Птица-жар и проклятый волк

Что ж, как вышло, так вышло, ничего не изменишь, и гадать нет толку.

Тут видит Завид, Умила к нему от моста спешит, рукой машет, издалека кричит:

— Я уж его потеряла! Ищу, ищу, сам едва на ногах стоит — ну, куда ушёл?

Да только для вида бранится. Дошла, обняла.

— Обопрись на меня, — говорит, — домой пойдём.

— Да у тебя самой плечо-то ранено!

— Так ты на другое обопрись!

Спорят, идут, самим весело.

А жаворонки так распелись, не унимаются! Один перед ними всё вьётся, поскакивает, будто дорогу заступает. Остановились они — а жаворонок порх к Завиду, тот только руки подставить успел. Держит малую птаху, тепло от неё ладоням.

Уставился жаворонок чёрным глазом, склонив головку, да и вспорхнул, взвился в небо — всё выше, выше, туда, где одна синева, — всё выше, пока не исчез, и больше уж не вернулся.