Птица солнца

– Я знаю, Ло, но…

Не обращая на это внимания, Лорен сказал:

– А тридцать лет спустя Говард Картер открыл гробницу Тутанхамона, величайшее из сокровищ долины.

– Никто не собирается отказываться от поисков, Ло. Буду искать, пока ты платишь.

– Спорим, моя чековая книжка более настойчива, чем ты.

– Смотри, проиграешь, – предупредил я его, и мы рассмеялись.

В середине дня мы расстались. Толпа УМЛ унесла Лорена по вестибюлю к парадному входу, где его ждал черный «роллс», а я выбрался через боковой выход к такси, чтобы ехать на Парк-лейн.

Элдридж Гамильтон, приехавший из Оксфорда на ярко-красном «мини», ждал меня на тротуаре у входа в Королевское географическое общество. Он, как всегда, был в твиде, с кожаными заплатами на локтях, но его тоже охватила лихорадка ожидания.

– Сид нету ждать, Бен. – Он злорадно улыбнулся. – Они уже в отеле?

– Нет, но Снелл должен появиться сегодня вечером.

Элдридж слегка подпрыгнул от возбуждения и сказал:

– Как слонопотам, идущий в ловушку.

«Жестоко, но точно», – подумал я, и мы прошли через двойные дубовые двери в обшитый панелями зал – высокий храм нашей профессии. В этом здании есть какое-то сдержанное достоинство, которое я нахожу внушающим уверенность и спокойствие в безумном и непостоянном современном мире.

Бок о бок мы прошли по большой лестнице мимо портретов великих ученых и досок с именами награжденных почетной медалью Общества.

– Вам стоит подумать, кому заказать свой, – Элдридж указал на портреты. – Говорят, этот иностранец Джонни… как же его, Анниони? – не так плох.

– Не порите чепуху! – выпалил я, и он загоготал – это был громовой заливистый хохот, который, точно сигнал горниста, разнесся по всему залу. Меня раздосадовало то, что Элдридж коснулся одной из моих самых тайных и личных фантазий. Я человек скромный и не тщеславный, но когда в первый раз очутился здесь и посмотрел на портреты, тут же представил собственное смуглое лицо, глядящее со стены почета. Я даже выбрал позу – сидячую, чтобы избежать изображения увечного тела, с головой в полупрофиль. У меня хороший профиль, особенно справа. Убеленные сединой виски, на лацкане небольшая яркая ленточка какого-нибудь иностранного ордена, может быть, Почетного легиона. Выражение задумчивое, лоб нахмурен…

– Пошли, – сказал Элдридж, и мы направились туда, где нас ждали президент и члены Совета – с хересом и печеньем, а вовсе не с виски. Тем не менее, я понимал, что эти джентльмены в состоянии воплотить в жизнь мои мечты. Я решил по возможности быть любезным и обаятельным и как будто бы сумел произвести нужное впечатление.

Мы обсуждали открытие симпозиума, назначенное на следующий день, на два тридцать.

– Его светлость произнесет речь, – объяснил один из членов Совета. – Мы просили его уложиться в сорок пять минут и по возможности не касаться выращивания орхидей и стипль-чеза.

Затем я прочту свой доклад. Он будет считаться продолжением того, что я читал шесть лет назад, «Средиземноморское влияние на Центральную и Южную Африку в дохристианскую эру», – доклада, который дал Уилфриду Снеллу и его своре возможность позабавиться. Мне отводили четыре часа.

На следующее утро прочтет свой доклад Элдридж. «О некоторых древних рукописях и символах, происходящих из Юго-Западной Африки». Элдридж сознательно выбрал туманное название, чтобы не разглашать заранее мой секрет.

Мы с Элдриджем убедились, что в сейфе Общества экспонатам, привезенным из Африки, ничто не угрожает, после чего Элдридж доставил мне немало неприятных минут, везя в своем сатанинском красном «мини» по Лондону в «Дорчестер» в час пик. Мы четыре раза объехали Гайд-Парк-Корнер (Элдридж при этом свирепо бранился, а я держался за ручку, готовый в любое мгновение выскочить), прежде чем Элдридж умудрился прорезать поток машин и свернуть на Парк-лейн.

Оба мы еще дрожали от пережитого. Я отвел Элдриджа в коктейль-бар, влил в него пару двойных порций джина «Джилбейз» и ушел. У меня были планы на вечер, а время подходило к шести.

Когда я подошел к лифту, оттуда вышла Салли. Я мысленно извинился перед парикмахером. Он оставил ее волосы свободно реять, как облако. А вот с лицом проделали что-то волшебное. Оно все превратилось в глаза и мягкий розовый рот. На Салли было летящее платье до полу, зеленое, под цвет глаз.

– Бен, – она быстро направилась ко мне. – Хорошо, что я тебя нашла. Я тебе оставила записку под дверью. Насчет вечера. Мне очень жаль, Бен, но я не смогу. Прости.

– Ничего, Сал. Мы ведь окончательно не договаривались, – сказал я, скрывая за улыбкой разочарование: мои планы рухнули, как карточный домик.

– Мне нужно с кое с кем повидаться. Старые друзья, Бен. Специально приезжают из Брайтона.

Я отправился в номер Лорена и в ожидании его возвращения болтал с Хилари и детьми. В семь тридцать он позвонил, и Хилари, поговорив с ним, передала мне трубку.

– Я надеялся поужинать вместе, Бен, но я занят и неизвестно когда освобожусь. Десятая статья контракта никуда не годится. Сейчас мы пытаемся переделать ее. Поужинай с Хилари вместо меня.

Но Хилари заявила, что устала и хочет пораньше лечь спать. Я поужинал один у Айзова: настоящая кошерная пища – и прежде всего, печеночный паштет с луком, потом пересек улицу и посидел у Реймонда, наблюдая, как красивейшие девушки Лондона за деньги снимают с себя одежду. Угнетающее зрелище. Я почувствовал себя еще более одиноким и подавленным и, хоть я и не развратник, чуть не поддался искушению пойти с одной из девиц, манящих из темных подъездов Уордор-стрит.

Вернувшись за несколько минут до полуночи, я позвонил в номер Салли и еще раз через час, когда отказался от попыток уснуть. Ни на один из звонков не ответили, и телефон отчаянно гудел, как насекомое, на призыв которого никто не откликается. Уснул я перед самым рассветом.

Разбудил меня Лорен, невероятно энергичный и бодрый. В восемь он закричал в телефон:

– Пришел великий день, Бен. Давай позавтракаем. Я заказываю, что тебе взять?

– Кофе, – пробормотал я, а когда прибыл в его апартаменты, перед ним стояло огромное блюдо с бифштексами, свининой, почками и яйцами и еще копченый лосось, для затравки – овсянка, а напоследок – мармелад и кофе. Обычный завтрак Лорена.

– Тебе понадобятся силы, партнер. Садись и ешь, парень.

Солидно подкрепившись, я провел все утро на волне ожидания и чувствовал себя, как лев, к которому в полдень должны прийти гости. Говоря «лев», я имею в виду льва-людоеда. Я смазал гладко выбритые щеки двойной дозой диоровского крема, надел темный кашемировый костюм с темным галстуком, а Хилари вставила мне в петлицу гвоздику. Я благоухал, как розовый сад, перемещался бодрой пружинистой походкой, и чувствовал себя охотником в засаде.