Психея

– В любом случае, это уже неплохое начало нового года, - Тайлер вздыхает.
– Отвечаю, чувак, этот год будет непохожим на другие.

Его друг сощурился, задумавшись:

– Это ты имеешь в виду - сплошные экзамены, нервные срывы… - качает головой, желая продолжить перечислять, но Тайлер перебивает, стоит на своем:

– Этот год будет особенным, - хлопнул друга по плечу.

У лестницы красовалась компания парней. Высоких, мускулистых, широкоплечих. Таким не составит труда найти себе место в обществе. Каждый играет свою роль. Это похоже на классовое неравенство. Ты занимаешь особую ступень…

– Эй, сегодня “Обезглавливатель” опять объявился, - говорит басом один из них. Тайлер давит другу на плечо, ускоряясь.

– Твой развлекается, да?
– вновь бросают в спину.

Скомканная бумажка летит в голову, попадая в щеку Дилана, который стиснул зубы, отчего челюсть напряглась.

Тайлер хмурит брови, заставляя друга идти быстрее. Поднимаются по лестнице. Дилан вздыхает, тормозя. Оттягивает лямки рюкзака, взглянув на друга, который прикусил язык.

– Этот год будет особенным?
– щурит глаза Дилан, усмехаясь.
– Это ты, конечно, выдал, - качает головой, продолжив подниматься.

Тайлер переступил с ноги на ногу, смотря в спину другу, который явно не собирался тормозить, чтобы подождать его. Он тяжело, насколько это возможно, выдыхает, избавляясь от кислорода в легких.

А это только первый учебный день.

***

Оживленность сего заведения меня настораживает.

Я стояла в дверях кабинета, номер которого указан у меня в блокноте. Хлопаю ресницами, наблюдая за теми, кто находится внутри: довольно взрослые ребята перекидывают футбольный мяч из рук в руки, другие чеканят, девушки сидят на партах, общаясь, кто-то наигрывает мелодию на гитаре, кто-то пишет что-то на доске, кто-то мастерит самолетики из бумаги и… И бросает их в разные уголки кабинета.

Я думала, что такое только в подростковых фильмах бывает.

Делаю шаг в помещение с бледно-желтыми стенами и таким же полом. Я словно могу пощупать тот шум, что вибрирует в воздухе. Сквозь открытое окно проникает кислород.

Иду между рядами парт, руки опущены вдоль тела. Я спокойно дышу, с интересом осматриваюсь по сторонам. Мне не хочется сложить руки на груди, закрыться, опустить глаза в пол. Нет, совершенно не чувствую себя неуютно, даже несмотря на то, что на меня бросают взгляды.

Подхожу к свободной парте, снимая рюкзак с плеч. Убираю волосы на бок, опускаясь на стул. Рюкзак кладу на место рядом. Это сдвоенные парты. У меня такие в младшей школе были.

Поворачиваю голову, смотря в окно. Пролетающие мимо птицы вызывают неоднозначные ощущение внутри. Ставлю локоть на парту, опираясь на ладонь щекой.

Голова птенчика, что я нашла вчера. Мне пришлось её выбросить. Как она могла попасть в дом? В ванную, где даже окно не открывается?

Небольшая, вытянутая голова кролика смотрит на девочку узкими глазками.

Хмурю брови, качнув головой. Я уже путаюсь, что было наяву, а что происходило во снах.

От оглушительного звонка, что бьет по ушам, хочется скривиться, но лишь откашливаюсь. В кабинет вбегают ученики, все рассаживаются, занимая свои места. Я внимательно разглядываю новые лица.

Парту, что стояла впереди, занимают два парня. Они примерно одного роста, но телосложением отличаются от остальных. Если подумать, то можно предположить, что большая часть моих новых одноклассников занимается спортом.

– Ты сдал долги за тот год?
– один из парней, в темной кофте и с более загорелой кожей обратился к соседу, который зажал шнурок от черной тонкой куртки между пальцами. Его белое, по сравнению с другим парнем, лицо усыпано родинками. Откашливается перед тем, как ответить:

– Эм, ну, мне сказали, что я могу не сдавать, ибо они все любят своих домашних животных, - его ответ мне не понятен, а вот его друг, кажется, понял смысл сказанного, поэтому вздохнул:

– Хоть что-то полезное от этого, да?
– попытался улыбнуться, но другой парень лишь прищурился с отвращением:

– Ты что, пошутил?

– Ну, я…

– Больше не старайся, окей?
– просит, начав рыться в своем рюкзаке.

Я подняла глаза на мужчину в очках, который закрыл за собой дверь и направился к учительскому столу. Он был высокий, худощавый, с крысиными чертами лица. Кажется, его длинный с горбинкой нос можно использовать, как дырокол.

Мужчина стучит журналом по столу, свободную руку сует в карман серых брюк:

– Итак, - привлекает внимание.
– Не могу быть убедительным, но постараюсь, - вздыхает, осматривая класс.
– Рад, что мы снова собрались с вами здесь.

Отмечаю, как забавно работают мускулы его лица при разговоре. Я люблю отмечать нечто странное и не только в людях.

– Сейчас, отметим, кто у нас дожил до последнего класса старшей школы, - опускается на стул, взяв ручку из кармашка своего серого пиджака, и раскрыл журнал, но начинает зачитывать имена не с первой буквы алфавита.

– Мистер О’Брайен, - не поднимает глаз, сжимая губы.
– Вы с нами, - запинается, - всё ещё?

Спокойно перевожу глаза на парня, что сидел передо мной. Он подал голос, подняв руку:

– Да, пока ещё с вами.

– А вы смотрели вчера новости?
– учитель что-то пишет в журнале.

– Нет, я не смотрю телевизор, - парень ставит локти на стол, переплетая пальцы. Я замечаю, что все вокруг смотрят в свои телефоны, но бросают взгляды в сторону парня, который сел в свободной позе, явно демонстрируя силу и стойкость своего характера. Понятия не имею, о чем они ведут беседу, ведь тоже не смотрю телевизор, не вижу в этом нужды.

– Это зря, ведь он снова дал о себе знать, - мужчина поднимает глаза, снимая очки.
– Вы там не созваниваетесь?

Сосед по парте начал постукивать пальцами по столу, посматривая на друга, который вздохнул:

– Простите?

– Ну, вы ведь отец и сын, нужно хотя бы интересоваться, как дела у вашего близкого, - его губы и глаза странно дергаются, словно от нервов. Я отмечаю это, улыбаясь, ведь это выглядит забавно. Тяну руку к рюкзаку. Мужчина смотрит на парня, который так же не отводит глаза. Я двигаю стул, чтобы сесть между парнями. Учитель сидит напротив, у доски.

Вынимаю камеру из рюкзака. Включаю. Экран зажигается. Поднимаю, камера фокусируется на лице учителя, но спины парней тоже попадают в кадр.