Пруссачество и социализм

нужду и отречение, осуществить судьбу, кото-

рую они в себе чувствуют, воплощением кото-

рой они являются, реализовать ее, гордясь, по-

добно римлянам, своим служением, повелевая

в смирении, требуя от самих себя исполнения

обязанностей, а не от других предоставления

прав. Это сознание, подчиняющее единичное

лицо целому, - наше самое святое и великое

достояние, наследие суровых столетий, которое

отличает нас от всех других народов, нас - са-

мых молодых и последних представителей за-

падной культуры.

К этому юношеству я обращаюсь. Да поймет

оно, какая задача этим возлагается на его буду-

щее, и да гордится оно тем, что это возможно.

10

РЕВОЛЮЦИЯ

I

История не знает народа, путь которого сло-

жился бы трагичнее. Во время великих кризи-

сов все остальные народы боролись, чтобы побе-

дить или быть побежденными. Мы же всегда

сражались, чтобы победить или быть уничто-

женными, начиная с Колина^ и Гохкирха^ че-

рез Иену5 и освободительные войны^, когда еще

на французской территории была сделана по-

пытка путем раздела Пруссии достигнуть со-

глашения между ее союзниками и Наполеоном;

затем, в тот роковой час при Никольсбурге^,

когда Бисмарк^ думал о самоубийстве, и при Се-

дане^, который едва устранил объявление вой-

ны Италией и одновременно с этим общее на-

ступление соседних держав, вплоть до грозы

ужасающих войн, разразившейся над всей пла-

нетой, грозы, первые раскаты которой только

что утихли. Только государство Фридриха Ве-

ликого^ и Бисмарка могло осмелиться вообще

помышлять о сопротивлении.

Во всех этих катастрофах немцы сражались

против немцев. Тот факт, что часто это было

племя против племени и властитель против вла-

стителя, находится на периферии историческо-

го процесса. Разлад этот, глубоко заложенный

11

и таящийся в каждой немецкой душе, проявил-

ся мрачно и величественно уже в готическую

эпоху в образах Барбароссы^ и Генриха Льва^

во время битвы при Леньяно^. Кто это понял?

И кто опознал в Лютере возвращение герцога

Видукинда?^ Какая темная сила заставляла

многих немцев сражаться за Наполеона и сочув-

ствовать ему, когда он при помощи француз-

ской крови распространял на континенте анг-

лийскую идею? Что связывает в ее сокровенней-

шей глубине загадку Леньяно с загадкой Лейп-

цига?^ Почему Наполеон видел свою важней-

шую задачу в уничтожении маленького фриде-

рицианского мира и в то же время в глубине сво-

ей души чувствовал ее неразрешимость?

Мировая война на закате западной культу-

ры - это великий спор двух германских идей,

которые, как все истинные идеи, не высказыва-

лись, а переживались. С момента своего настоя-

щего возникновения, аванпостной схватки на

Балканах в 1912 году^ - война приняла преж-

де всего внешнюю форму борьбы двух великих

держав, из которых одна не имела на своей сто-

роне почти никого, другая же - всех. Она за-

кончилась периодом траншейной войны и раз-

ложением миллионных армий. Но уже из этого

возникла новая, резко противоречивая форму-

ла. Под влиянием унаследованной от прошлого

столетия слишком высокой оценки фактов чис-

то хозяйственного порядка, формула эта обо-

значается шаблонными терминами <капита-

лизм> и <социализм>. Но за ними скрывается

последняя великая душевная проблема челове-

ка фаустовского типа.

12

В этот момент вновь всплыла, не осознанная

самими немцами, наполеоновская загадка.

На наше образцовое государство - на подлин-

нейшее и своеобразнейшее наше творение,

столь своеобразное, что ни один народ не в со-

стоянии был ни понять его, ни подражать ему,

творение, которое ненавидели как все демони-

чески непостижимое, - обрушилось англий-

ское воинство Германии.

II

Ибо таковое существует. Здесь занесла руку для

смертельного удара не измена, вызванная склон-

ностью к космополитизму, или еще худшими

причинами, а почти метафизическое хотение,

напряженное и самоотверженное, иногда до-

вольно простодушное, иногда воодушевленное

и честное в своем патриотизме, но самим своим

существованием представлявшее готовое ору-

жие для каждого внешнего врага, обладающего

практической глубиной англичанина. Это была

роковая совокупность политических чаяний,

мыслей, форм, которые только англичанин в со-

стоянии воплотить в действительность, овладеть

ими и их использовать. Для немцев же, несмот-

ря на всю глубину их страстности и большую го-

товность к жертвам, - это лишь причина диле-

тантских действий, которая в своем враждебном

государству проявлении разрушает, отравляет

и ведет к самоубийству. Это было то невидимое

английское воинство, которое Наполеон оставил

со времени Иены на немецкой территории.

13

Недостаточное понимание конкретной дейст-

вительности стало роковым для Германии. Оно

уже с расцветом эпохи Гогенштауфенов^, когда

все, вплоть до провинциального бюргерства

XIX столетия, окрещенного именем немецкого