Птица солнца

Танит вернулась на ложе и раскинулась на нем, проказливо разбросав одежды и обнажив стройные бедра. Она уставилась в затылок Хаю, и губы ее упрямо сжались.

– Это ты так решил, божественный, – неслышно сказала она.

Лежа без сна, Танит прислушивалась к голосам Хая и его командиров, обсуждавших предстоящую кампанию. Ее палатка очень удобно располагалась рядом с палаткой верховного жреца, так что неосвещенное пространство между ними можно было пересечь незаметно для часовых. Это путешествие в Синал Хай задумывал как любовное свидание, как бегство от ограничений Опета.

Айна, старая жрица, что-то забормотала во сне. Танит подобрала свою сандалию и швырнула в нее. Айна икнула и замолкла.

Танит была слишком взбудоражена происходящим, чтобы уснуть. На них надвигалась армия рабов, десятки тысяч дикарей, оставляя за собой широкую полосу насилий, убийств и выжженной земли.

Весь день в лагерь стекались беглецы, каждый приносил новые истории, полные ужаса и смерти. Этим варварам противостояли Хай Бен-Амон и горстка героев, которые численно уступали врагу один к двадцати. О таких битвах слагают легенды, и Танит не собиралась пропускать ни мгновения. В ее представлении исход был предрешен: в песнях герой всегда побеждает. Он любимец богов и потому непобедим. Жаль, что Хай в своем обычном мужском высокомерии становится неразумен, но у Танит были свои планы.

Далеко заполночь она услышала, что командиры уходят от Хая и направляются к своим палаткам. Она села и постаралась вызвать слезы. Обычно она добивалась этого, вспоминая щенка, который был у нее в детстве. Его утащил леопард. Сегодня уловка не сработала, и Танит пришлось удовольствоваться тем, что она натерла глаза костяшками пальцев.

Хай лежал на постели. Неярко горела лампа, и в углах было темно. Когда Танит скользнула в палатку, он быстро приподнялся на локте. Прежде чем он смог заговорить, она легла рядом с ним и обняла за шею. Она дрожала.

– Что с тобой, мое сердце? – Хай встревожился.

– О мой господин, сон. Дурное предзнаменование.

Хай почувствовал, как по спине пробежал холодок. За два года он понял, что Танит обладает настоящим пророческим даром. У нее бывали яркие предвидения – от мелких происшествий до самых серьезных дел. И если Хай разучивал с ней ее пророчества, то только касательно мирских дел. Он, однако, научился уважать ее способности.

Танит знала это. Она прошептала:

– Я шла по ночному полю, освещенному только погребальными кострами.

Хай крепче прижал ее к себе, чувствуя, как холод разливается по телу: «Ночь, погребальные костры – действительно дурное предзнаменование».

– Я плакала, мой господин. Не знаю почему, но у меня было чувство большой утраты. Произошло сражение. Поле было усеяно оружием и разбитыми щитами. Я увидела штандарт Шестого легиона – Птицу Солнца, разбитая, она лежала в пыли.

Хай вздрогнул от страха: Птица Солнца, брошенная на землю! Это не только символ его легиона, но и его личный знак.

– И тут со мной оказалась госпожа Астарта. Она тоже плакала. Серебряные слезы бежали по ее белому лицу. Она была прекрасна и очень грустна. Она заговорила со мной, печально упрекала меня: «Тебе следовало остаться с ним, Танит. Этого никогда бы не случилось, если бы ты осталась с ним».

Сквозь суеверный страх Хай почувствовал червячок сомнения. Он положил руки на плечи Танит и отстранил ее от себя, чтобы лучше видеть. Глаза девушки покраснели, по щекам бежали слезы, но он все же сомневался. Слишком уж все совпадало, а он знал, что когда Танит чего-нибудь хочет, то ни за что не отступится.

– Танит, – строго сказал он. – Ты знаешь, какой тяжкий грех – выдумывать слова богов.

Танит с жаром кивнула.

– О да, мой господин.

– У тебя есть священный долг пророчицы, – не отступался Хай.

Танит вытерла щеки и вспомнила, как Хай использовал ее священный долг для того, чтобы направлять политические и экономические дела царства, не говоря уж о личной выгоде. Она не могла отказать себе в удовольствии отплатить ему той же монетой:

– Я хорошо знаю это, божественный.

Хай смотрел на нее, но не видел доказательств вины. Не в силах дольше выдерживать этот проницательный взгляд Танит зарылась лицом ему в шею и молча ждала. Долго было тихо. Наконец Хай признал свое поражение.

– Хорошо, – проворчал он. – Ты останешься со мной, если того хочет богиня.

И Танит крепче прижалась к нему и торжествующе улыбнулась в курчавую бороду Хая Бен-Амона.

Пять дней Хай нападал на движущуюся массу людей, которая плыла к большой реке, как огромная черная медуза. Но всякий раз отступал, уходил, держа свой небольшой отряд компактно, под полным контролем, используя его бережно и целеустремленно.

На пятый день он связался с гарнизоном в Сетте. Пожилой командир гарнизона Магон полностью отдал себя в распоряжение Хая вместе с тысячью восьмьюстами лучниками и легкой пехотой, двенадцатью боевыми слонами, двумя дозорными галерами по сто весел каждая и значительным арсеналом.

Хай приветствовал Магона в жаркий полдень на вершине небольшого холма в двенадцати милях к югу от большой реки и отвел в сторону от свиты и военного совета.

– Большая честь служить под твоим началом, угодный Баалу. Говорят, слава с теми, кто идет за штандартом Птицы Солнца.

– Могу обещать, что славы хватит на всех, – мрачно ответил Хай и указал на лесистое пространство. – Они здесь.

Армия рабов двигалась, точно большая колонна муравьев, над деревьями поднималось бледное облако пыли.

– Что первое приходит тебе в голову? – негромко спросил Хай, и Магон задумчиво посмотрел вдаль.

– Отсюда, мой господин, они похожи на любую другую армию на марше, – с сомнением ответил он.

– А разве это не кажется тебе странным? Это ведь не войска, Магон, это толпа сбежавших рабов. Но они движутся как армия.

Магон быстро понимающе кивнул.

– Да! Да! Ими кто-то руководит, это видно. Конечно, мы не ожидали такого.

– Больше того, – сказал Хай. – Сейчас ты сам все увидишь, потому что я организовал небольшое развлечение. Я считаю, что в пищу этим рабам нужно подбавить перца. Сейчас мы нападем на их обоз, и ты увидишь, что я имею в виду.

Они молчали, глядя, как враг медленно приближается к ним.

Потом Хай спросил:

– Что река, Магон?