Прыжок в прошлое

– Вот только что из этих стаканов будут пить, – прозвучала отрезвляющая мысль, – чай то где? В Китае, а Китай он далеко, так, что хочешь чаю из стаканов с подстаканниками найди-ка сначала чаек.

Но маленькие стаканчики мы все же договорились начать делать, и я пошел в дом, с мыслями как бы сообщить Иоанну Васильевичу о волшебной напитке императоров Поднебесной, который бодрит, веселит, и не хмелит.

На следующий день с утра меня посетил редкий гость воевода Дмитрий Иванович Хворостинин.

Встречал я его по первому разряду, в шубе, подаренной царем.

Выпив поднесенный напиток и вытерев усы, Дмитрий Иванович огляделся вокруг и удовлетворенно улыбнулся. Потом мы с ним обошли все подворье, он внимательно выслушал мои объяснения, довольно улыбался себе в усы. Осмотр занял почти два часа, но пока готовился обед, я пригласил дорогого гостя к себе в кабинет. Нам быстро принесли красивый штоф анисовой водки, и Федька самолично, разлил ее по стеклянным подобиям рюмок.

Дмитрий Иванович, внимательно обсмотрел все, потрогал пальцем мебель, с моего разрешения выдвинул пару ящиков, задумчиво покрутил рюмку в руках посмотрел на свет и понюхал водку и, перекрестившись выпил залпом, я же зеркально повторил его действия. Миска с квашеной капустой стояла на столе, мы заели выпитое, и Дмитрий Иванович, наконец, изрек:

– Ты знаешь Сергий, я ведь тогда тебя зимой, как кутенка в воду кинул, а что делать царский приказ. Да, ты сам все понимаешь, ты же все же Щепотнев.

Но вижу я хватка у тебя есть. Даже Иоанн Васильевич тебя без внимания не оставляет.

Мне же из твоих задумок больше всего лекари понравились, нету пока в нашей войске порядка с лекарями, ни командира над ними нет, ни кто кому подчиняться должен, что с ранеными и болезными делать.

Я ведь чего приехал. Говорили мы с государем о тебе, так он и предложил, чтобы ты план написал, каким лекарское вспоможение должно быть. Сколько и чего надобно будет для этого. Сказал Государь, что не один ты такую бумагу писать будешь, ну а если дело напишешь, быть тебе думным боярином. И тяготу эту на себя тогда взять придется, может и приказ отдельный под это дело будет. Понял, какие дела заворачиваются.

А сейчас еще, тебе государь неспроста про невесту сказал, он мне еще в походе попенял, что бобылем ты ходишь, так что нашли мы тебе невесту, И Иоанн Васильевич как бы поручил мне сватом быть. Так что готовься Сергий Аникитович к сватовству. Осень на дворе наступает, вот еще месяцок другой и поедем сговариваться..

Дмитрий Иванович, а кто же моя невеста будет, ты знаешь, я против вашего с царем выбора идти не могу, но ежели, она косая, там или горбата, ты уволь, казните меня, но мне такой уродины не надо.

– Ха, ха, ха, – засмеялся Хворостинин, – не переживай, красива твоя невеста не крива и не косоглаза. Смотрельщица уже смотрела и не одна. И родители уже знают, что сваты к ним едут, что самый главный сват хоть и не присутствует, но все знает.

– Да кто же она есть то?

– Скажу, что красива и молода, только пятнадцать исполнилось, в самом соку девка.

Так, что тоже не суетись, но товару готовь. Вижу я, не бедствуешь ты. Грешным делом думал, помогать тебе поначалу придется, а ишь, как оно получилось.

Кормили сегодня за столом от души, Федька постарался угодить своему бывшему хозяину. Мы с Хворостининым еле выползли из-за стола.

После обеда разговор не клеился, тянуло в сон. И мой "отец", обняв меня на прощание уехал, пообещав обязательно быть через два месяца.

Я после его отъезда попытался уснуть, но сон, куда-то пропал. Мыслей была полна голова. Это что же мне как на конкурс работу писать предложено, военно-полевая хирургия и санитария в условиях средневековья.

А, что, вполне можно попробовать постараться написать такое наставление, о санитарии, в войсках, об обязательном кипячении воды, фляжки, котелки, а то каждый делает, то во что горазд, идеи сортировки раненых, и многое другое. Я даже сел начал набрасывать план такого наставления.

Но мои размышления прервали, ко мне пытался добраться наш стеклодув.

Когда я спустился к нему, он с гордостью показал мне первый в этом мире граненый стакан с четырнадцатью гранями. Когда я спросил его, как он его сделал, он показал мне разборное устройство из деревянных плашек, в которое и был выдут этот стакан. Я дрожащими руками взял стакан в руки, еще одна вещь моего времени перекочевала ко мне. А теперь дело за самоваром, если конечно его никто еще не придумал. Но если даже и придумал, то у меня, его все равно нет. И я сразу, не откладывая дело на потом, отправился к Кузьме, чтобы нарисовать ему будущее его творение.

Кузьма же в это время сидел нал чертежами моего микроскопа и задумчиво вертел в руках пластины бронзы. Мы на некоторое время переключились на проблемы микроскопа, но потом, я сказал, что все равно стекол для микроскопа у нас пока нет и давай-ка Кузьма подумаем над самоваром, и над подстаканником из серебра, такую вещь царю на стол не стыдно будет поставить.

В который раз я думал, как, хорошо, что я умею рисовать, рисунок стакана с подстаканником и для хорошего ювелира все ясно. А вот с самоваром было потрудней. Кроме рисунков я ничего не мог представить, а вот как делается труба, как к ней прикрепляется луженый оловом бак, это была уже не моя стихия. Но Кузьма воодушевленный раскрывшимися перед ним новыми перспективами был очень доволен.

Оставив Кузьму предаваться своим мечтам, я ушел наверх.

Настроение, почему-то было отвратным. Я сел за письменный стол и, не зажигая светильника, сидел, глядя в темное стекло, в котором не было видно ни одного огонька. Было тихо, и только иногда где-то был слышен лай собак.

До этого момента у меня никогда не было ощущения такой пустоты, и беспомощности в том, что я делаю. А впереди были ужасные годы, а мне ведь будет сорок два или сорок три года, когда настанет голод великий, если конечно я еще доживу до этого. Иоанн Васильевич умрет лет через десять, и что будет? Вроде, насколько я помнил историю, должен после него править Федор или сразу Годунов, вот ведь голова дурная, кто мешал историю учить? А сейчас сижу и даже правильной стратегии выработать не могу.

Ну ладно с моей подачи Бомельку могут и раньше поджарить, но мне тогда придется быть самому врачом Иоанна Васильевича. Справлюсь ли я с этой задачей? Потом эта война Ливонская, из-за нее ведь помниться разруха пошла, может ее надо прекращать. А я кто? Воевода, специалист по оружию, – ничего не знаю, ничего не умею.

Нет, но все-таки Бомелиуса надо убирать, иначе я сам могу поджариться на сковородке, если он сможет устроить мне какую-нибудь пакость, то, что он английский шпион-это понятно, но вот, как это до царя донести.

А у меня выхода практически ни на кого нет. Один и есть Хворостинин, так он с чего поверит, что Бомелиус все, что может, передает английской короне.

Заявить прямо на глазах у царя, что Бомелиус шпион, так можно и самому в пыточную попасть.

А если состряпать самому письмо на английском языке, адресованное ну положим какому-нибудь лорду, да подкинуть в нужное время и в нужном месте. Уж меня то точно в этом не заподозрят, где мне английский язык знать. А то, что будет он не очень правильный, на это никто не обратит внимания, если у Бомелиуса найдут еще компромат.