… Жизнь-то налаживается!

— Наш прошлый разговор прервали, — сразу перешёл к делу Порфирий, миновав стадию обсуждения погоды, здоровья родственников и отказавшись от прочего ритуального словоблудия, — но я хотел бы, всё таки, обсудить с вами перспективы нашего взаимного сотрудничества. Насколько я успел понять, вы не имеете принципиальных возражений против обсуждения этого вопроса?

Ага, — подумал я, — он точно примеривает на себя роль инвестора. Ну, что ж, инвесторам мы всегда рады, главное, чтобы они борзеть не начинали…

— Вы совершенно правы, господин Злобин, — как можно дружелюбнее оскалился я, — но вы, я надеюсь, помните, что о передаче кому либо контрольного пакета приисков речи идти не может?

— А если говорить о более скромном пакете, — Порфирий Станиславович сконструировал эдакую вопросительно-заинтересованную физиономию, — скажем, о блокирующем?

— Это можно обсуждать, — солидно согласился я, но, всё-таки, не удержался от поправки, — при условии, конечно, что имеется ввиду один блокирующий пакет для вас и вашего компаньона.

— Разумеется, на двоих, — развеял мои опасения собеседник, — значит, можно считать, что мы достигли предварительной договорённости о передаче нам блокирующего пакета акций будущего предприятия? — и хитро так на меня уставился.

— Безусловно, — подтвердил я, — но теперь мы вплотную приблизились к обсуждению ещё одного вопроса…