Психоанализ второй ступени

Со временем дети подросли и, естественно, захотели жить собственной жизнью. Просто начать жить. Для себя и без матери. Разве это ненормально? Во всем мире дети уходят из родительского дома и ничего в этом страшного нет. У нас теперь почти Запад, так почему бы не перенять их образ жизни и традиции. Вот ее дети и разъехались подальше, кто куда. В Лондоне растет внук, сын на Камчатке, а мать у себя, в Пушкино, осталась одна в глубоком шоке…

Ужасно то, что потеря самого близкого всем им человека, отца, нисколько их не сблизила, а наоборот, разъединила. Так уж получилось, что смерть нашла его в момент, когда рядом не оказалось никого,кроме чужих людей, и почему-то именно это обстоятельство родные теперь никак не могут друг другу простить. Обиды, глупые обвинения и необоснованные претензии – всего множество. Одним словом, на глазах семья разрушилась. Картина невеселая. Сидеть в четырех стенах моей знакомой одной невмоготу, вот, наверное, почему мы и стали чаще встречаться у нас дома. Пьем чай, когда есть время, болтаем о разном и каждый раз пытаемся распутать клубок, казалось бы, уже совершенно неразрешимых противоречий. А может быть просто жаль человека, хочется немного успокоить беднягу, и я лишь даю ей возможность выговориться?

Обычно, когда вечерами сидя у меня на кухне, мы подступались с йодом и бинтами к ее открытой ране, намереваясь посмотреть на проблему с какой-нибудь новой стороны, полагая, что, может быть, ее хоть в этом случае удастся понять и как-нибудь разрешить, с моей подругой непременно случалась истерика. На меня выливался поток слов, жалоб, слез и боли. Неделю-другую я пытался, никак не реагируя, просто терпеливо все это наблюдать и, словно губка, впитывал в себя шквал отрицательных эмоций – информацию, надо сказать, мне абсолютно ненужную, пока однажды не понял, что эти разговоры стали совсем неинтересны и начали действовать на меня раздражающе.

Каждый раз я слышал одни и те же слова и, откровенно говоря, устал от их тупикового однообразия. Потом, чужие проблемы (здесь нужно честно признаться) никому не бывают уж особенно близки, а когда их вам долго навязывают, то и тем более – вызывают отторжение и желание поскорее остаться одному. (Однако мне уходить из собственного дома некуда, вот и пришлось выслушивать.) И наконец, выяснение того, кто именно оказался виноват первым, кто кому и что сказал, а потом сделал, и что за всем этим последовало – разговор, обреченный ходить по кругу, словно слепая цирковая лошадь. Он безнадежно неконструктивен и проблем не решает.

Можно ли сомневаться в том, что история, решаемая таким образом, непременно будет повторяться вновь и вновь без конца, ведь она в принципе неразрешима? Мы ищем не выход из ситуации, а причину, ее породившую, совершенно не умея этого делать. Вроде бы все логично, – так, во всяком случае, поступают многие из нас. Вот и мы ищем и, конечно же, находим (создаем) причину случившегося. В произнесенном слове, неверном ходе, сделанном кем-то, пусть даже нами, – это дела не меняет, в стечении обстоятельств, вероломстве и подлости человека, смертельно обидевшего нас, одним словом, во всем, что лежит вне нас.

У всякой, составленной из событий, ситуации есть некий пласт или уровень, который, оказывается, можно рассматривать отдельно от самой ситуации. Его, конечно, правильнее было бы уже назвать состоянием. Проникнув в него, мы можем начать решать и даже разрешить любую наболевшую проблему, хотя, строго говоря, то, во что мы входим, даже отдаленно не напоминает процесс рассмотрения чего-либо. Более того, собственно о ситуации, ради обсуждения которой и затевается столь хитрое действо, в эти минуты мы даже и не вспоминаем. Так что же это такое? И что необходимо сделать для того, чтобы надеть на себя это новое, явно измененное, состояние сознания? – А разве у человека есть альтернатива и волен ли он вообще выбирать из нескольких равно разумных и вместе с тем противоположных вещей?

Единственное, что с точки зрения эзотерической логики мы вообще можем сделать в этой жизни разумного по отношению к любой ситуации, независимо от ее конкретных и специфических подробностей, – это любой ценой вернуть себя в состояние отстраненного покоя и невозмутимости. (Все остальные действия трактуются эзотерикой как безумные или неумные.) Одним словом, когда мы возвращаем себя в состояние спокойной сосредоточенности и прекращаем всякое движение вовне, мы не просто подтверждаем свою лояльность чему-то более высокому, что, кстати, нет необходимости конкретизировать, но и передоверяем этим (высшим) уровням или инстанциям решение своих, – впрочем, с этого момента уже переставших быть нашими, – проблем. Внутренним молчанием мы санкционируем и производим запуск механизмов событийного превращения. Именно это еще называется духовной практикой.

* * *

Когда спокойно смотришь в зеркало, где-то вдали стихает ветер и прекращается смерть…

Если мы изменяем спонтанно переживаемое умонастроение и вызываем этим другое, превращенное, состояние своей психики или сознания, в ту же самую минуту мы становимся свидетелями решения любой волнующей нас проблемы. Причем задним числом, в прошлом. Мы производим изменения в событиях, зародившихся прежде, чем нам пришло в голову сделать необходимое для их изменения превращение себя. Получается, что просто изменяя свое настроение, причем далеко не всегда делая это сознательно, мы превращаем то, что лежит вне нас не только в пространстве, но и во времени. Именно это однажды я и посоветовал осознать и проделать моей собеседнице. Попробуй. Немедленно! Чего тянуть?! Но как? Откуда вдруг взялась такая растерянность? Ну же, смелее!

– А куда мне девать обиды, ведь не могут же они быть забыты вот так сразу?!

– Кто это сказал? Собственно, почему не могут? В моменты резкого переключения уровней или изменения состояния своего сознания именно такое как раз и происходит. Или наоборот. Когда мы произвольно или нечаянно подменяем свое мировоззрение, то моментально становимся другими людьми. Случается, человек даже бросает курить, потому что его новое я не имеет (еще не имело) этой привычки.

В отличие от психоанализа, парапсихоанализ не исследует факты или предысторию событий, изменение которых сейчас стало весьма желательным. Он не ищет именно решения проблемы по той причине, что видит свою задачу в другом и, соответственно, инструменты (методы) ее решения также подбирает себе необычные. То, о чем мы сейчас говорим (назовем это целью) будучи достигнутым, дальше уже само, без нашего участия, разрешает наши проблемы, предлагая нам увидеть не процесс их превращения, а уже готовый и конечный результат.

Так вот, цель известна наперед. Она всегда одна и та же и никоим образом не выражается в отыскании чего-либо. Задача формулируется как возвращение себя в состояние определенного безмыслия и глубокого внутреннего покоя. То есть приведение себя в нормальное, исходное состояние. Вот и все. Других задач у человека, оказывается, – так во всяком случае полагают мистики, – нет и быть не может, потому как все остальное (выправление конкретных ситуаций) в этом случае уже свершается само собой.

Внутренняя гармония – вещь самотворящая порядок далеко вне нас как в пространстве, так и во времени. Если цель (отстранение) ясно не формулируется нашим рассудком, а, стало быть, и недостижима, стремиться имеет смысл хотя бы к такому состоянию радости и облегчения, которое мы обычно испытываем в моменты, когда с наших плеч сваливается тяжелая ноша. Как если бы ситуация, изменения которой мы настойчиво добиваемся, уже

превратилась. Психологическая трудность этого маленького обмана заключается в том, что пойти на него нужно прежде, чем сама ситуация действительно начнет изменяться!