Психея

И мне досталось очередное испытание. Тайлер отвезет Рози и Джейн домой, а меня ждет увеселительная поездка с Диланом.

Я по-прежнему хочу врезать ему за принесенную боль. После крика мое горло жжется. Хотя могу согласиться, что после этого мне стало намного легче.

И что-то мне подсказывает, что домой я сегодня не вернусь.

От лица Дилана.

Будет слишком, если я включу музыку? Меня немного выносит то, что в салоне так тихо. Ронни вроде есть, но при этом её и нет вовсе.

Но одно я ощущаю точно.

Девушка сильнее вжимается в этот чертов угол между сидением и дверцей машины, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Руки всё так же сложены на груди.

Я, как кретин, моргаю, с усмешкой выдавливая:

– Да ты злишься, - и это кажется таким нелепым.

Ронни корчит лицо, шевеля губами. Я открываю рот, скорее с удивлением:

– Я думал, что ты у нас не любительница выражать эмоций. А тебе, как оказалось, ничто человеческое не чуждо.

Ронни стреляет в меня взглядом, сильнее хмуря брови. Она скорее обижена, просто пытается изобразить на раздутом лице более сильные эмоции, такие, как злость.

Детский лепет.

Качаю головой, пуская смешок:

– Что ж, теперь скажи, что не будешь со мной разговаривать. Ах да, - изображаю фальшивую задумчивость.
– Ты ведь и так не говоришь.

И Ронни вновь смотрит на меня. Взгляд ещё темнее. Это выглядит забавно, если учесть тот факт, что она обычно не меняет выражение лица на протяжении того времени, пока я её вижу. Что-то новенькое.

Продолжает “жрать” меня взглядом, тяжелее дыша.

Я с непринужденным выражением лица веду автомобиль, оповещая:

– Сейчас я не повезу тебя домой. Мы уже знаем, чем закончится поездка через лес, - поглядываю на Ронни, которая всё так же с злостью смотрит на меня.

– Твои вещи у меня дома, так что поедем туда. Завтра школа, так что… - Затыкаюсь, когда она привстает, толкая меня в плечо. Хмурюсь, ведь от этого дернулись руки. Поглядываю на Ронни, которая перелезла на заднее сидение. Села позади меня, чтобы я не мог её видеть. Опять принимает свою обиженную позу, складывая руки и надувая щеки от недовольства.

– Серьезно?
– Спрашиваю сам себя, покусывая нижнюю губу, стучу пальцами по рулю. К черту. Я ей делаю одолжение, а она ведет себя хуже, чем Карин. Черт возьми, у всех баб, будто заговор.

Одна задача - вынести мне мозг.

***

Тайлер должен вылезти за ними?

Всё равно. Он уже открывает дверцу, выходя на холод. Обходит машину, тормозя у калитки.

Джейн мнется, зная, что нужно попрощаться, поэтому тормозит. Впервые ощущает себя неуверенно при разговоре с парнем.

Рози смущенно отворачивается, складывает ручки, надувая щечки. Джейн стоит лицом к Тайлеру, улыбаясь. Ветер треплет черные волосы. А холод вынуждает зубы стучать.

– Что ж, опять извиняюсь за предоставленные неудобства, - девушка расслабилась, ведь сейчас атмосфера приобретает былое тепло. Напряженность проходит. Потирает свои плечи, чувствуя, как неловкость возвращается. Пози откашливается, улыбаясь:

– Порядок, - делает шаг назад, к машине.

– Увидимся завтра. Разберемся с этим картриджем.

Джейн усмехнулась, кивая:

– Хорошо, до завтра, - махнула рукой, разворачиваясь. Делает пару шагов к террасе, слыша, как парень открывает дверцу машины.

Рози стоит спиной к Джейн. Девушка видит, как кожа сестры покрывается мурашками.

– Идем в дом, - касается рукой плеча, но так же замирает. Взгляд направлен вниз. На небольшой квадратный половичок под дверью.

Рози касается холодными пальцами руки сестры, которая продрогла, открыв рот.

Оторванная голова их домашней кошки смотрит большими темными глазами, сверкающими на свету лампы.

========== Глава 11. ==========

Комментарий к Глава 11.

Простите за задержку. Обстоятельства не позволяли писать.

И только ночь ей верный друг.

И сны - искажение лживой реальности.

Хочешь ли ты уснуть со мной?

Чернота ночи кружит голову. Запах пепла и дикий жар огня. Темная луна горит алым.

Багровая ночь. Ночь пролившейся крови и детских воплей. Душераздирающих, подавляющих. Стволы кривых деревьев цепляют тонкую ткань белой ночнушки. Рвёт, оттягивает нити. Острые ветви царапают тонкую, бледную кожу.

И яркие языки пламени растворяются в глазах, разжигают, разъедают.

Кричишь. Громче, желая дозваться, но огонь уже поглотил. Тянешь руки, тонешь, осыпаясь. Превращаешься в пепел, что унесется в небо, поднятый морозным ноябрьским ветром.

Кожа покрывается волдырями. Ты горишь.

Они горят. Они не хотели. Их не спешили спасать. Их забыли. Все забыли.

И пробудилась. Сильная ненависть отразилась в глазах каждого. Боль вынуждает терять сознание. Черный дым засоряет легкие, оседает. Пальчики и ноги в саже. Пелена холодного мрака застилает.

Они слышат, как кричат другие. Они чувствуют боль друг друга.

Они лишь хотели быть вместе.

Этой ночью пролилась кровь.

Этой ночью шум ветра сопровождался детскими воплями о спасении.

Этой ночью начался Их поиск.

***

Ночь сочится сквозь оконные щели, чтобы проникнуть в плохо освещенную настольной лампой комнату. Три часа ночи, а Дилан по-прежнему ходит у доски. Ноги затекли, зрачки носятся по фотографиям. Он думает. Уже битый час не отходит, пытаясь что-то сообразить.

Они носят головы животных. Перед тем, как похитить ребенка, обезглавливают его домашнего питомца. С какой целью? Есть ли в этом какая-то закономерность?

Дилан кусает кончик маркера, щурясь. Переводит глаза на вырезанную статью из газеты с черно-белой фотографией. Первым был некий Рональд Вон. Тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Март. Мальчик семи лет. Жил в обычной семье, уровень интеллекта выше среднего. Довольно сообразительный. Его попугая обезглавили, потом ночью того же дня он сам пропал.