Пшеничное зерно. Распятый дьявол
Шрифт:
Современные подготовительные классы.
Опытная европейская директриса.
Раньше принимались только белые дети.
Теперь допускаются также избранные кенийцы.
Прежние стандарты сохранены.
Занятия проводятся на английском языке.
Прием ограничен.
Звоните и приезжайте на автомобилях!
Никакой расовой дискриминации, только имущественный ценз!
Плата высокая!
И от родителей ни днем ни ночью не стало отбоя. Спешили зарезервировать
Я велел директрисе записать не более ста детей. За каждого я брал две тысячи пятьсот шиллингов в месяц. О радость — мой ежемесячный доход был равен четверти миллиона! После уплаты за аренду дома и жалованья старухе и остальному персоналу оставалось двести тысяч чистой прибыли! И заметьте, я не пролил ни капли пота, не дышал больше мелом, не орудовал пыльной тряпкой. Плод с этого дерева не горчил, он был как раз мне по вкусу.
Дело теперь шло как по маслу, я едва успевал срывать плоды: открыл в Найроби еще четыре сада с белыми старухами и европеоидными манекенами в витринах. Здесь, в Илмороге и Руува-ини, у меня тоже есть подобные заведения.
Дерево мое оказалось на диво изобильным, а его плоды спелы и сочны. Но европейцы учат нас, что не следует складывать все яйца в одну корзинку — не ровен час, разобьются. Я решил отведать плодов с других деревьев, пустился в земельные спекуляции вроде тех, о которых рассказывал Гитуту ва Гатаангуру. И опять плоды пришлись мне по вкусу, я проглатывал их с большим удовольствием.
Однако самое большое лакомство растет на дереве… Подождите, надо начать сначала, чтобы вам стало понятно: в воровском искусстве я не новичок. Собрав урожай с нивы просвещения и набив карманы на аферах с землей, я огляделся: чем еще можно поживиться? Оказывается, что, едва нажив капитал, баловни судьбы начинают мечтать о месте в парламенте. На моих глазах кое-кто продавал землю и даже любимую жену, чтобы покрыть расходы по предвыборной кампании. Я задумался: неспроста за это так дерутся, готовы пожертвовать миллионами, женами, дочерьми, фермами. Не иначе как на этом дереве зреет больше плодов, чем на других.
Я надумал заняться политикой и сам все выяснить: чтобы узнать, чем питается муравей, надо посидеть возле муравейника. Но спешка до добра не доводит, было бы неразумно сразу зариться на место в парламенте — за него дерутся не на жизнь, а на смерть. Начну-ка с депутата окружного совета от Руува-ини в округе Ичичири.
Сказано — сделано! Чем раньше свезешь овощи на базар, тем вид у них свежее. Я сорил деньгами направо и налево. Уж если я что надумал, за расходами не постою. Нанял женский хор из Ньякенийи, они распевали обо мне песни, выдумывали истории про то, как я сражался за свободу, раздавал людям землю, строил для детей школы и прочее, и прочее, и прочее. Я сшил этим женщинам платья из материи, на которой был намалеван мой портрет.
Потом нанял громил — они поджигали дома и другую собственность моих противников, избивали тех, кто позволял себе нелестно высказываться в мой адрес. Кроме меня, на место было еще пять претендентов. С двумя я договорился полюбовно, дав каждому по пятьдесят тысяч шиллингов отступного. Они публично заявили, что снимают свои кандидатуры в пользу прославленного героя Гатхики. Но третий от взятки отказался. Тогда его ночью похитили мои молодчики, отвели в лес Руува-ини, наставили на него пистолеты и предложили выбирать: жизнь или место в окружном совете. Он проявил благоразумие и выбрал жизнь. Четвертый не только не взял денег, но позволил себе и под дулом револьвера противиться моей воле. Пришлось переломать ему ноги, только тогда он поумнел.
Пятый оказался головастым мерзавцем. Он сам подослал ко мне головорезов, которые подкараулили меня и, угрожая оружием, предупредили, что, если я вздумаю шутить с их хозяином, мне придется худо: око за око, зуб за зуб! Я понял, что противник мой шутить не намерен, и притворился, будто готов идти на уступки. Передайте своему хозяину, сказал я бандитам, что пожиратели чужих богатств, как это заведено, встречаются один на один и между собой решают, кто из них может больше слопать. Нам предстоит в день
выборов помериться силами в "честном" поединке. Тогда и выяснится, кто чего стоит. А пока что не будем задевать друг друга. Деньги — это сила, так пусть наши деньги сражаются за нас. В конце концов мы поняли друг друга и договорились скрестить оружие в открытом бою.Итак, нас осталось двое. Деньги есть деньги — кто больше наворовал, тот и победит. Я отдал приказ отвернуть все краны до упора. Пусть каждый избиратель хлещет за мой счет пиво, лишь бы обещал отдать свой голос. Я пошел на все уловки, а попросту сказать, скупал голоса. Кампания обошлась мне в два миллиона. Мой соперник тоже был крепкий орешек. Он выложил полтора миллиона шиллингов. Однако место досталось все-таки герою, который стоит теперь перед вами.
Еще не успев толком занять своего кресла в совете, я стал прикидывать, как бы побыстрее возвратить потраченные на выборы миллионы. Я уже знал, что нынче все танцуют не под музыку, а под звон монет. И потому крутился как белка в колесе: наносил визиты своим коллегам — членам совета. Новая затея обошлась мне еще в пятьдесят тысяч. Но зато меня назначили или, вернее сказать, "выбрали" председателем комиссии по жилищным вопросам окружного совета Ичичири. В ведении комиссии было строительство домов, а также предоставление земельных участков частным компаниям под промышленные предприятия.
Теперь я, сын Гатхики, наконец достиг заветной цели. Пришло мое время. Казенные деньги и тощего превратят в толстяка.
Так уж повелось, что совет то и дело брал ссуды у Всемирного банка, принадлежащего американцам, а также у европейских и японских банков для финансирования строительства домов для бедняков. То был поистине неиссякаемый источник наживы. Помню, однажды совет постановил снести трущобы в Руува-ини. Предполагалось построить на их месте тысячу домов. Деньги на этот проект ссудил итальянский банк, и подряд на строительство достался итальянской фирме. Конечно, ей пришлось сделать мне за это маленькое подношение — два миллиона шиллингов. Таким образом, затраты на выборы окупились. Теперь оставалось подсчитать чистую прибыль. Ждать ее пришлось недолго. Когда дома были возведены, настал мой час. Всякий, кто хотел въехать в муниципальный дом, должен был дать мне на чай две тысячи шиллингов. Так я заработал еще два миллиона и снова отнес их в банк. Нет нужды говорить вам, что за два года деньги, вложенные в предвыборную кампанию, принесли мне кругленькую сумму. И заметьте — я не пролил ни капельки пота. Деньги несли те люди, которые за меня голосовали. Они-то думали, что налог, взимаемый с них, идет на погашение иностранных займов…
Ну, что вы теперь скажете? Будь вы на моем месте, отказались бы вы от сладкого и сочного яблока, не доев его до конца? По моим губам и щекам тек сок и слюни, потому что я не сразу научился есть по правилам хорошего тона. Но мне все было мало.
Сейчас я уже не жду, когда дома построят, собираю подати загодя. Войдя в долю с итальянцами, я стал одним из директоров компании "Жилищное строительство в Руува-ини". Так уж получается, что именно моей фирме достаются все муниципальные подряды. Кроме того, компании предоставляются ссуды банков на осуществление обширных проектов, благодаря чему мы имеем возможность распродавать еще не выстроенные дома. Сами знаете, какая у нас нехватка жилья. Фирма возводит здания на всякий карман и на любой вкус. Каменные дома, к примеру, дают куцый доход.
А вот бараки из дерева и глины — видели такие? На них в два счета можно разбогатеть, уж можете мне поверить. Местные филиалы различных иностранных фирм стали приглашать меня на директорские посты. Я скупал их акции да еще получал жалованье — за то лишь, что присутствовал на заседаниях правлений. И так каждый месяц: здесь урвешь, там отхватишь — глядишь, и набегает по частям целое. И все это, несмотря на худобу, каким-то чудом умещается в утробе Кихаху ва Гатхики!
Вот почему я глубоко признателен кенийским народным массам за их слепоту, невежество, неумение постоять за свои права. Именно благодаря этому мы, кровопийцы и душегубы, имеем возможность жиреть на их трудовом поте. Они не задают нам ненужных вопросов. Однако не следует обольщаться и благодушествовать, массы не всегда будут столь глупы и податливы. Не зря иностранцы, исходя из возможности нежелательных перемен, предложили мне директорские посты в своих компаниях — они хотят оградить себя от вспышек народного гнева. И я охотно согласился занять эти прибыльные должности.