Пружина для мышеловки

Дима озадачил Матвея и пошел в душ. На кухне он, свежий, тщательно выбритый, с мокрыми волосами, появился как раз в тот момент, когда на двух сковородах дожаривались две немыслимых размеров свиные отбивные, а на третьей потрескивал жареный картофель, уже покрывшийся золотистой корочкой. Дима давно перестал удивляться еще одной потрясающей способности своей любовницы: она готовила еду феноменально быстро, и при этом не в ущерб качеству. В руках у нее все горело, все делалось словно бы само собой. Стоило ей взять в одну руку нож, в другую – картофелину, и очищенный белый корнеплод через секунду волшебным образом оказывался в миске с водой.

Огромная отбивная с горой жареной картошки – это недвусмысленный знак.

– Значит, работаем? – удовлетворенно спросил Дима.

– Ну а как же? Конечно.

– Да мне что-то показалось, что ты сомневаешься…

– А! – Ксения махнула рукой с зажатым в ней ножом. – Сомнения сомнениями, а работа работой. Никакие сомнения не могут помешать мне работать и зарабатывать. Просто сомнения, если они возникают, надо развеивать, и это становится дополнительным пунктом в наших планах, вот и все. Глупо отказываться от работы, если чего-то не понимаешь. Не понимаешь – собери информацию и пойми.

Матвей позвонил как раз в тот момент, когда они доедали последние ломтики картофеля, обмакивая их в кетчуп.

– Ну вот, – Дима положил трубку и весело взглянул на Ксению, – письмо пришло из банка «Русский кредит», а точнее – из их управления экономической безопасности.

– Супер! – радостно откликнулась она. – Тогда вопросов нет. Начинаем.

– Может, хотя бы кофейку выпьем? – с улыбкой спросил он.

– Выпьем, а как же. Я пока сварю, а ты иди пиши ответ. Ну иди же, Димуля, не теряй время.

* * *

После встречи в доме писательницы Истоминой с неким Андреем Мусатовым прошло почти две недели, и я, замотанный повседневной работой, об этом странном госте даже не вспоминал. Моя задача – не допустить, чтобы жители моего участка не попадались в лапы мошенникам и бандитам, а поскольку Мусатов не походил ни на того, ни на другого, я успокоился. Спокойствие мое, однако, длилось недолго.

Известие о гибели сотрудника нашего окружного УВД повергло меня в шок. Я не был близко с ним знаком, но был уверен, что этот улыбчивый энергичный человек живет в полном ладу и с самим собой, и с окружающим миром. Во всяком случае, внешне он производил именно такое впечатление. И вдруг… Не погиб при исполнении, а застрелился прямо в рабочем кабинете. Или все-таки погиб, то есть был застрелен?

Понятно, что шум в управе поднялся большой, приехали следователи и принялись терзать каждого из нас: не замечали ли что-нибудь странного в поведении, не было ли каких высказываний или настроений, указывающих на тяжелую депрессию, и все в таком духе. Слушая вопросы и добросовестно отвечая на них, я ощущал внутри себя некое неудобство, маленькое, но назойливое, как будто в меня залетела мошка и трепыхается по пищеводу или трахее.

Когда до меня дошло, что это за мошка, я позвонил Истоминой и спросил, не оставлял ли Мусатов ей свои координаты.

– Конечно, – удивилась Майя Витальевна, – он же просил меня позвонить, если я что-нибудь еще вспомню.

– Но вы пока не вспомнили?

– Пока нет.

– А телефончик его дадите?

Истомина продиктовала мне номер, и я тут же перезвонил Андрею. Был разгар рабочего дня, поэтому я не стал разводить долгие политесы.

– У меня есть идея. Даже две. Если вам интересно, можем встретиться, – коротко сообщил я, представившись и убедившись, что Мусатов почему-то отлично меня помнит. Ну надо же, а ведь я его почти забыл.

– Я могу приехать, куда вы скажете, – с готовностью ответил он.

– Против котов ничего не имеете? Аллергия, например, или общая неприязнь?

– Нет-нет, я животных вообще люблю, любых.

– Тогда давайте встретимся у меня дома, – предложил я. – Записывайте адрес.

До конца рабочего дня оставалось еще четыре часа, а я уже так умотался, что готов был упасть и уснуть прямо в кабинете, посему перспектива провести вечер в общественном месте, да вдобавок в форменной одежде повергала меня в ужас. Мне хотелось переодеться в домашнее, выпить и расслабиться, все-таки допросы по делу о возможном самоубийстве здорово выматывают психику. А вот наличие в непосредственной близости моих любимых котов и кошек очень помогает при восстановлении этой самой вымотанной ослабленной психики. Короче, мне хотелось поскорее поделиться своими соображениями с Мусатовым, но при этом смертельно хотелось домой.

Явившийся строго в назначенное время Мусатов тут же открыл кейс и достал бутылку хорошего виски. Правильный мужик, воспитанный. Я, в свою очередь, вежливо предложил разделить со мной скромную трапезу, состоящую из слегка поджаренной буженины и свежих овощей. Сегодня у меня просто не было сил идти в магазин, и ужинал я тем, что оставалось в холодильнике после обильного завтрака. Оставалось, как вы сами можете догадаться, немного.

– А где ваш кот? – Андрей осматривался по сторонам в поисках обещанного животного.

Наивный, он думает, что зверь у меня один. Ничего, придет время – узнает, и мало ему не покажется.

– Прячется, – уклончиво ответил я, не вдаваясь в количественные характеристики моего зверинца и быстро сервируя стол в комнате. – Боится чужих. Сейчас бужениной запахнет – прибежит как миленький.

– А я слышал, что котов нельзя кормить человеческой едой.

– Нельзя, – согласился я. – Но коты этого не знают и все равно просят, если им вкусно.

– И что, не даете? – недоверчиво спросил он.

– Даю, – усмехнулся я. – Сердце ж не камень. Но по чуть-чуть, и то не все. Только сыр и вареную курицу.

Я принес из кухни ужин, мы выпили по первой и приступили к еде.

Первым, как обычно, появился Ринго, который полагал, что ему как старшему по квартире слишком долго бояться не к лицу, это подрывает его репутацию руководителя.

– Обалдеть! – ахнул Андрей, увидев огромного восьмикилограммового кота черепахового окраса. – Какой красавец! Сибирец?

– Точно, – подтвердил я с немалым удовольствием.

Во-первых, любой хозяин млеет, когда его животным восхищаются. А во-вторых, мне понравилось, что мой гость разбирается в породах. Наш человек.

Ринго покосился на гостя и выразительно сел рядом с моим стулом, справа. Он давно усвоил, что если я что-то даю со стола, то правой рукой. Я сделал вид, что намека не понял. Ринго мявкнул. Я отправил в рот кусок теплой буженины и дольку помидора. Ринго встал на задние лапы, а передней попытался поймать меня за рукав джемпера. Я нахально налил по второй.