ПСС том 20

Пойдем дальше. Почему «кризисы» в Австрии и в Пруссии в 60-х гг. оказались«конституционными», а не революционными кризисами? Потому, что ряд особых обстоятельств облегчил трудное положение монархии («революция сверху» в Германии, объединение ее «железом и кровью»), потому, что пролетариат названных стран был тогда еще крайне, крайне слаб и неразвит, а либеральная буржуазия отличалась такой же подлой трусостью и изменами, как и русские кадеты.

Чтобы иллюстрировать оценку такого положения вещей самими немецкими с.-д., из числа переживших эту эпоху, приведем некоторые отзывы Бебеля, выпустившего в прошлом году первую часть своих «Воспоминаний». Про 1862 год, год «конституционного» кризиса в Пруссии, Бисмарк рассказывал, — как стало известно впоследствии, — что король находился тогда в самом угнетенном состоянии и плакался ему, Бисмарку, по поводу грозящего им обоим эшафота. Бисмарк пристыдил труса и убедил его не бояться борьбы.

«Эти события показывают, — говорит Бебель по этому поводу, — чего могли бы достигнуть либералы, если бы они умели использовать положение. Но они боялись уже рабочих, стоящих позади них. Слова Бисмарка: «если меня доведут до крайности, я подниму Ахерон»» (т. е. подниму на народное движение низы, массы) «нагнали на либералов бесконечный страх».

Вождь германских с.-д., полвека спустя после «конституционного» кризиса, который «без всякой револю-

РЕФОРМИЗМ В РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 313

ции» завершил преобразование его страны в буржуазно-юнкерскую монархию, указывает на революционностьтогдашнего положения, не использованного либералами из боязни рабочих. Вожди русских реформистов говорят русским рабочим: если немецкая буржуазия была так подла, что струсила перед струсившим королем, то почему же нам тожене попробовать повторить эту прекрасную тактику немецкой буржуазии? Бебель обвиняет буржуазию, ее эксплуататорскую боязнь народного движения, — за то, что «конституционный» кризис не был ею «использован» для революции. Ларин и К обвиняют русских рабочих в том, что они стремились к гегемонии (т. е. к вовлечению масс в революцию вопреки либералам), и советуют им организоваться «недля революции», а«для защиты своих интересов при предстоящем конституционном обновлении России». Гнилые взгляды гнилого немецкого либерализма преподносятся ликвидаторами русским рабочим под видом взглядов «социал-демократических»! Ну, как же не назвать таких с.-д. столыпинскими социал-демократами? Оценивая «конституционный» кризис 60-х годов в Пруссии, Бебель не ограничивается указанием на то, что, боясь рабочих, буржуазия боялась борьбы с монархией. Он указывает также на то, что делалось тогда в рабочей среде. «Невыносимость политического положения, — говорит он, — становившаяся все более и более ясной для рабочих, отражалась, естественно, на их настроении. Все требовали перемен. Но так как не было налицо руководящих элементов, вполне сознательных, ясно видящих цель, к которой надо стремиться, и пользующихся доверием, так как не было крепкой организации, сплачивающей силы, то настроение пропало даром (verpuffte). Никогда движение, великолепное по своей сущности (in Kern vortreffliche), не оканчивалось более безрезультатно. Все собрания были переполнены, и кто говорил всех резче, тот становился героем дня. Это настроение господствовало в особенности в Лейпциге ком рабочем обществе самообразования». На собрании в 5000 человек в Лейпциге 8 мая 1866 г. была единогласно принята резолюция

314 В. И. ЛЕНИН

Либкнехта и Бебеля, требовавшая созыва на основе всеобщего, прямого, равного, тайного голосования парламента, поддерживаемого всеобщим народным вооружением, и высказывавшая «ожидание, что немецкий народ будет выбирать в депутаты лишь таких людей, которые отвергают всякую наследственную центральную власть». Резолюция Либкнехта и Бебеля была, следовательно, вполне определенного республиканского и революционного характера.

Итак, вождь германских с.-д.во время «конституционного» кризиса проводит на массовых собраниях резолюции республиканского и революционного характера. Полвека спустя, вспоминая свою юность, рассказывая новому поколению о делах давно минувших дней, он всего более подчеркивает сожаление о том, что не было налицо достаточно сознательных и понимающих революционные задачи руководящих элементов (т. е. не было революционной с.-д. партии, понимающей задачи гегемонии),что не было сильной организации, что «пропало даром» революционное настроение. А вожди русских реформистов, с глубокомыслием Иванушек, ссылаются на Австрию и Пруссию 60-х гг., в доказательство того, что возможно вот обойтись «без всякой революции»! И эти филистерские душонки, поддавшиеся контрреволюционному угару, идейно порабощенные либерализмом, смеют еще позорить имя РСДРП!

Разумеется, среди реформистов, разрывающих с социализмом, есть люди, которые искренний оппортунизм Ларина заменяют дипломатией вокруг да около важнейших принципиальных вопросов рабочего движения. Такие люди запутывают суть дела, засоряют идейные споры, загрязняют их, как например, г. Мартов, пытавшийся утверждать в легальной печати (т. е. защищенный Столыпиным от прямого выступления членов РСДРП), будто Ларин и «правоверные большевики в резолюциях 1908 г.» дают одинаковую«схему». Это — простое извращение истины, достойное автора грязных произведений. Тот же Мартов, якобы споря с Лариным, заявлял печатно, что «он, разумеется, не подозревает Ларина в реформистских тенденциях». Излагающего

РЕФОРМИЗМ В РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 315

чистореформистские взгляды Ларина Мартов не подозреваетв реформизме! ! — образец уловок дипломатов реформизма . Тот же Мартов, которого некоторые простачки принимают за более «левого», более надежного революционера, чем Ларина, резюмировал следующим образом свои «разногласия» с Лариным:

«Резюмирую. Для теоретического обоснования и политического оправдания того, что сейчас делают оставшиеся верными марксизму меньшевики, вполне достаточно того факта, что современный режим представляет собой внутренне противоречивое сочетание абсолютизма с конституционализмом и что русский рабочий класс созрел для того, чтобы, подобно рабочим передовых стран Запада, ухватить этот режим за Ахиллесову пяту этих противоречий».

Как ни увертывался Мартов, но первая же попытка подвести резюме привела к тому, что все увертки рушились сами собой. Приведенные нами слова есть полное отречение от социализма и подмена его либерализмом« «Вполне достаточным» объявляет Мартов то, что достаточно толькодля либералов, толькодля буржуазии. Пролетарий, который находит «вполне достаточным» признать противоречивость сочетания абсолютизма с конституционализмом, стоит на точке зрения либеральной рабочейполитики. Он несоциалист, он непонял задач своего класса,состоящих в том, чтобы против абсолютизма во всех его формах поднять массы народа, массы трудящихся и эксплуатируемых на самостоятельноевмешательство в исторические судьбы страны вопреки шатаниям или противодействию буржуазии. А самостоятельное историческое действие масс, вырывающихся из-под гегемонии буржуазии, превращает «конституционный» кризис в революцию.Буржуазия (особенно после 1905 г.) боится революции и ненавидит ее, пролетариат воспитывает народные массы в преданности идее революции, разъясняет ее задачи, подготовляет массы к новым и новым революционным битвам. Наступает ли революция, когда, в какой обстановке,

Ср. верные замечания о реформизме Ларина и увертках Мартова у партийного меньшевика Дневницкого в № 3 «Дискуссионного Листка» (приложение к ЦО нашей партии).

316 В. И. ЛЕНИН

это не зависит от воли того или другого класса, но революционная работа в массах не пропадает бесследно никогда. Только такая работа есть деятельность, готовящая массы к победе социализма. Эти азбучные, элементарные истины социализма забывают гг. Ларины и Мартовы.

Первый из них, выражая взгляды русской ликвидаторской группы, которая совсем порвала с РСДРП, не стесняется прямо договаривать до конца свой реформизм. Вот его слова из «Дела Жизни» (1911, №2), которые заслуживают того, чтобы их запомнил всякий, дорожащий принципами социал-демократии:

«Состояние растерянности и неопределенности, когда люди просто не знают, чего ждать от завтрашнего дня, какие задачи себе поставить, — вот что означает неопределенно выжидательное настроение, смутные надежды не то на повторение революции, не то на «там видно будет». Очередной задачей является не бесцельное ожидание у моря погоды, а проникновение широких кругов руководящей идеей о том, что в наступившем новом историческом периоде русской жизни рабочий класс должен организоваться не «для революции», не «в ожидании революции», а просто-таки»... (заметьте это: просто-таки...)«для твердой и планомерной защиты своих особых интересов во всех областях: жизни; для собирания и обучения своих сил этой разносторонней и сложной деятельностью; для воспитания и накопления таким путем социалистического сознания вообще; для уменья ориентироваться (разбираться) — и постоять за себя! — в сложных взаимоотношениях общественных классов России при предстоящем, после экономически-неизбежного самоисчерпания феодальной реакции, конституционном ее обновлении, в частности».

Вот это — законченный, откровенный, самодовольный реформист в чистом виде. Война идее революции, «надежде» на революцию (реформисту эти «надежды.) кажутся смутными,ибо он не понимает глубины современных экономических и политических противоречий), война всякой деятельности, состоящей в организации сил и подготовлении умов для революции, война в легальной печати, защищаемой Столыпиным от прямого выступления революционных с.-д., война от имени группы легалистов, порвавших целиком с РСДРП, — вот она, программа и тактика созидаемой гг. Потресовым, Левицким, Лариным и К столыпинской рабочей

РЕФОРМИЗМ В РУССКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 317

партии. Действительная программа, действительная тактика этих людей в приведенной цитате выражены точно — в отличие от их лицемерных казенных заверений, что они «тожес.-д.», что они «тоже» принадлежат к «непримиримому Интернационалу». Эти заверения — показные слова. Эта программа, целиком заменяющая социализм либеральной рабочей политикой — их дела, их реальная общественная суть.