Пшеничное зерно. Распятый дьявол

Прежде чем объявить перерыв, напомню присутствующим здесь дамам — женам, любовницам, подругам: по окончании конкурса состоится парад мод, в котором все вы можете принять участие, выставить напоказ бриллианты, золотые и серебряные украшения, рубины, танзаниты, жемчуг и так далее. Мы должны всячески развивать нашу культуру; вы знаете, что по женским нарядам и драгоценностям можно судить о достигнутом страной культурном уровне. Так что готовьте свои ожерелья, серьги, кольца и броши, не ударим в грязь лицом перед западной цивилизацией. Итак, в четырнадцать тридцать, не опаздывайте! А теперь кушайте на здоровье, bon appetit, mes amis! [29]

29

Приятного аппетита, друзья мои (фр.).

Распорядителю громко и долго хлопали. Все развеселились, предвкушая обед, добродушно и непринужденно болтали. "Ангелы ада" принялись наяривать конголезскую мелодию. Одни, не покидая своих столиков, заказали обед и выпивку, в подробностях обсуждая едва не возникшую вооруженную потасовку. Другие потянулись к выходу.

— Выйдем, — коснувшись руки Вариинги, предложил Гатуирия. — Скорее на свежий воздух, не то я здесь задохнусь.

— Мне тоже невмоготу, — ответила та, вставая. — Пойдем подышим бесплатно, пока Кихаху и Гитуту не запечатали кислород в консервные банки.

— Как это ты пронюхал про "Ангелов ада"? — обратился тем временем Мваура к Мутури. — Какое ты к ним имеешь отношение?

Мутури достал записку, которую сунули Вариинге выселявшие ее из дома бандиты.

— Взгляни, — Мутури передал клочок бумаги Мвауре. — Уверен, это твоя записка.

Мваура прочел и нахмурился:

— Где ты ее взял?

— Нашел в твоей машине.

"Зачем Мутури здесь? — опять забеспокоился Мваура. — Кого выслеживает? Так и зыркает по сторонам. Не меня ли? Сам небось записку написал, а теперь врет, будто нашел ее в матату. Думает, что я себя выдам. Кто они, эти Мутури с Вангари?"

Мутури не заметил ожесточения во взгляде Мвауры, потому что в этот момент повернулся к Ван-гари.

— Пойдем и мы, — предложил он ей.

Оркестр все играл конголезскую мелодию. Мваура решил напрямик спросить Мутури и Вангари, кто прислал их в Илморог. "Пусть видят, что я знаю про их секретное задание. А то радуются небось, что их дурацкие разговоры в матату усыпили мою бдительность".

— Интересно, — начал он, по подавил свое первоначальное намерение и на ходу переиначил вопрос: — Вангари тоже наденет золото, бриллианты и жемчуга?

Все трое рассмеялись и пошли к выходу. Мваура почувствовал облегчение: ему как будто не о чем волноваться.

— Я бы надела серьги из сушеных кукурузных початков, — ответила Вангари. — Только вот уши в юности не проколола.

— Почему? — спросили Мутури и Мваура.

— Время было не то, чтобы украшать себя цветами да ожерельями. Дороже бриллиантов были тогда свинцовые пули, которыми сражались борцы за свободу Кении! — В голосе Вангари звучала гордость, она знала: в исторических переменах, происшедших у нее на родине, есть и ее заслуга.

Мваура внезапно оборвал смех и снова помрачнел. Сердце учащенно билось; снова его одолевали сомнения: "А что, если ты сам привез сюда свою погибель? Так собака таскает на себе чумную блоху!"

Мутури же любовался Вангари. Ее лицо светилось гордостью и счастьем. "Вангари — наша героиня, — думал рабочий. — И таких, как она, немало. Пожалуй, я расскажу ей, зачем послан сюда, с каким заданием. Она не откажется помочь мне. Впрочем, время пока не пришло, понаблюдаю за ней еще, там видно будет".

Он снова вспомнил гнусных хвастунов из пещеры и едва не застонал от гнева.

— Давайте-ка выбираться отсюда, — поторопил он Вангари и Мвауру. — Скорее из этого притона!

Глава пятая

1

Вариинга и Гатуирия, выйдя из пещеры, некоторое время постояли на тротуаре. Окружавшие Илморог горы и долины искрились под солнцем. Мир и спокойствие царили вокруг.

— Несмотря на то что в пещере яркое электричество, меня будто целую вечность продержали в кромешном мраке. — Вариинга глубоко вдохнула свежий воздух и добавила певуче: — Да будет солнце над нами! Хвала божьему свету!

— И свету нашей родины! — закончил Гатуирия.

— Уж не тот ли это свет, — спросила Вариинга с легкой иронией, — который сиял в пещере?

— Нет, — ответил Гатуирия, — я про то сияние, что мракобесы из пещеры стараются погасить.

Они неторопливо брели к шоссе. Постепенно у них завязался разговор или, скорее, речитатив, будто они соревновались в искусстве импровизации, воскрешая в памяти строчки, услышанные во сне.

Гатуирия.

Славься, гордая земля! Славься, Кения — гора! Страна моя, родимый край! Зеленые поля, омытые дождем, Приносят нам обильный урожай.

Вариинга.

Как прекрасны наши горы И глубокие озера! От Турканы до Найваши, От Нам-Лолве до Момбасы Чернота бескрайних пашен. Свет отчизны так прекрасен!

Гатуирия.

Слава тем, кто за нее сражался, Защитить ее холмы старался, Нам горы в часовые назначила природа, Но гор надежней героизм народа.

Вариинга.

Земля взывает к нам, Я слышу ее голос: Журчит в реках вода, В полях тучнеет колос.

Гатуирия.

Ведь выкуп за нее сполна уплачен Отцовской кровью, материнским плачем…

Вариинга.

Мужчины, женщины и дети Рвут рабства унизительные сети…

Гатуирия очнулся первым — их дуэт и впрямь напоминал сон.

— А теперь эта земля идет с молотка, — сказал он с горечью, — достается чужеземцам.

Вместо ответа Вариинга затянула песню, которую накануне пели в матату Вангари и Мутури:

Империалисты, Кения не ваша! Конец разбою настает, Хозяин истинный сюда идет!

— Боюсь, однако, что, когда законный владелец доберется до дома, выяснится, что все его имущество распродано, — сказал Гатуирия. — В самом деле, нас ведь грабят среди бела дня.