Провинциал. Книга 3
Шрифт:
— Ну, это телепатия, — продолжил излагать свои сомнения Семён, — но, а шлемы то тут причём, опять таки? — и хитро так на меня посмотрел.
— А при том, что на коже могли осесть споры этого гриба, — сказал я, — да и под кожу забраться могли.
— Не, ну тут это уже заливаешь, — недоверчиво прокряхтел Прокопьич, — или именно поэтому ты и устроил нам по прибытии натуральный парково-хозяйственный день с уборкой всего бункера?
— Ну, скорее, это был не ПХД, а мероприятия по радиационной, химической и биологической защите. Вообще, это надо взять за правило, ведь никто не знает, что там, за
— Дерьмо, например, — хохотнул Семён, после чего уже серьёзно продолжил, — каюсь, я должен был об этом подумать. Ну да ладно, теперь, действительно, сделаем обязательной всестороннюю и тщательную обработку по возвращении из подобных экспедиций… Так что ты там про опасности, исходящие от иномировых грибов говорил то? — снова спросил он, обернувшись ко мне.
— Ну, для того, что бы убедиться в моей правоте по поводу коварства грибов, совсем не обязательно в другие миры лазить, — улыбнулся я, — у нас, тут, на Цекко, водится один интересный грибок-паразит, так что он делает…
— И, что он делает? — заинтересованно спросила сестрёнка.
— А когда его споры попадают на муравья, грибок этот прорастает, и его мицелий проникает в нервные центры насекомого.
— Бррр, — Лизу аж передёрнуло, — ужасы какие рассказываешь… Я же спать не буду, — и она тут же надулась, как мышь на крупу. Не поймёшь этих женщин…
— Так вот, — продолжил я под гневным взглядом сестрёнки, — этот хитрый грибок выделяет какие интересные феромоны, которые заставляют муравья, вместо того, чтобы заниматься своими муравьиными делами, лезть на дерево, забираться на самый его верх и со всей дури впиваться в кору жвалами. Потом муравья попускает, он приходит в себя, и пытается освободиться, но скоро погибает…
— А грибу-то это зачем? — удивился Семён.
— А когда этот гриб вырастет, то его созревшие споры подхватит ветер и унесёт далеко-далеко,- нудным голосом народного сказителя продолжил я, — так вот они распространяются, грибы эти1.
— Ага, значит ты опасался, — улыбнулся Семён, — что мы тоже на деревья полезем и начнём там кору грызть?
— Ну, типа того, — совершенно серьёзно ответил я, — просто мы не можем знать, какие инструменты воздействия есть в арсенале этого монстра.
— Понятно, — тут Семён тоже стал серьёзен, — ты говорил о том, что с ним можно о чём-то договориться, и эта договорённость может принести серьёзные выгоды?
— Ну как, у меня создалось впечатление, что для него договорённости, это пустой звук… — начал излагать своё мнение, — но, тем не менее, с ним можно договариваться, если удастся, конечно, построить надёжную систему гарантий.
— А что мы с него поиметь то сможем? — это в Истер меркантильность проснулась.
— Там очень много чего на этой несчастной планете есть. Есть артефакты сгинувших цивилизаций, например. Такие, как неплохо сохранившаяся техника, информационные центры, ну и, я думаю, там ещё много чего можно присмотреть…
— Ну, тогда имеет смысл с ним говорить, — согласилась Истер, — только вот мне не очень нравится то, что он от нас хочет…
— Распространяться он хочет, проворчал я, — и вот тут встаёт вопрос, а куда мы его распространять будем? Врагам подсаживать, разве что…
—
Ни в коем случае! — это до сих пор молча слушавшая нас Светлана, наконец, подала голос, — Это надо с самого начала исключить.— Почему это? — удивился я, — это же идеальное оружие. У него же принцип существования: «Всех убью, один останусь»…
— С чего эт ты взял то? — прищурилась Светка.
— Ну, как… — я немного задумался, — на протяжении нашего разговора он не прекращал попыток пробиться через мою защиту…
— А с какими целями? — продолжала наседать эта зануда, — Как ты думаешь?
— Ну, что бы мне в мозги забраться, — пролепетал я, начиная догадываться, что она имела ввиду.
— Правильно! — Светка аж воздела вверх указательный палец, что бы этим жестом подчеркнуть важность и правильность высказываемых соображений, — он пытался взять тебя под контроль! Но не для того, чтобы тебя уничтожить, а для того, чтобы управлять тобой!
— Ты хочешь сказать, что он…
— Да, он может подчинить наших врагов для достижения своих целей.
— Ага, — я продолжил эту мысль, — и он, вместо того, чтобы их уничтожить, сможет их использовать, в том числе, и против нас, получая, таким образом дополнительный рычаг давления. Таким образом он сможет выкручивать нам руки и обеспечивать нашу покладистость при заключении дальнейших сделок…
— Ну да, — согласилась Светлана, — а что ему захочется сделать, мы не знаем. И вообще, перефразируя известную поговорку: «Грибная душа — потёмки»…
Точно, — согласился Семён, и, уже глядя на меня, сказал, — похоже, мы упираемся в тупик.
— Нет, — в разговор теперь вступила Ня, но, судя по тому, что она таки заговорила, то речь у неё пойдет о чём-нибудь кровавом.
Она всё-таки хищница, хоть и разумная, и вполне себе гуманоидно выглядящая. И всем переговорам и прочим разным мирным процессам предпочитает хорошую драку.
И теперь она излагала своё видение возможных направлений приложения наших сил:
— На самом деле разыскать миры, где нет разумной жизни, и где может прижиться этот самый Мицелий, я думаю, большого труда не составит.
— Поддерживаю, — сказал я, удивившись тому, что ни о каком насилии речь пока не пошла.
— И, кроме того, мы должны получить возможность уничтожения этого монстра — она заканчивала речь именно, что в своём духе, — таким образом мы обеспечим гарантии выполнения им достигнутых договорённостей.
Удивляться я тут же перестал.
Бескомпромиссная ликвидация оппонента — это жизненное кредо нашей ласковой кисули. Помнится, и в нашей истории был один весьма суровый политик, которому приписывают авторство крылатой фразы: «Есть человек, есть проблема, а нет человека, нет и проблемы»… Такая же логика.
— Как же ты собираешься его уничтожать? — поинтересовался Семён, — ты его своими мечами то не достанешь…
— Надо думать, — икати не считала задачу невыполнимой, — любой организм смертен, только к каждому нужно иметь свой подход. Кому-то можно без особых затрат горло порвать, а с кем-то и повозиться приходится. Но конец-то всегда один, — и она кровожадно оскалилась.
И тут я с ней согласен.
В нашем фольклоре был один, условно-бессмертный персонаж. Звали его Кощей Бессмертный.