Прячем лица в дыму

– Знаю, – мальчик опять насупился. – Но они все равно не отстают! Как доказать другим, что я не хуже?

Найдер обернулся на Раза, точно уже успел забыть, что друг стоит рядом. Тот подумал, а сам оша верил, что сумел доказать? Наверное, нет, иначе бы он не научился кусать не то что в ответ – делать это первым.

Оша потрепал мальчишку по голове.

– Эй, братик, все переживем, ясно? Забыл, что ли, как у нас говорят: если держишь шаг, любую гору перейдешь. Иди-ка к матери, пусть помажет синяк какой-то лечебной дрянью, а вечером мы с тобой поболтаем, идет?

Когда мальчик скрылся в доме, Раз улыбнулся:

– Я не понял, ты ладишь с детьми или нет? Так разговаривать с ними не принято.

– Да плевать, как принято. Я сказал то, что сам хотел услышать в детстве. Но отец учил защищать себя словами, а не кулаками. Не понял он, что в этом чертовом Кионе слов не понимают – только дело. И в Норте тоже.

Помолчав, оша спросил:

– Ну что, Раз, делать будем? Рена говорила, что Адван ехал сюда к дяде. Я не знаю, как найти человека в незнакомом городе – вернее, как сделать это быстро, – он вздохнул. – Вот черт, Рена нам нужнее, чем я всегда говорил, – на лице появилась невеселая улыбка.

Раз достал из кармана сигареты. Дым приятно согрел внутренности. Несколько раз затянувшись, он ответил:

– Оставь это мне.

Дядя Лаэрта Адвана. Его собственный дядя, Тикан Адван. Старше отца на десять лет, они никогда не были дружны, но поддерживали иллюзию семьи. Когда Разу было семь, он даже ездил с папой в Норт к этому самому дяде – от того путешествия в воспоминаниях остались долгая дорога да холодные улицы города. После смерти отца дядя не напоминал о себе, но, видимо, Лаэрт поддерживал с ним связь. Ну да, два ублюдка всегда найдут общий язык.

– Тебе? – удивился Найдер. – Эй, Раз, может, расскажешь?

– Нечего рассказывать, – сухо откликнулся парень.

О больнице и побеге Найдер слышал, а кто его туда засунул, вовсе не обязательно ему знать. Конечно, когда-то он расскажет, но… Просто не сейчас. Впрочем, оша наверняка о многом догадывался. Ну вот и хватит с него этих догадок.

– И что ты мне предлагаешь, просто ждать, пока ты кого-то там и что-то там найдешь?

Найдер с хмурым лицом посмотрел на собаку, бегающую по двору кругами. Заметив это, пес подбежал к оша, поднялся и, положив передние лапы ему на плечи, лизнул прямо в лицо.

– Отдохни, Най. Ты здесь свой. А я пока поработаю, уступи место мне.

– Нет уж, – Найдер потрепал собаку по голове и сделал шаг назад. – Чтобы по-настоящему стать своим хоть где-то, мне и надо работать. Ты иди по делам, а я пойду по своим. Если знаешь где, ищи, хорошо. А я пока разузнаю, что происходит в городе и кто нам поможет – помощь понадобится, в этом я уверен.

Собака подошла к Разу и замерла напротив, заглядывая в глаза. Она постояла так немного, настороженно принюхалась и отошла. Он сжал в кармане футляр с таблетками. Что, даже животные чувствовали, что с ним что-то не так? А может, вовсе не чувствовали в нем человека? Ну ладно.

– У тебя есть деньги? – спросил Найдер.

Раз кивнул.

– Хорошо. Тогда увидимся вечером. И попробуй только не узнать ничего. Ты пока будешь за Рену, ясно? Сам же вызвался.

Парень с ухмылкой пригладил черные волосы. На секунду в окне мелькнул мальчик-оша с такими же волосами, такой же смуглой кожей и носом с горбинкой – Разу даже показалось, что это Найдер и был.

А, с таким делом уже ничему удивляться не стоит. И лучше даже не загадывать, что дальше. Все равно жизнь еще собьет с ног и не даст так просто подняться. Вероятность этого была всеми ста процентами – хотя Раз и без расчетов знал, что дальше дело станет лишь запутаннее. Но Найдер прав: «Все переживем».

Он ответил с такой же ухмылкой:

– Ладно, но в следующий раз поменяемся.

Ухмылка тут же сникла – сказав, парень понял, что следующего быть не должно. Рена выздоровеет и вернется в команду: снова будет искать и узнавать, помогать в побегах и драках, а еще ворчать на них, надоедать размышлениями о том, как правильно, и повторять свою любимую присказку про бедовых мальчишек. Да, никакого следующего раза.

– Эй, идите обедать! – из окна высунулась Джо, с левого бока выглянула младшая дочь Юрико, с правого – другая, постарше.

– Сейчас, – крикнул Найдер в ответ.

Зайдя в дом следом, Раз достал из кармана кости – выпала восьмерка. Она была мягкой, спокойной. В Кионе восьмерку называли «семейной». Наверное, потому что она соответствовала знаку бесконечности. Раз со вздохом сунул кости назад. Вот и ему пора встретиться с семьей. Не зря выпала восьмерка, не зря.

Стянув шапку, Раз с удовольствием подставил лицо снегу. Это был настоящий снег: крупные хлопья медленно опускались на землю и не таяли, превращая улицы в сплошное белое полотно – а не та противная крошка, которая сыпалась с неба в Кионе.

Раз мотнул головой и поспешил надеть шапку назад, потер руки, пытаясь согреть, и поглубже засунул в карманы. Тогда, в детстве приехав в Норт, он только ныл отцу из-за холода и скорее просился домой, а сейчас мороз приносил настоящее удовольствие – вернее, отрезвлял и очищал голову от всех глупых ненужных мыслей, которые посмели пробраться внутрь.

Он бодрым шагом шел по улицам. Город по горизонтали делила Лнорта, по вертикали – длинная парковая полоса, отделявшая промышленную часть от исторической, торговой и жилой. Если смотреть на карту, Норт делился на четыре ровных квадрата. А четыре – хорошее число, хоть оно и совсем не подходило ему. Тот, скорее, был единицей: бывшая столица, военный и промышленный центр, город твердых упрямых людей, помешанных на роде и чести.

Рена, нортийка, точно не была предназначена для такого города. Как и Раз – для Киона. Поэтому когда-то они мечтали вместе уехать и отправиться в путешествие. Ну, доплыли до Норта вот – домечтались.

Парень зацепился взглядом за название: «Улица адмирала Кирдагана 1». В начале стоял бюст героя – кажется, кто-то из времен революции, – над ним трепетал нортийский флаг: сокол, стремящийся к серебряному полумесяцу. Раз обогнул его и свернул в жилой район. Он на ходу достал карту города, сверился и быстро убрал бумагу, спеша снова спрятать руки от колючего мороза.

Дом, где он останавливался в детстве с отцом, был единственной зацепкой. Да, дядя мог уже десять раз переехать, а может, вовсе покинуть Норт или даже умереть – и мало ли что там сказали Рене про замыслы Лаэрта. Но Раз чувствовал себя готовым хоть весь город исходить и каждого лично спросить про Тикана Адвана – тот попадется к нему в руки, а следом и братец.

Раз остановился в начале улицы, оглядывая два ряда невысоких особнячков, выкрашенных светло-синей краской. «Улица 27 декабря» – и здесь все про эту революцию. Холода привели к недостатку продовольствия и дров, город поднялся против властей – двадцать седьмого декабря, которое затем стали отмечать, как День зимы.