Прыжок в прошлое

Потом вот лекарей я учу себе в помощники. Так через год они сами могут уже учить лекарей в войсках твоих. Ведь легче и дешевле одного опытного воина вылечить, чем такого воина из мальца вырастить.

Царь сказал:

– Вот это верно говоришь, опытные воины нам все время нужны, каждый год на всех рубежах война идет. Занимайся, делами своими, я с митрополитом поговорю, вижу под божьим промыслом ты ходишь… Но в следующем году представишь оружных, как все по землице пахотной.

И потом боярин нехорошо тебе бобылем ходить, так, что вскоре найдем мы тебе невесту, и не вздумай сам суетится, обижусь.

И на такой воодушевляющей ноте наше общение закончилось.

Возвращался я домой с одной стороны в приподнятом настроении. По крайней мере мне не закрыли ни одного моего проекта. А вот с другой. Слова царя о женитьбе меня изрядно озадачили. Не будет такой человек просто так, что-то говорить. Видимо уже где-то и с кем-то обговорено. Надо наверно уточнить, а не могли ли они в этом походе встречаться с Хворостининым. Вот там между делом и решили мою судьбу.

В первой моей жизни, я считаю, мне повезло, пару раз девушки с которыми я был близок меня попросту говоря, кидали, и поэтому у меня был длинный период разочарования, когда я встречался с женщинами чисто эпизодически. Когда же я стал уже достаточно известным хирургом, женщины в моей жизни стали появляться чаще, они с удовольствием приходили в мою квартиру. И первое время от их присутствия было даже как-то уютней. Но потом почему-то начиналось одно и тоже. Им казалось, что я живу не так, как надо, им почему-то надо было переставить в доме все, как им нужно и вообще две недели был крайний срок моего терпежа, и очередная претендентка на проживание со мной со скандалом вылетала вон. И потом я даже прекратил встречаться с женщинами у себя, предпочитая это делать в гостиницах, чтобы никто не мог нарушить моего порядка и образа жизни старого холостяка. И вот теперь в другой жизни мне придется вновь бороться с тем же самым.

Но, поразмышляв, я решил, что в эти времена, вряд ли жена будет так влезать в мои дела, это вам не двадцать первый век с его феминизацией и прочими прелестями. Поэтому домой я уж приехал в отличном настроении.

Первым делом я посмотрел родильницу, состояние ее было хорошим, послеоперационный шов спокойный. а ребенок был, как ребенок, ну не педиатр я же в конце концов, ничего я не понимаю в их болезнях, и будет лучше, если с детьми вообще не будут приходить.

Сказав женщине, что завтра она может ехать домой, и появиться у меня через неделю чтобы снять швы я хотел пройти в стеклодувную мастерскую и посмотреть, как там идут дела, когда меня прервали и слуга сообщил. что со мной хочет поговорить какой то немец.

Я вышел во двор и где увидел пожилого полного человека в европейской одежде, он поклонился мне и представился:

Я врач Луиджи Траппа, я занимаюсь врачеванием иностранцев проживающих в Москве. Мы слышали о ваших в успехах в лечение некоторых болезней, и никак не могли понять, как человеку без образования и диплома могли разрешить такую практику. Большинство моих коллег, а нас здесь очень мало, считают вас, простите шарлатаном, но я знаю, о некоторых ваших операциях, которые поразили мое воображение.

Кроме того, мы знаем, что у вас имеется новое вещество для усыпления больных, гораздо более эффективное, чем опиум. И до нас дошли слухи, что вы обучаете своих учеников по новой методике, по вашим рисункам и муляжам органов, из этого мы заключили, что вы, по крайней мере, должны были пройти практику на одной из кафедр анатомии, потому, что другое просто невозможно. Мы уважаем, ваше нежелание признаваться, что вы учились в Европе, но ведь вас учили наши видные специалисты. И вы в свою очередь также должны поделиться своими знаниями.

Уважаемый боярин мы приглашаем вас к нам, для того, чтобы вы прочитали нам несколько лекций о ваших методах лечения и ваших препаратах. Все ваши лекции будут соответственно оплачены. Да еще, уже разнесся слух о изобретении вами микроскопа и возможности видеть некие живые организмы. С этим изобретением мы тоже бы хотели ознакомиться.

– Ишь, уже набежали, – подумал я, – хрен вам, а не лекции.

Но вслух я сказал:

– Господин Траппа, как истинно православный, я не могу такое дело решить без благословения церкви. Сейчас я занят, а когда найду время, то обязательно посещу митрополита и испрошу у него разрешения на эти лекции. Если митрополит Антоний благословит меня на такое, то я, конечно, приду и сообщу вам, все что, я смог сделать за короткое время изучения великого искусства медицины.

Луиджи Траппа поклонился мне с кислым видом, и с любопытством оглядываясь по сторонам, пошел к воротам.

Мой ключник Федор с упреком сказал:

– Что же вы так Сергий Аникитович, над собой так измываться даете, пришел этот схизматик немытый, ни здрастьте ни насрать, вонь от него на версту каким-то словом вас назвал шарларан какой-то. Да у Дмитрия Ивановича ужо бы его батогами попотчевали.

– Ты Федор заговорил тебе и дело делать, смотри, если этот вонючка с тропинки к воротам сойдет и пойдет что разглядывать, так бейте его без жалости, только чтобы живым остался, понял?

– Понял, – с просветлевшим лицом сказал Федор и схватив приличный кол двинулся вслед за итальянцем.

Минут через десять в вечерней тишине послушался звук ударов и какой-то поросячий визг, и тут из темноты к воротам рванулась неуклюжая толстая фигура, что-то вопившая на ходу, а сзади бежали два молодца и осаживали его по жирным бокам колами и приговаривали:

– Не суй свой нос куды не надо, целее будет.

Ворота распахнулись и, получив последний поджопник, доктор Траппа пропахал носом московскую грязь, смешанную с конским навозом.

Ворота закрылись и за ними было слышно охание бедолаги, решившего подсмотреть, что там у боярина делается в усадьбе.

Еще через несколько минут подошел Федор, уже без кола, но с таким довольным выражением лица, что я подумал:

– Все-таки тяга к кольям, наверно, заложена в русском народе, на генетическим уровне.

И я вспомнил сразу в своей первой жизни поездку в деревню на картошку и пустой палисадник вокруг дома культуры после танцев, все колья из него были выдернуты и употреблены в дело защиты того, что каждый счел нужным в тот момент защищать. К своему удивлению и я поддался этой тенденции и, крутя колом нал головой и крича, всем известные слова про маму, обрушил свое орудие на голову какого-то деревенского парня.

Травм наверно было мало потому, что предусмотрительные работники дома культуры специально заборчик строили из легких жердочек, которыми особо сильные травмы было нанести сложно. Но тем не менее пробитых голов хватало.

Подошедший Федор тяжело дыша сказал, – Ох хорошо мы его отметелили, но вот обгадился он под конец, близко к нему подойти было нельзя.

Вот Сергий Аникитович в следующий раз схизматик вежливей будет, и с почтением к вам подходить будет.

Я поблагодарил Федора за проведенную работу и отправился в стеклодувную мастерскую. Работа там уже заканчивалась, в печи тлели остатки углей. А на подставках стояла стеклянная посуда, пока еще ни одно из произведений моего стеклодува не было продано на сторону, усадьба, как гигантская опухоль пожирала все, что он производил. Моему ключнику, получившему в свое распоряжение стеклянную тару, было все мало и мало. Но мне нужны были деньги, и поэтому новая лавка вскоре должна была открыться, и готовил для нее кадры мой тиун, с которым у нас сложились вполне деловые доверительные отношения, какие только могут сложиться между боярином и мужиком.

Гильермо или теперь уже Сашка, вместе с помощниками, отмывались от грязи и сажи. Увидев меня они встали и низко поклонились, махнув рукой, чтобы они продолжали свои дела, я стал рассматривать посуду, и тут мне в голову пришла идея, а не обогнать ли время и не заняться ли производством граненых стаканчиков для трактиров. Я подозвал Сашку, который уже переоделся в чистое, и собирался уйти и начал объяснять ему суть дела. Опытному стеклодуву ничего не стоило понять, что я хочу сделать, но до него никак не доходило, зачем мне именно такие стаканчики и стаканы. А в моих глазах уже на полках нашей лавки стояли граненые стаканы в подстаканниках.