Психика, сознание, самосознание

В этой связи интересной представляется высказанная много лет назад Л. С. Выгодским мысль о том, что любая потребность ребенка становится потребностью в другом человеке. Я. Л. Коломинский и другие психологи с этой потребностью связывают известный «комплекс оживления» у детей 2–3 месяцев, которые, без сомнения, эмоционально переживают появление взрослого человека. Со временем этот комплекс проявляется избирательно. «Так возникают первые предпочтения, первый выбор, в загадку которого никто еще не проник» [19] . Постепенно потребность в общении распространяется и на сверстников. Ребенок 2–3 лет без видимой (игровой или другой «деятельностной») причины подходит к другому и ласкает его [20] . Это свидетельствует о том, что между детьми возникают отношения симпатии и антипатии. Можно полагать поэтому, что корни эмпатии имеют наследственный характер и кроются в потребности общения.

19

Коломинский Я. Л. Психология личных взаимоотношений в детском возрасте. Изд-во «Народная асвета», Минск, 1969, с.61.

20

См.: Сандлер Р. Я. Взаимоотношения детей на втором году жизни. Медгиз, М., 1950, с.28.

Следует однако, иметь в виду, что, кроме первичной потребности в общении, существует также инструментальное общение, т. е. такое общение, которое служит другим целям. Например, я иду в библиотеку ради книг, а не ради общения с библиотекарем, который может быть даже неприятным для меня человеком. Но я вынужден на короткое время общаться с ним ради своей основной цели. Это инструментальное общение нередко вынужденное. Поэтому вряд ли верно нередко встречающееся утверждение, будто любая потребность ребенка в процессе его развития постепенно становится для него потребностью в другом человеке, в общении с ним [21] . Потребности человека в процессе его активности сочетаются, но не сливаются друг с другом.

21

См., например: Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968, с. 189–190.

Следует также различить потребность в общении и способность в общении. Первая наследуется, а вторая приобретается в процессе индивидуального психического развития и социализации. Но без потребности в общении соответствующая способность не могла бы развиваться. Например, улыбка и комплекс оживления ребенка проявляются, но не порождаются окружающими людьми. Они являются непосредственными поведенческими выражениями потребности в общении и также имеют наследственно запрограммированный характер. В дальнейшем, как показывают специальные исследования, потребность в общении принимает более конкретные формы и нередко осознается и вербализуется человеком. У личности, способной осознать свои потребности, первичная потребность в общении сочетается с другими, более высокими и одновременно социогенными потребностями. Это обстоятельство привело некоторых психологов к спорным выводам о сущности потребности в общении, например, к ее отождествлению с потребностью в социальной оценке [22] . Это заключение вызывает возражение по следующим причинам: 1) первичная потребность в общении является спонтанной и не содержит моментов оценки и самооценки; 2) невозможно вообразить, что двухмесячный ребенок стремится к общению, поскольку ждет оценки. Ожидание оценки возможно лишь при наличии достаточно развитого самосознания. Поэтому очевидно, что включение социогенной потребности человека в социальной оценке в структуру потребности в общении неправомерно. Они в дальнейшем могут сочетаться, но это уже другое дело.

22

См.: Развитие общения у дошкольников. Под ред. А. В. Запорожца и М. И. Лисиной. М., 1974, с. 270–271.

§ 2. Новые соображения о структуре инстинкта

Известно, что многие животные сразу после рождения определенными инстинктивными действиями реагируют на появление в сфере их восприятия предметов определенной формы. Например, птицы из семейства куриных, таким образом, реагируют не только на появление хищных птиц, но и на похожие на них предметы [23] .

В свете развиваемых в данной книге идей мы считаем возможным истолковать подобного рода факты в качестве процессов бессознательного узнавания. Нам представляется, что этот несколько необычно звучащий термин правильно отражает обозначаемую им психологическую реальность. Во-первых, если животное сразу же на воспринимаемый образ реагирует определенным образом, то это означает, что данный психический акт полностью был запрограммирован в его генетических механизмах. А это значит, что образ, в основных своих чертах подобный актуально воспринимаемому, хранился в бессознательной сфере психики. Если это так, то очевидно, что в момент восприятия животным хищника или похожего на него предмета происходит сличение бессознательного образа с образом восприятия. И поскольку животное не обладает ни сознанием, ни подсознательной сферой в том смысле, как мы понимаем человеческое подсознательное, то нет сомнения, что перед нами – акт бессознательного узнавания.

23

См.: Шовен Р. Поведение животных. М., «Мир», 1972; Слоним А. Д. Инстинкт. Лен., «Наука», 1967 и др.

Имеющиеся в структуре инстинкта интеллектуальные компоненты создают возможность предвидения будущего. Эти интеллектуальные компоненты можно рассматривать в качестве связующих звеньев между раздражителями и сигналами. Отмеченный выше факт защитного реагирования только что вылупившегося из яйца птенца на силуэт («сигнал») хищной птицы по существу означает элементарное предвидение будущего, вероятностное прогнозирование возможных в ближайшем будущем событий. Поскольку птенец на силуэт другой формы не реагирует, то остается сделать вывод, что в генетической (видовой) памяти организма сохранен определенный обобщенный образ наиболее вероятного хищника. Вследствие того что это обобщенный образ, птенец реагирует на довольно широкий диапазон близких по форме силуэтов.

Исходя из подобных фактов, русский зоопсихолог В. А. Вагнер выдвинул понятие «видовой шаблон» для обозначения инстинктивных форм реагирования в определенных пределах изменения сигнального раздражителя. У каждой особи инстинкты меняются в пределах этого видового шаблона [24] .

Если даже в бессознательной сфере психики животного хранится строго определенное количество образов, жестко связанных с инстинктами, то уже в этом случае в принципе можно считать не только возможным, но и строго установленным наличие бессознательного образного содержания у человека. Отсюда можно сделать другой, очень важный для психологической теории вывод, что сами инстинкты являются полноценными психическими актами, так как вышеуказанные образы входят в их структуру.

24

См.: Вагнер В. А. Этюды по сравнительной психологии. Л., 1924–1929.

Нам представляется очевидным, что заключение о наличии образного содержания в бессознательной наследственной сфере психики с полным правом можно распространить и на человека. Достаточно привести такой общеизвестный факт: в период полового созревания у юношей спонтанно возникает повышенный интерес к представителям противоположного пола. Это явление наблюдается даже тогда (что и только представляет интерес для нас), когда юноша совершенно ничего не знает о сущности взаимоотношений полов. Разве не ясно, что и в этом случае восприятие избирательно направляется на определенный класс фигур, происходит бессознательное узнавание тех особей, которые наиболее соответствуют образу, заключенному в структуре данного инстинкта?

В этом отношении безусловный интерес представляют соображения Б. Л. Астаурова и В. П. Эфроимсона, высказанные в ходе дискуссии вокруг проблемы соотношения биологического и социального в природе человека. Отмечая, что термин «развитие человека» включает как эволюционное, так и онтогенетическое содержание и не отрицая огромной роли воспитания в процессе развития личности, Б. Л. Астауров подчеркнул, что современная наука не знает конкретно, какие свойства психики, как, когда и в какой степени определяются наследственностью и какие средой. «Некоторые свойства психики в порядке т. н. «импринтинга» или «запечатления» возникают в первые дни, месяцы и годы после рождения и утверждаются на всю жизнь. Есть данные и мнения, что другие проявления импринтинга связаны с чувствительным периодом полового созревания, когда идеальный образ единственной или единственного любимого запечатлевается и всецело овладевает сознанием (любовь с первого взгляда и на всю жизнь)» [25] .

25

«Вопросы философии», 1972, № 9, с.114.

Эти замечания Б. Л. Астаурова подтверждают высказанные нами выше предположения и наблюдения и позволяют относительно формирования психического мира человеческой личности выдвинуть новые проблемы, в том числе следующие: каково значение импринтинга в различные возрастные периоды развития, какими путями образ воспринимаемого конкретного предмета взаимодействует с тем обобщенным образом класса объектов, который, по нашему мнению, содержится в структуре инстинкта человека, каким образом эти познавательные элементы и процессы в своей динамике порождают такие явления, как чувство любви и идеализацию определенных объектов?

В. П. Эфроимсон утверждает, что научное и полноценное развитие целого ряда наук (философии, этики, эстетики, социологии, педагогики, юриспруденции, медицины и др.) невозможно без учета данных генетики. Определенные генетические факторы, по его мнению, лежат в основе проявлений слабоумия, преступности, а также таланта и других высших психических явлений. Особый интерес для нас представляет постановка В. П. Эфроимсоном проблемы эволюционного происхождения этики [26] . Наряду с борьбой за существование, закреплением звериных инстинктов, эволюция человека характеризуется также интенсивным отбором по человеческим признакам, без которых не могло бы образоваться потомство. «Человечество, – подчеркивает В. П. Эфроимсон, – которое дожило до настоящего времени, является продуктом очень интенсивного отбора на те свойства, которые можно было бы назвать самоотверженностью, совестью, человечностью, гуманностью, чувством братства; без закрепленного чувства справедливости, долга, самоотверженности беспомощное потомство наших предков не могло бы дожить до половой зрелости» [27] . Можно считать, что все перечисленные психические качества В. П. Эфроимсоном, входят в структуру инстинкта общения, факт наследования которого в настоящее время можно считать установленным. Именно в состав этого инстинкта входят те «альтруистические эмоции необычайной силы и стойкости», о которых говорит В. П. Эфроимсон [28] . Несмотря на то что подобного рода факты и предположения только в последние десятилетия начинают подвергаться научному анализу, нельзя сомневаться в том, что эти сложнейшие явления также в процессе своего возникновения и формирования находятся под контролем генотипа.

26

См.: «Вопросы философии», 1970, № 8, с. 125.

27

«Вопросы философии», 1970, № 8, с. 126.

28

Более подробно о взглядах этого исследователя см.: Эфроимсон В. П. Генетика этики и эстетики. М., 1995.

Если достоверность приведенных фактов и их интерпретация не вызывают сомнения, то мы можем идти дальше и выдвигать проблему глубокого исследования бессознательной сферы психики, образное содержание которой отражает те постоянные факторы среды, во взаимодействии с которыми происходит жизненный процесс каждого индивидуума. Более того, нам представляется, что содержание бессознательного должно быть довольно богатым, неодинаковым для различных видов животных и человека. Это содержание выявляется в процессах бессознательного узнавания. Поскольку бессознательное узнавание, как правило, немедленно переходит в действие, то изучение спонтанного, бессознательного и сознательно не запланированного поведения первых лет жизни и в периоды включения (активации) новых инстинктов может быть ключом более глубокого понимания бессознательного. (В свете вышеизложенных идей нам представляются интересными взгляды К. Юнга об архетипах, явлении «индивидуации» и др., которые в связи с проблемой бессознательного должны исследоваться с новой точки зрения. Об этом см. на последующих страницах настоящей книги).