Proxy bellum

— Из хорошего железа не делают гвоздей, а хорошие люди не идут в армию. Это народная китайская пословица вот уже несколько тысячелетий. Если для нас воинская доблесть — это без всякого сомнения высшее проявление человека, то у них во главе угла стоят чиновники. Плохие из них вояки. Не умеют, не любят и не хотят.

— Слишком много усилий, — покачал головой Петен.

— Согласен. Поэтому я и говорю — две-три зоны. Справятся — молодцы, нет — ну и ладно. Нам больше достанется.

— А Индия? Древняя культура.

— Они замкнуты сами на себе и не смогут распространить свое влияние на окружающее пространство. Очень специфическая культура. Да и отношение к иным народам крайне занятное. Может быть, вы не в курсе, но после посвящения своих храмов европейцами они заново их освещают. Тоже самое они делают только после посещения храмов неприкасаемыми — низшей их кастой. Если же послушать их разговоры, то самый лучший не индус, проживший свою жизнь достойно, после смерти переродится женщиной самого ничтожного клана неприкасаемых. А после того, как проживет и эту жизнь достойно, то станет в этом клане мужчиной.

— Вы серьезно?

— Более чем. Мы для них полулюди. Неполноценные существа. Все мы — не индусы. Но в силу определенных обстоятельств, им плевать на нас. У них своя жизнь и свои цели. Как вы понимаете, при таком подходе выстроить какую-либо значимую зону влияния они не смогут. Им другие люди не нужны.

— У меня иное представление об Индии.

— Да Бога ради. Мы даже можем попробовать создать две восточные Империи. Вы — Индию, мы — Китай. Но это — мелочи. Главное, чтобы мы с вами сошлись в главном — в наших взаимоотношениях. Не так ли?

— Без всякого сомнения.

— Я знаю, что Франция воспринимает себя духовным наследником Западной Римской Империи. И Наполеон Бонапарт этого не скрывал. Так ведь?

— Да.

— А Россия считает себя наследником Восточной Римской Империи. Чем вам не модель? Хотя, пожалуй, провозглашать наши страны Империями будет несколько опрометчево. В идеале еще Китайскую Империю в какой-то форме возродить и все это грамотно сбалансировать.

— Мне казалось, что вы очень дружны с Муссолини. — задумчиво произнес Петен.

— Конфигурации этих зон обсуждаемы. В конце концов при Юстиниане Италия была в составе Византии. Да и определенные нейтральные зоны нам тоже нужны. Чтобы не так сильно искрило.

— В Париже вряд ли с таким взглядом согласятся.

— Ничего страшного. Противоречия вынудят нас шевелиться и искать решения. Главное, чтобы не случилось безумия Великой войны.

— Допустим. Хм. Французский посол уже обманул вас. А вы мне такое предлагаете. На что вы рассчитываете?

— На то, что вы больше француз, чем англичанин.

Петен промолчал. Лишь невольно дернув щекой, словно от оплеухи.

— Кстати, что мы разговоры разговариваем на сухую? — и махнул в сторону мангала. — Заодно и то, что нам повар приготовил отведаем. Если честно, между нами, я не был уверен в том, что мне насоветовали по кулинарии в отношении французской кухни. Поэтому я подстраховался с более простыми блюдами.

— Вот как? Мне казалось, что русские аристократы знают в ней толк. А их довольно много вернулось домой.

— Знают. Но вся эта встреча готовилась впопыхах, так что я просто не успел ни у какого надежного знатока проконсультироваться. Ведь речь не о ресторанных блюдах, а о пикнике.

— И что вас так смутило?

— Ну… понимаете. Мне сказали, что во Франции все любят устриц и лягушек. Мне это показалось странным. Но времени проверять уже не оставалось. Поэтому вот, — произнес Фрунзе и указал на мангал, где жарилось несколько шампуров с большими жирными лягушками. — При всем уважении к Франции я к таким изыскам не готов. Да и не уверен, что консультант надо мной не пошутил. Поэтому и решил подстраховаться. И заказать блюда попроще, но проверенные.

Филипп подошел поближе. Взял один такой шампур. Покрутил с каким-то ошалелым видом перед собой. Словно бы изучая какую-то диковинку. Осторожно поставил его обратно. После чего с какой-то особой брезгливостью вытер руки о фартук повара.

— Полагаю, что ваш консультант обладал отвратительным чувством юмора. — с едва скрываемым раздражением произнес он.

— Мне тоже так показалось. Но мало ли? Вон шведы сюрстреминг едят. Эта тухлая рыба. Так-то вроде как квашенная, но воняет как тухлая. И никто кроме шведов ее добровольно есть не желает. Так что, мало ли? В мире полно необычных вещей.

— И кто так пошутил? Если не секрет, конечно. Я его знаю?

— Александр Михайлович. Великий князь. Также известный как Сандро. Вы должны его знать.

— О… да… устриц он тоже предложил вот так приготовить? — кивнул Петен на вертел с жирными жареными лягушками…

— Он рассказал, что их едят… — начал Фрунзе травить очередную кулинарную байку.

Разговорились.

И так, слово за слово, смолотили с десяток шампуров хорошего шашлыка из молодого барашка, вперемешку со сделанным из свиной шейки. Не брезгуя помидорами, зеленью и прочем.Само собой, под приличное сухое красное вино.

И чем больше вина в них вливалось, тем меньше становилась напряженность. Да и шутки начинали вызывать не раздражение, а улыбки. Так что… дошло даже до того, что Петен попробовал лапку жареной лягушки. Долго плевался и полоскал рот вином. А потом клеймил тех придурков, что придумали этот стереотип…

— Японцы, как ты верно заметил, опасны, — заметил Петен. — Очень опасны. И чтобы возродить Китай их нужно сломать. А это крайне непростая задача.

— Они сами себя сломают. — икнув, заметил Фрунзе. — Нужно им просто помочь. Их ресурсы не безграничны, в отличие от амбиций. Они сами надорвутся, если правильно подойти к делу.

— Допустим. А англичане? Они ведь все еще сильны. Ты меня, конечно, прости, но то, что Союз получил американский флот еще ничего не значит. У вас нет традиций. У вас нет моряков. У вас нет целей для него. Постоит-постоит, да и скиснет. Я вообще удивился что они согласились перебраться к вам. Поэтому англичане все еще держат титул главной морской нации. И крепко держат. И будут держать, контролируя моря.

— Ну это поправимо, — криво усмехнулся генсек.

— Ты думаешь?

— Уверен. Кроме того, нам столько кораблей не нужно. И мы часть, пусть и не самую лучшую, может продать вам. Чтобы уравнять ваши шансы с лайми. За какую-нибудь колонию. Например, в Африке. Или еще где. Это обсуждаемо.

— Уровнять шансы? Ты ничего не путаешь? У них все еще серьезный флот, даже несмотря на все твои шалости.

— Доверься мне…

* * *

Глубокой ночью того же дня.