Птица не упадет
Шрифт:
— Боже, — ахнул Фергюс, — вот везет гаду: так далеко, при таком свете — только ранние звезды и горящий «кадиллак».
Снова выстрел. Один из стрелков нелепо замахал руками и рухнул в кусты.
Фергюс понял, что правильно оценил противника: это убийца. Теперь все бежали с криками, стараясь укрыться за отвалом, Фергюс бежал с ними, и у него в голове была одна только мысль: спасти драгоценный «виккерс». Пиджак на спине промок от пота, пот лился из-под шапки, так что он почти ничего не видел и не мог говорить, когда наконец укрылся в донге за отвалом и сел, прислонившись к земляной стене, прижимая пулемет к груди, как младенца.
— Сколько их было? — с трудом спросил один из них.
— Не знаю, — выдохнул второй, — не меньше дюжины полицейских.
— Они убили Алфи.
— И Генри тоже.
— Я видел пятерых.
Фергюс настолько отдышался, что смог говорить.
— Был один, только один, но очень хороший.
— Мы достали Хитрого Янни?
— Да, — мрачно ответил Фергюс. — Он был в первой машине. Я видел вымпел и видел, как он жарился. Теперь можно идти домой.
Почти в одиннадцать вечера одинокий «роллс» остановили подозрительные часовые у штаб-квартиры полиции на Маршалл-сквер, но когда пассажиров машины узнали, с полдюжины высоких полицейских чинов и военных офицеров заторопились им навстречу.
Премьер-министр сразу направился в большой зал приемов на первом этаже, переоборудованный в штаб военной администрации, созданной по изданному правительством закону о военном положении. Облегчение на лицах членов этого штаба было совершенно искренним.
Положение было трудное, но вот премьер-министр приехал, и можно ожидать приказов и выхода из хаоса.
Он молча выслушал их доклады, дергая себя за маленькую, козлиную бородку, и его лицо все больше мрачнело по мере того как он уяснял ситуацию.
Он еще помолчал, разглядывая карту, потом посмотрел на генерала ван Девентера, своего старого товарища по оружию, который в его отряде участвовал в историческом походе на Кап и потом рядом с ним сражался с коварным старым немцем Леттоу фон Форбеком в Немецкой Восточной Африке.
— Якобус, — сказал он, — вы командуете Восточным Рэндом.
Ван Девентер ответил шепотом «есть» — его голосовые связки были повреждены английской пулей.
— Шон, за вами запад. Я хочу, чтобы завтра к полудню Брикстонский мост был у нас в руках. — И добавил, словно ему в голову пришла новая мысль: — Ваши парни прибыли из Наталя?
— Надеюсь, — ответил Шон.
— Я тоже, — слегка улыбнулся Сматс. — Иначе вам предстояло бы веселое занятие — брать мост в одиночку. — Улыбка с его лица исчезла. — Джентльмены, к завтраку представьте планы боевых действий. Не стану напоминать вам, что ключевое слово, как всегда, — быстрота. Нужно как можно быстрее выжечь язву и перевязать рану.
Ранней осенью солнце высокого вельда светит особенно ярко, оно сияет с высоты, с чистейшего голубого неба.
Это погода для пикников и для любовных свиданий в тихом саду, но 14 марта 1922 года обстановка не была спокойной: зловещее, грозное напряжение нависло над Йоханнесбургом и ближайшими к нему городками.
Всего за два дня ван Девентер прошел по всему Восточному Рэнду, разгромив забастовщиков своей тактикой бурских отрядов, подавив сопротивление в Бенони и Дансварте, вернув Брэкпен и шахту, а тем временем приданная ему британская колонна прошла шахту Мадер и Гедальт и соединилась с ван Девентером у Спрингса.
В два дня революция в Восточном Рэнде была подавлена, и тысячи забастовщиков выходили с белыми флагами, чтобы их арестовали и впоследствии судили.Но сердцем революции был Фордсбург, а ключом к ней — Брикстонский мост.
Шону Кортни удалось наконец овладеть хребтом. Но это стоило двух дней тяжелых, напряженных боев. С помощью артиллерии и при поддержке с воздуха штурмовали каменистые холмы, школы, кирпичные заводы, кладбище, общественные здания и частные дома; все это забастовщики превратили в крепости. По ночам обе стороны уносили погибших и хоронили на кладбище «Майнер Парк», каждого с его товарищами: солдата с солдатами, шахтера с шахтерами.
Теперь Шон был готов нанести удар в сердце. Внизу в ярком солнечном свете блестели металлические крыши Фордсбурга.
— Вот он, — сказал Марк Андерс, и все подняли бинокли и стали искать в безмерном высоком небе крошечную черную точку.
DH-9 [18] неторопливо поднимался с юга, готовясь пролететь над прикрывающими коттеджами Фордсбурга.
В бинокль Марк видел голову и плечи летчика в передней кабине; он поднимал на край кабины пачки листовок, перерезал веревку и сбрасывал. Листовки белым облаком плыли за медленно летящей машиной; подхваченные потоком воздуха, они кувыркались и парили, как стая белых голубей.
18
Английский бомбардировщик, использовавшийся в Первой мировой войне.
Ветер принес несколько листков на хребет. Марк поймал один в воздухе и взглянул на текст, напечатанный на толстой бумаге.
ИЗВЕЩЕНИЕ О ВОЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ. Женщинам, детям и всем законопослушным гражданам рекомендуется до 11 часов утра покинуть ту часть Фордсбурга и ее окрестности, где отвергается власть правительства и где будет проводиться военная операция. Тем, кто нарушил закон, это извещение не гарантирует неприкосновенность и свободу от наказания.
ШОН КОРТНИ, КОМАНДУЮЩИЙ ОПЕРАЦИЕЙ.
Комкая листок и бросая его в траву у ног, Марк думал, кто это сочинил. Очень неудачные формулировки.
— А что если пикеты их не пропустят, сэр? — негромко спросил он.
— Я плачу вам не за то, чтобы вы были моей совестью, молодой человек, — предупреждающе проворчал Шон. И они минуту простояли молча. Потом Шон достал из нагрудного кармана сигары и примирительно протянул одну Марку.
— А что я могу сделать, Марк? Послать своих парней на эти улицы без артиллерийской поддержки? — Он откусил кончик сигары и выплюнул его на траву. — Чья жизнь важней: забастовщиков и членов их семей или людей, которые доверились мне и оказали честь своей верностью?
— Гораздо легче сражаться с тем, кого ненавидишь, — тихо сказал Марк, и Шон пристально посмотрел на него.
— Где ты это вычитал? — спросил он, и Марк покачал головой.
— По крайней мере черные в этом не участвуют, — сказал он.
Марк лично отвечал за отправку переодетых черных полицейских через линию фронта: они должны были предупредить своих соплеменников, чтобы те ушли из этого района.
— Бедняги, — согласился Шон. — Интересно, что они думают об этом безумии белых людей.