Птица солнца

Каждый день приносил новые волнения, тайные радости и затеи – и счастье. Казалось, Хай и Танит стали любовниками только вчера – так быстро пролетели года. И все же их связи исполнилось пять лет – ведь приближался очередной праздник Плодородия Земли.

Танит громко рассмеялась, вспоминая, как совратила Хая, и решила во время предстоящего праздника повторить представление. Айна, глядя на Танит из глубины своего капюшона, прошамкала.

– Чему ты смеешься, дитя?

– От счастья, матушка.

– Ах, как славно быть молодой! Ты не знаешь, каково это – состариться, – начала Айна один из своих монологов, а Танит тем временем вела ее через суматоху гавани, мимо низких таверн и насмешливых уличных девок туда, где в причале начинались каменные ступени. Она танцующей походкой спустилась по лестнице и легко прыгнула на палубу маленького парусника, привязанного к одному из железных колец.

Хай в грубой одежде рыбака, с красным шарфом на голове, вышел из крошечной каюты слишком поздно, чтобы помочь ей подняться на палубу.

– Ты опоздала.

– За такую дерзость я накажу тебя, как только мы будем в безопасности, – предупредила Танит.

– Жду с нетерпением, – улыбнулся Хай и помог старой Айне подняться на борт, а Танит тем временем побежала на нос отдать швартовы.

Хай сидел на корме, держа рулевое весло, а Танит устроилась рядом с ним, так близко, как можно сидеть не соприкасаясь. Она сбросила плащ. На ней было легкое хлопковое одеяние, перевязанное толстой золотой цепочкой – подарок Хая в день рождения.

Сильно дуло по траверзу, они держались круто к ветру, проплывая мимо островов, и море бросало им в лицо брызги. Вода в теплых лучах солнца казалась холодной. Хай искусно провел кораблик через почти невидимый проход в тростниках, и они оказались в спокойной защищенной заводи, заросшей темной зеленью водяных лилий, усеянной голубыми и золотыми звездами цветов. В спокойных водах плавали, ныряли и взлетали птицы.

Здесь ветра не было. Хай достал длинный шест, встал на корме и, отталкиваясь, провел судно через заводь к ослепительно-белому песку пляжа. Бредя по колено в воде, он вытащил корабль на берег.

Из куска полотна Хай соорудил убежище среди гладко обкатанных водой черных камней на берегу, помог Айне перебраться через песок и усадил ее в укрытии.

– Чашу вина, матушка? – вкрадчиво предложил он.

– Ты слишком добр, божественный.

Они оставили Айну спокойно похрапывать в тени и пошли по берегу. Хай расстелил под пальмами плащ, они сбросили одежду и легли. Они разговаривали, смеялись и любили друг друга.

Потом они вместе выкупались в чистой теплой озерной воде, а когда лежали на отмели и маленькие волны лениво плескались вокруг, приплыли стаи серебряной рыбешки размером с палец и стали пощипывать их обнаженную кожу. Танит рассмеялась: щекотно.

Потом они полежали на солнце, обсыхая. Хай взглянул на стоявшую над ним Танит. Ее влажные волосы тяжелыми черными прядями ложились на плечи, позолоченные солнцем, и на грудь. На ресницах дрожали капли воды. Она гордо выдержала его взгляд, обхватив груди ладонями.

– Я изменилась, угодный Баалу? – спросила она насмешливо.

Хай улыбнулся и покачал головой.

– Смотри внимательней, – предложила она.

Ему показалось, что груди у нее стали полнее, заострились и на них появились мраморные прожилки сосудов.

– Ну? – спросила Танит и провела руками по животу.

– Ты толстеешь, – выговорил ей Хай. – Слишком мно–го ешь.

Танит покачала головой.

– То, что здесь, угодный Баалу, пришло совсем не через рот.

Смех замер на губах у Хая. Он уставился на Танит.

Хай лежал в темноте и никак не мог опомниться от потрясения. Казалось немыслимым, что его семя, которое он сеял столь беззаботно, проросло.

«Разве жриц Астарты не учат тайно предотвращать такие происшествия? Это событие могло сравниться с землетрясением, бурей или поражением в битве. Придется что-то предпринять, что-то решительное».

Хай вспомнил о грязных старых ведьмах, живущих около гавани: улаживать такие неприятности их ремесло. Но он сразу отбросил эту мысль.

– Нет. – Он произнес это вслух и прислушался к дыханию Танит, надеясь, что не разбудил ее. И опять принялся соображать. Может, обойдется без таких жертв. Может быть, устроить еще одно освящение храма в дальнем уголке царства, и там, вдали от любопытных глаз и болтливых языков, Танит выносит его сына? Подыскать приемную мать будет несложно. Он найдет верного человека. В его легионе много ветеранов, раненных в битвах. Теперь они ведут простую крестьянскую жизнь в одном из поместий Хая. Ради него эти люди солгут, украдут и убьют. У них плодовитые жены, чьи огромные груди полны и прокормят лишнее дитя.

Они с сыном смогут часто видеться. Хай уже представлял себе это счастье и смех, представлял себе сына: вот он брыкается и гукает на солнышке, мягкий, толстенький, сытый.

Хай осторожно просунул руку под покрывало, легко коснулся обнаженного живота Танит и начал ощупывать его.

– Нащупать еще нельзя, – прошептала Танит и повернулась, чтобы обнять его. – Я не делала того, чему учат жриц. Я поступила плохо? Ты сердишься на меня, мой господин?

– Нет, – ответил Хай. – Я очень доволен.

– Я так и думала, – довольно усмехнулась Танит, прижалась к нему и сонно добавила: – Ну, когда привыкла.

Их разбудил стук и шум, и Хай, еще не проснувшись, соскочил с постели и схватил топор. Как только смятение улеглось и рабы убедились, что стучит, вызывая их, воин из царской охраны, Хай отложил топор и зажег второй светильник.

– Высокородный. – Один из рабов постучал в дверь его спальни.

– Что там?

– Царский стражник. Великий Лев не может уснуть. Он просит тебя взять лиру и навестить его.

Хай сел на краю ложа и негромко, но зло выругался, расчесывая пальцами бороду, протирая сонные глаза.

– Ты слышал, достопочтенный?

– Слышал, – прорычал Хай.

– Великий Лев говорит, что не примет отказа. Он приказал ждать, пока ты оденешься, и проводить тебя во дворец.

Хай встал и потянулся к одежде, но рука его застыла. Он увидел, что Танит смотрит на него. Глаза ее в свете лампы были огромными, волосы взъерошены спросонок – она походила на ребенка. Хай поднял покрывало и скользнул к ней.