Проводы на тот свет

...Андрей Иванович изредка позванивал Кострову, осведомлялся о здоровье, самочувствии, интересовался, чем может быть полезен.

Костров благодарил и отвечал, что ему ничего не нужно.

Уход Алексея из прокуратуры Юрьев горячо одобрил:

– Правильно сделали, Алексей Георгиевич, что завязали с ментами. Не те это люди, с которыми вместе можно на дело идти...

– Эй, - расхохотался Алексей.
– Вы перепутали, с кем беседуете.

– А чего? Дела - ведь они разные бывают, - рассмеялся и Юрьев.
– Не обязательно уголовные.

С юмором у него было все в порядке.

Года полтора назад Юрьев позвонил Алексею и пригласил на день своего рождения, первый после выхода из изолятора.

– Жду вас с супругой. Заодно отметим и мое освобождение...

– Увы, супруги у меня в данное время нет, - Алексей ещё не определился, как ему отнестись к неожиданному приглашению.

– Что так? Впрочем, не объясняйте, такое бывает... Давно?

– Почти год.

– Для молодого мужика - срок... Так придете?

– Неудобно как-то...

– Алексей Георгиевич, я ведь теперь вне подозрений, благодаря вашей милости. Или зазорно? К тому же вы лишились не только супруги, но и работы в прокуратуре. Для меня это - плохо, все-таки был знакомый человек в этом ментовском заповеднике. Для вас - хорошо - унесли ноги. Так что вы теперь свободный гражданин свободной страны, - в тоне, каким произнес последнюю фразу Андрей Иванович, явно слышалась ирония.

Алексей недолго колебался. В самом деле, что он теряет? Из прокуратуры только ушел, точнее, его оттуда "ушли", в еженедельник лишь начал оформляться. Действительно, свободный человек в свободном полете. У него в последнее время было небольшое амурное приключение с секретаршей из пРокуратуры, но это так, скорее от тоски и одиночества. Она была серьезной особой, с мужем и детьми, держалась за свое место, панически боялась огласки, но соблазн утешить Алексея, которого кинула_супруга, не смогла преодолеть.

– Убедили, Андрей Иванович, - сдался Алексей.
– говорите адрес.

– За вами заедут. В семь выйдите из подъезда, машина вас будет ожидать.

– Тогда запишите мой адрес...

– Не смешите людей, господин Костров. Неужто я не узнал, где вы живете-обитаете?

– Ладно-ладно,..
– засмеялся Алексей.
– До встречи.

– Вот ещё что, - заторопился Юрьев.
– Если есть подружка - берите с собой. Но лучше не надо, я вам здесь подберу - вкус у меня отличный. Проверю, - рассмеялся Алексей.

Аромат неожиданной авантюры манил его. Юрьева освободили, но это не значило, что он кристально честный и законопослушный гражданин. Очевидно и друзья его примерно из той же сферы, расположенной где-то между законом и криминалом. Причем, наверняка к криминалу ближе.

В обозначенное время Алексей вышел из подъезда и увидел "мерс" с тонированными стеклами. У полуоткрытой дверцы стоял серьезный мужик в строгом темном костюме, белоснежной сорочке и очках, смахивающий на доцента вуза или клерка преуспевающего банка.

– Алексей Георгиевич? Пожалуйте в машину, мы вас ждем.

Какое-то время ехали молча, Алексей, как важная персона, на заднем сиденье, мужик в темном костюме - рядом с водителем, упакованным тоже в строгом стиле - солидный костюм, белоснежная сорочка, неяркий, но явно не дешевый галстук.

– Вы не представились, - сказал Алексей мужику.

Впрочем, на "мужика" сопровождающий его человек совсем был непохож ни одежкой, ни жестами, ни манерами.

– Извините. Яков Михайлович Свердлин, начальник службы безопасности у Андрея Ивановича.

– Почти Свердлов...

– Мой отец, коммунист с большим стажем, очень гордился такой схожестью фамилий. Его звали Михаилом и, естественно, он дал мне имя Яков.

Вот так все и переплелось в России. Отец был старым коммунистом, а сын служит не поймешь кому - то ли криминальному авторитету, то ли честному, удачливому коммерсанту.

– Кто вы, Алексей Георгиевич, я знаю, - внес ясность Свердлин.

– Ну и как я?
– чтобы поддержать разговор, осведомился Алексей.

– Многие вам благодарны за то, что вы отвели напраслину от Андрея Ивановича. Вы, сами того не осознавая, утвердили мнение, что среди ментов тоже встречаются люди.

Пивной бар, куда приехали, находился в старом, послевоенной застройки, здании. Рядом со сверкающим неоном парадным входом была неприметная дверь служебного входа. Через него и вошли. Пивной бар был "передней". За нею в глубине находились просторные, со вкусом обставленные и отделанные апартаменты, состоящие из продолговатого банкетного зала и нескольких примыкающих к нему комнат. Стол уже был накрыт, гости собрались.

Здесь не принято было представляться. Гостей встречал хозяин и он один точно знал, кто есть кто. Андрей Юрьевич тепло обнял Алексея, позвал:

– Марина Степановна!

Подошла миловидная женщина чуть старше среднего возраста в ниспадающем волнами к полу, нежно-сиреневом платье, с бриллиантиками в мочках маленьких, красивой формы, ушей.

– Моя супруга... Кто Алексей Георгиевич ты, Мариночка, знаешь.

– Да, да... Алексей Георгиевич, я за вас каждое воскресенье зажигаю свечу в церкви.
– Она в свою очередь позвала:

– Тая, подойди к нам.

Приблизились девушка, совсем молоденькая, модненькая, из тех, кого называют тинэйджерками.

– Наша дочь Таисия, - представил её Андрей Иванович.
– Таечка, позаботься об Алексее Георгиевиче, мне и маме надо заняться другими гостями.

Это была большая честь - Юрась отдавал его, Алексея, на попечение своей дочери - юной красавицы.

Таисия сделала чуть приметный жест и тут же подлетел официант в смокинге.

– Мне коку, а вам?
– она вопросительно глянула на Алексея.

– Для начала - коньячок.

– Какой?

– Если есть, "Бурбон", - Алексей пробовал "Бурбон" лишь раз в жизни и напиток произвел на него большое впечатление.

Официант наклонил голову с безупречным пробором, испарился, чтобы через три минуты появиться с заказом.

– Я вас таким и представляла по рассказам папы - стройным, широкоплечим, с умНыми глазами.

– Смотрите, влюбитесь, - пошутил Алексей.

– А почему бы и нет? Мне нравятся мужчины в возрасте... и с опытом. Но вы можете сегодня быть спокойны, папа велел вас представить Виолетте ПетРовне, она скоро будет. А я... может быть, когда-нибудь.

Она сообщила все это серьезным тоном, лукаво поглядывая на Алексея.