Прозрение. Том 2

Я уже стоял, хотя во рту было горько, а на душе невообразимо мерзко.

Этот зелёный эрцог сделал со мной что-то такое, что было выше моего понимания. Не я слышал его слова-убийцы, а тело в обход мозга откликалось на них само.

Предательство тела мне ещё не приходилось испытывать. Обычно к травмам и ранениям его вели мои необдуманные поступки, и вдруг случилось наоборот.

Я кое-как нагнулся, борясь с головокружением, и поднял книгу.

— Привет, капитан! — улыбнулся мне Лес.

— Зачем он здесь? — спросил Домато, явно имея в виду меня.

Локьё хмыкнул и переадресовал вопрос мне.

— Я три раза спрашивал себя: зачем? Зачем ты, хаго, появляешься тогда, когда тебе нельзя этого делать? Ты понимаешь, что только случай спас тебя сегодня?

Я морщась пожал плечами. Сердце висело в пустоте, и в груди было душно и больно:

— Ты веришь в случайности?

Локьё мотнул головой.

— Вот и я не верю. Простых вариантов нет, эрцог. Мы обсуждали это сегодня с Мерисом. Если мы найдём решение, то только в связке с Содружеством. Вы и мы. А кого ещё пустят на «Леденящий» без многодневных дипломатических переговоров? Дьюп пропал. Он мог бы сейчас найти…

Локьё поморщился.

Я задрал рукав и показал ему бляшку.

— И что? — спросил он резко.

— Чешется.

— Думаешь, что он жив?

Домато строго посмотрел на Леса, и тот развёл руками.

— Я соврал, — сказал он, делая виноватую гримаску, но в хитрых глазах раскаяния не ночевало. — Можете меня наказать. Я соврал доктору, что капитан прилетел по делам Дома Сапфира. И хочет распорядиться наследством.

— Чего? — обалдел я.

— Наследством, — повторил Лес с улыбкой.

— Ну, на! — Я взвесил в руках книгу и кинул ему.

Лес поймал.

— А что это? — его любопытная физиономия тут же расцвела улыбкой. Он ни на миг не поверил, что в руках у него просто книга.

— Это гачжи, — пояснил Локьё. — Видишь эти иероглифы на обложке? Когда-то гачжи дарили наследникам Великих Домов. Особенно, если парня сначала утвердили на эту роль, а потом он чем-то себя запятнал. В книгу вкладывался кристалл яда. Когда её открывали, яд испарялся, и наследник отдавал концы.

— О! — обрадовался Лес. — А тут осталось хотя бы немножечко яда? Хоть посмотреть? — Он видел, что книга ветхая.

— Ну, разве что — пожевать страницы, — рассмеялся Локьё.

Лес открыл книгу.

— А кристалл-то тут есть! — оповестил он присутствующих.

Лиддон бросился к пацану, решив, что тот имеет в виду яд. Но Локьё опередил ординарца и выхватил книгу вместе со спрятанным там камнем.

И выругался. Сапфир он узнал сразу.

Достал. Поднёс к глазам, словно не веря себе.

Посмотрел на меня:

— Что это за бред, хаго? Гачжи? Сапфир?

— Ты не поверишь, — развёл я руками. — Хотел подарить что-то Лесу, ходим-то все по краешку. Но у меня почти нет ничего своего. Никаких личных вещей. Грантский нож да сапфир, подаренный Абио. Я подумал, что сапфир Лесу может и пригодиться, раз ты приписал его к своему дому? Я ведь правильно понял, что малой у тебя вроде воспитанника?

Локьё посмотрел на меня, потом на Симелина, и тот молча развёл руками.

— А книга откуда? — спросил Лес.

— Книгу вообще-то Дерен в капитанской забыл. — Я вспомнил совет Эберхарда: если надо соврать, можно отвечать правдиво, но коротко. — Я открыл её и увидел дырку. Как раз под сапфир. Мне показалось, что это будет забавно.

Эрцог Локьё тяжело вздохнул и закрыл глаза:

— Ну, если бы твой Дерен положил в гачжи вместо яда сапфир, я бы ещё понял. Но ты?

— Но он же не ядовитый? — спросил Лес и протянул руку.

— Ты — свидетель, не я это придумал! — пробормотал Локьё, глядя на Симелина, но сапфир мальчишке отдал.

Лес положил камень на ладонь, поднял к лицу и вертел ею, разглядывая его.

— А он точно не ядовитый? Уж больно синий какой-то? — В благородных камнях Лес не разбирался.

— Ещё какой ядовитый, — отозвался Локьё. — В нём тонны яда политики и интриг прошлых времён. Наш Дом потерял этот камень, мальчик. Узнав, где он, отнять я его не решился. А теперь он вернулся сам.

— Давайте-ка и мы вернёмся в каюту и сядем, — пробормотал Симелин и потащился в капитанскую.

Он ступал так тяжело, словно это не мне, а ему врезали по сердцу и по мозгам.

Устал, жаба зелёная? Ожидал ответного удара?

Всё это время эрцог Симелин очень напряжённо следил за мной.

Я не собирался объяснять ему, что такому виду ментального оружия мне просто нечего противопоставить. Только шутки с сапфирами.

Путь думает что угодно и ждёт мести. И пусть боится!

История двадцать девятая. Кома (окончание)

Открытый космос. «Леденящий»

Лес спрятал сапфир в нагрудный карман, а заодно приватизировал книгу. Я решил, что потом отберу. Пусть играет. Мальчишка…

Вот у кого от моих фокусов настроение поднялось.

Лес с готовностью ввёл Домато в овальную капитанскую «Леденящего», усадил в кресло по левую руку от главы Дома, стал хлопотать вокруг доктора, как маленькая птичка вокруг коровы.

Домато был весь какой-то полусонный, деревянный. Я почти не ощущал его, как живого.

Симелин не стал садиться справа от Локьё, а рухнул в первое попавшееся кресло.

Неужели попытка убийства меня любимого так вымотала беднягу? Или история с сапфиром так расстроила? И почему мне его не жалко?

Я сел и выдохнул. Сидя уже не качало. Что же это было-то? То самое, мистическое, что рассказывают про эрцогов в депах — «убил парой фраз»?

Хэд…

— Лиддон, принеси напитки! — приказал Локьё.

Столик остался в предбаннике, куда его выманил Симелин.

Лиддона, похоже, сменили. Слишком тяжёлое дежурство у него выдалось.

Появился другой ординарец, но с тем же снулым выражением длинного лица. Он предложил мне с десяток неизвестных напитков, рассчитанных, наверное, на самый изысканный вкус. Я попросил воды.