Пройти по Краю Мира

— Как долго их не будет?

— Это ты нам скажи, товарищ, — ответили ему. — Сколько времени понадобится, чтобы выгнать японцев?

За следующие два месяца я сильно похудела. Гао Лин приходилось заставлять меня есть, и даже тогда я не чувствовала вкуса еды. Я не переставала думать о проклятии Обезьяньей Челюсти и рассказала о нем Гао Лин, и больше никому. Сестра Юй проводила молитвенные собрания, прося чуда, чтобы коммунисты как можно скорее выгнали японцев, чтобы Кай Цзин, Дун и Чао побыстрее вернулись к нам. Учитель Пань бродил по дворику, оглядывая окрестности влажными полуслепыми глазами. Несмотря на то что бои происходили на других склонах, мисс Грутофф и мисс Таулер больше не выпускали девочек за пределы монастыря. Они наслушались страшных историй о том, как японцы насиловали девушек и женщин, нашли огромный американский флаг и повесили его над монастырем, словно это был какой-то оберег, который должен был защитить их от зла.

Через два месяца после исчезновения мужчин молитвы Сестры Юй были услышаны, но лишь наполовину. Рано утром в ворота вошли трое мужчин, и мисс Грутофф стала бить в гонг, находящийся в ухе Будды. Вскоре все принялись кричать, что вернулись Кай Цзин, Дун и Чао. Я бросилась во двор так быстро, что споткнулась и упала, чуть не сломав лодыжку. Мы с Кай Цзином заключили друг друга в объятия и стали всхлипывать от счастья. Он осунулся, кожа стала темнее, он пропах дымом. И глаза стали другими. Я до сих пор помню, как тогда подумала, что в них что-то погасло, какая-то часть жизненной силы покинула его уже тогда.

— Японцы захватили холмы, — сказал он нам. — Они разогнали наш отряд.

Вот так Сестра Юй узнала, что чудо, о котором она молилась, произошло лишь наполовину.

— Они придут сюда, за нами.

Я нагрела воды и вымыла его, усадив в узкую деревянную бадью. Потом мы пошли в нашу спальню, и я завесила окно тряпицей, чтобы там было темно. Мы легли, и Кай Цзин стал укачивать меня и разговаривать со мной мягким баюкающим голосом. А я всеми своими чувствами впитывала его присутствие, его руки, его взгляд, который он не сводил с меня.

— Нет никакого проклятия, — говорил он.

Я вслушивалась, стараясь заставить себя поверить, что мой муж рядом и всегда будет так разговаривать со мной.

— Ты очень смелая и очень сильная, — продолжал он.

Я хотела запротестовать, сказать, что я не хочу быть сильной, но слезы не давали мне этого сделать.

— Ты не можешь этого изменить, — говорил он, — потому что это в твоем характере.

Кай Цзин целовал мои глаза, говоря:

— Вот это и есть красота: ты красива и любовь красива. Мы с тобой красивы. Мы — часть божественного, и нас не изменит время.

Он говорил до тех пор, пока я не сказала, что верю ему, пока не согласилась с тем, что этого достаточно.

Японцы пришли за Кай Цзином, Дуном и Чао тем же вечером. Мисс Грутофф была очень смелой и объявила, что она американка и они не имеют права заходить на территорию приюта. Только они не обратили на нее никакого внимания. Когда солдаты направились к комнатам, где под кроватями прятались девочки, Кай Цзин и другие мужчины вышли вперед и сказали, что их не нужно искать. Я попыталась пойти вслед за ними.

Через несколько дней в общем зале раздался вой. Когда Гао Лин пришла ко мне с красными глазами, я велела ей замолчать и не говорить то, о чем я и так знала. Целый месяц после этого я пыталась думать о Кай Цзине так, будто он был еще жив, и потом еще какое-то время я верила в то, что он сказал: «Никакого проклятия нет». Но затем я позволила Гао Лин произнести страшные слова.

Два японских офицера допрашивали их днем и ночью, пытаясь выбить из них информацию о том, куда ушли коммунисты. На третий день они вывели Кай Цзина, Дуна и Чао вместе с тридцатью жителями деревни и выстроили их в шеренгу. Рядом встал солдат с ружьем и штыком. Японский офицер сказал, что будет задавать им один и тот же вопрос, каждому по очереди. И каждый из них качал головой, после чего падал на землю. Так они падали один за другим. Кай Цзин виделся мне то в самом начале этой шеренги, то в середине, то в самом ее конце.

Меня не было там, когда это произошло, но я это видела, и, чтобы избавиться от страшного образа, мне пришлось погрузиться глубже в воспоминания, где было спокойно и безопасно, где мы были вместе и он целовал меня и говорил: «Мы — часть божественного, и нас не изменит время».

Характер

Гао Лин говорила, что скоро японцы придут за всеми нами, поэтому мне не стоит тратить силы на самоубийство. Почему бы мне не подождать немного и не погибнуть вместе со всеми? Хотя бы будет не так одиноко.

Учитель Пань просил меня не оставлять его и не уходить в мир иной. Иначе у него не останется никого из семьи, кто мог бы утешить его в последние дни.

Мисс Грутофф сказала, что дети нуждаются во мне как в живом примере, показывающем, кем может стать девочка из приюта. И если я все разрушу, на что тогда им надеяться?

Но только слова Сестры Юй заставили меня остаться в живых и страдать. Она сказала, что Кай Цзин ушел на небо, в рай. А если я совершу грех самоубийства, мы никогда больше с ним не увидимся, Господь этого не позволит. Для меня христианский рай был чем-то вроде Америки, далекой землей, наполненной иностранцами и управляемой их законами. И там самоубийство было под запретом.

Поэтому я не умерла и стала ждать прихода японцев. Я навещала Учителя Паня и приносила ему вкусную еду. Каждый день я выходила за пределы приюта на ту часть склона холма, где было много небольших горок из камней. Там миссионеры хоронили младенцев и девочек, которые умирали в приюте. Там был и Кай Цзин. В нашей комнате я нашла несколько драконьих костей, которые он откопал за последние месяцы. Ничего особо ценного, просто останки животных. Я взяла одну и толстой иглой вырезала на ней слова, чтобы превратить ее в гадательную кость, подобную той, что дала мне Драгоценная Тетушка. Я написала: «Ты красива, мы с тобой красивы. Мы — часть божественного, и нас не изменит время». Закончив с одной, я не смогла остановиться. Эти слова я хотела хорошо запомнить и сохранить их как горькие дары памяти.

Я закопала эти кости в могилу Кай Цзина.

— Кай Цзин, — сказала я, укладывая их в землю, — ты скучаешь по мне?

И после долгого молчания я рассказывала о том, что произошло за день. Кто заболел, кто был умницей, о том, что у нас закончились лекарства и как девочкам не хватает его уроков по геологии. А однажды мне пришлось сказать ему о том, что мисс Таулер не проснулась утром и скоро она будет лежать здесь, неподалеку от него.

— Она тихо отошла к Господу, — сказала за завтраком мисс Грутофф, и казалось, она была этому рада.

Но потом она сомкнула губы, и от них вниз пролегли глубокие складки. Так мы поняли, что она глубоко опечалена. Для мисс Грутофф мисс Таулер была и матерью, и сестрой, и лучшим другом.

После смерти мисс Таулер мисс Грутофф принялась шить американские флаги. Мне кажется, она делала эти флаги по той же причине, по которой я делала гадальные кости, которые положила в могилу Кай Цзина. Она старалась сохранить память, опасаясь что-то упустить. Каждый день она пришивала полосу или звезду, красила куски ткани в красный или синий.