Прямо за углом

Через несколько дней я упал в первый раз. В тот, в первый раз я поднялся сразу, и пошел дальше, заставил себя. После следующего сна в полубреду я долго не смог встать, не мог прояснить сознание настолько, чтобы дать команду собственному телу. Лишь через вечность я поднялся и пошел вперед.

Тем же днем, или чем там считать время в этом тоннеле, в любом случае до следующего сна, я упал, и подняться уже не смог. Просто организм и мой мозг вместе решили, что проще будет, если дальше я поползу.

И я полз вперед на четвереньках. Удобно — не надо было опускаться во время цикла за очередной порцией воды.

Я жалел, судорожно жалел о том, что не умею умирать по собственной воле. Если бы здесь была скала, в тот момент я бы прыгнул с нее не раздумывая. Я не герой — я лишь тот, кто знает, что не умрет здесь окончательно. Оборвать мучения и перенестись в какой-нибудь милый теплый мир казалось выходом.

Интересная зарубка на память — научиться умирать. Не каждый поймет.

Судя по всему, в какой-то момент я потерял сознание. И очнулся лишь от призыва.

Никогда раньше призыв не приходил так быстро. Прошло явно меньше недели, хорошо, пусть даже чуть больше — в темноте тоннеля оценить время было невозможно. Но этот призыв пришел слишком скоро.

В тот момент я обрадовался. И сделал все возможное, чтобы ускорить свой переход. Даже не слизнул последние капли воды на камне, которые почувствовал своими губами, когда мой разум немного прояснился.

Раньше я думал, что вселенная ко мне добра.

После того, как она отправил меня сюда, я начал считать, что вселенной нет до меня никакого дела.

Когда меня перебросило из мира темной червоточины в один из знакомым миров, и я понял, что я так и не умер в том тоннеле…

… Тогда я уверился наверняка, что вселенная просто надо мной издевается.

Теперь, при каждом призыве я мог вернуться в этот тоннель, закончить начатое. Умереть.

Одна только мысль об этом здорово отравила мое существование.

Ненавижу тоннели, темноту, и вселенную.

I. Глава 2. Туман под холмами

Ненавижу темноту и пещеры.

Но мне нужно было уединение, а пещер на склонах холма было множество. Я всего лишь занял одну из них.

И холм, и город над ним были не такими уж и большими, чтобы выдумывать много тайников для перемещения. Холм был и так самым крупным из всех ближайших, и, что важнее, самым высоким.

А размер города, как и везде в этом мире, жестко контролировал туман.

* * *

Оделся я наощупь, быстро. Не в первый раз. Ножи были благоразумно отложены немного в сторону, и не врезались рукоятками мне в бок, как когда-то. Выходя из пещеры, надо было прикинуть, в какое примерно время года я попал. Правильней было сказать — в какой сезон. Но, как всегда, вряд ли я преуспею в этом занятии.

Сезоны в этом мире хоть и поддавались некоторой закономерности, но она была отнюдь не такая простая, как смена времен года на Земле. Цикл здесь длился больше пяти лет, и внутри него царила такая чехарда из разных сезонов, межсезоний, исключений и условий наступления следующего сезона, что только местные синоптики — шаманы, могли достаточно уверенно предсказать, как поведет себя туман на следующий день.

Да, сезоны в этом мире мерялись туманом. И только им. Температура на холме всегда была примерно одна, ночью прохладно, днем тепло. Дождь всегда шел вечером, сразу после заката основного солнца. Все было постоянно, кроме тумана, который то поднимался вверх по склонам холма, то опускался ниже.

Этот туман решал, какой будет урожай. Каких богов будут воспевать в храмах. Сколько новых воинов призовут. Он влиял на людей в этом мире также как вода на жителей пустыни. Как ранние заморозки до первого снега. Как ураганы в прибрежных районах.

Часто, только туман решал, выживут ли они, или нет.

Никто не смел ходить в глубоком тумане. Это была как другая страна, в которой прятались чудовища. Откуда простые смертные никогда не возвращались. Связь между городами-холмами была возможна лишь в сезон ветров, в сезон низкого тумана. Редкий сезон, наступающий не каждый год в пересчете на мое время.

Странный мир, но это был второй мир, в который я попал. Даже первый, если не считать Землю, поэтому я его любил. Мой первый переход, мой первый призыв. Этот город–холм был для меня как будто живая история, место моих любимых воспоминаний. Место, где меня научили владеть клинками.

Место, где меня научили любить. Не просто лишили девственности, а именно научили любить. Многие здешние подходы к вожделению авторам Камасутры и не снились. Эмоции, которые я получал здесь, я редко чувствовал где-то еще.

Пора было представиться королеве.

Я аккуратно отодвинул камень, так и плюнув на свои подсчеты. Мало того, что сезоны менялись здесь весьма своенравно, но еще и я не сидел на месте все то время, которое отсутствовал здесь. И успел побывать не только на Земле. И время везде текло по-разному. Проще было посмотреть самому, чем пытаться свести воедино все числа.

За камнем была непроглядная тьма, чуть ли не хуже, чем в пещере. На мгновение я испугался, как настоящий житель этого мира. Испугался того, что неожиданно оказался в глубоком тумане.

Отшатнулся назад, в пещеру, постоял мгновение, но потом все-таки сделал аккуратный шаг вперед, нащупав на поясе рукоятки ножей-мачете, основного местного оружия. В этом мире я давно научился чувствовать туман по влажности воздуха вокруг. И сейчас она была явно недостаточна для паники.

Вышел из пещеры. Поднял голову.

Звезды были видны. Но в дымке. С учетом расположения пещеры, либо я попал в самое начало, либо в самый конец сезона высоких туманов.

В свою удачу я верил не слишком, и уже сейчас смирился с тем, что самый опасный сезон лишь только начинался.

* * *

Одна местная поговорка объясняла все: «мечи нужны для двух сезонов». Никто никогда здесь не расшифровывал, для каких именно. Всем и так было ясно, для каких. Для сезона ветров, когда туман опускался так низко, что позволял добираться до соседних городов. И это открывало путь не только торговле, но и войне.

Для сезона высоких туманов, когда туман поднимался так высоко, что чудовища могли пожрать город, если он недостаточно защищен, расположен на недостаточно ветреном холме, или на недостаточно высоком. Или, если городу просто не повезет.