Прозрение. Том 1

— Для тебя ЭТО ерунда?

— Более чем. Я бы хотел даже, чтобы и ты не был наследником. Не такой уж ты скверный парень, чтобы желать тебе и дальше расти в этом дерьме. Я ясно выразился? Закрой рот, птица залетит. Иди почисти зубы и ложись спать. Скоро я уйду на дежурство, а с капитаном ты особенно не поспишь.

Этот разговор Вальтер Дерен передал мне позже. А сейчас я покинул его каюту с чувством глубокого морального удовлетворения и отправился готовить корабль к следующей партии медиков.

С наследником вроде бы как-то утряслось. Но не с врачами.

Энрек предупредил меня, что именитые врачи очень любят пожрать, и я пошёл консультироваться у завхоза, какой докупать провиант.

Про наследника я забыл, но поздно вечером мне вручили его, перевязанного синенькой ленточкой. То есть злобного, угрюмого, но уже не отзывающегося нервной дрожью на любой случайный звук.

Нужно сказать, когда я говорю, что собеседник «вздрогнул» — часто физически это не проявляется никак. Но я научился замечать неожиданное замирание сердца, сбой дыхания, куда более незначительные, чем демонстрировал Эберхард во время своего пребывания на «Персефоне».

Сейчас парень тоже был напряжён, но уже не шарахался от случайных движений в его сторону.

Мне пришлось таскать его с собой по всему кораблю — боялся оставить. Дерен — на боевом дежурстве, Рос — на грунте (выпросился-таки у Келли, пока меня не было). А кто ещё мог удержать это «милое» дитя от необдуманных поступков — я не знал.

Тем временем зараза Энрек написал мне, что планирует превратить «Персефону» в каботажное судно под парусами Содружества. Чтобы не лететь за медиками порожняком, он предложил мне взять груз квазикристаллов и забросить на «Леденящий».

Кристаллы, разумеется, предстояло вывезти контрабандой, минуя и военный патруль, и таможню.

«Персефона» подходила для этого идеально. Таможенники понадеются на резерв, а люди Дегира будут проверять, кого мы ввезли на Кьясну — врачей или алайских террористов. Им и в голову не придёт выяснять, что мы вывозим.

Аргументы Энрека были железными. Пришлось построить техников, выяснить, что трюмы вполне готовы взять немного странный для боевого корабля груз, выругаться про себя, понимая, что никаких препятствий для погрузки действительно нет, зайти в шлюпочный ангар, чтобы спуститься на Кьясну и пособачиться с Противоэпидемическим Центром, опять не дающим нам пропуск на выход из сектора из-за подросшего процента вирулентности вируса…

И только там вспомнить про пацана. А его куда? С собой?

— Так карантин на Кьясне, — засомневался Келли, который по давней привычке тоже везде за мной таскался и дышал в спину.

— Вообще-то парень там уже был, но можно и укольчик шлёпнуть на всякий случай. Ща я медика вызову.

— Не надо мне укольчиков, — поморщился наследник. — Меня уже прививали по приказу вашего же командующего.

Колин? Ну, с него станется…

И тут меня как огнём обожгло. Боги Беспамятные, монета-то где? Я её не выронил, пока смотрел это проклятое видео?

Пришлось шарить по карманам.

Наследник взирал на меня с брезгливым недоумением. Видимо в его понимании капитанам не полагалось выворачивать карманы при подчиненных. Причём все подряд.

Железячка отыскалась в нагрудном. Я зажал её в кулаке, и тут же стало легче.

С ней я яснее ощущал — Колин жив.

Кьясна, территория Содружества

На Кьясну мы снова выпали в полдень, и я понял, что вечером буду зевать. А ведь обещал малой сказку и купаться перед сном.

Взгляд мой упёрся в Эберхарда. А его ночью куда? К Айяне тащить?

Вёл он себя пока вроде бы адекватно, но в прихрамовом поселении женщины, дети. Мало ли что он там может выкинуть?

А карцеров у эйнитов нету. Разве что привязать набедокурившего наследника к яблоне рядом с Каем?..

— Вы меня слушаете? — ехидно поинтересовался главный врач Экстренного Противоэпидемического Центра. Грузноватый, много поживший дядька с выпученными усталыми глазами.

Мы сидели в уютном беленьком кабинете, врач мне что-то втирал на тему борусов, а я думал то про малую, то про закрытые наглухо окна медцентра и перегруженную систему вентиляции. Сегодня на Кьясне было особенно жарко.

Этот центр мы с Энреком создали в первые же дни эпидемии, как смогли, на коленке. А теперь медик чувствовал себя здоровенным прыщом на ровном месте и пытался командовать мной.

— Да, конечно, — кивнул я.

Браслет писал разговор. Не услышу, так распечатку гляну, когда понадобится.

— Процент вирулентности колеблется в районе семи, и мы пока не можем эту ситуацию переломить. Нам нужны иммунные люди, и я знаю, что на борту у вас таковых достаточно. Давайте заключим с вами взаимовыгодное соглашение?

Он уставился на меня круглыми икряными глазами, чем-то напомнив параба. А потом сунул руку в ящик стола, вытащил здоровенный «дедовский» плазменный пистолет и добавил буднично:

— Конец вам, капитан.

Пистолеты такие я только на голо и видел. Ржавое наследство первоколонистов. Наверное, медик его как память хранил.

— Да мне-то что, — я откинулся в кресле. — Я в доспехе. Домагнитка плазму удержит. Конец или вам, или щенку вот этому. — Кивнул в сторону Эберхарда, затаившегося в соседнем кресле. — Вот кого из вас я своим телом успею закрыть, тот и выживет. Вы же в школе учились? Это как взрыв молнии в тесном помещении. Стены обуглятся, клочки горелого мяса везде налипнут, а уж вонища…

Я вздохнул. Как всё-таки задолбали дураки и идиоты всех мастей, включая наследников…

Да, я тоже виноват. Расслабился на Кьясне. Решил, что пацан научился башкой думать. Перестал следить за каждым всплеском его эмоций, а он только того и ждал.

Вот же идиот форменный. Кьясна — планета Содружества, а не имперский боевой крейсер. Врагов у него здесь нет. Зачем мордовать своих?

Медик растерянно заморгал, словно бы просыпаясь, и опустил оружие. Руки его дрожали.

Я повернулся к Эберхарду:

— Всего за десять секунд дошло? Прогре-есс…

Тут и ташипу было понятно, что это милый ребёночек заставил бедного медика вытащить своё допотопное оружие. Сковал восприятие, навязал образ…

Свинёнок. Бежать-то куда намылился? В дэль к ворлокам, что б его дакхи съело?

Я протянул руку и приказал медику:

— Дайте мне пистолет. Он старый, ещё развалится.

Лицо медика побагровело, он выронил оружие и упал грудью на столешницу.

Я подхватил пистолет и заблокировал. Может, и не стреляет уже, но чем Хэд не шутит?