Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

МУЗА

Банальней хорошего вкуса, Страшней соловья на заре, Бывалая, тертая Муза Кастрюльку словесного мусса Смакует на заднем дворе. Где редкий, как пух или мусор, Качается снег в январе. И помнит плечом полуголым Элегий седые меха, И фосфор глубинных глаголов, И серную терпкость греха. И в пакостной сей мелодраме Бесцельное, мелкое зло, Как в плохо прилаженной раме Разбитое камнем стекло. Спасать-приютить и приветить, Иль, хуже того, — причитать Нелепо, как петь на рассвете, Как в сумерки книгу читать.

СИЗИФ

Широкими
руками,
Покрытыми корой, Сизиф толкает камень, Беседует с горой.
Угрюмая до дрожи Родимая стезя: Чем дольше, тем дороже, И отступать нельзя. Он принял за основу Высокую тщету: Хватило б духа снова Не преступить черту — Какой конец убогий, Какой напрасный труд… И отвернутся боги, И люди засмеют, Закатятся беспечно, Зубами заблестят: — Такую, — скажут, — вечность Ухлопал на пустяк.

«Как школьник, сбежавший с урока…»

Как школьник, сбежавший с урока, Последнее время хитро: Приходит задолго до срока, И ждет в вестибюле метро. И маятно ходит кругами, И трогает стрелки часов, Бледнея в немыслимом гаме Подземных глухих голосов. Глядит, оторваться не может, На давку у двери входной. И корчит суровые рожи, И прячет букет за спиной.

ШАПИТО

А рядом с полосатыми шатрами В кривом окошке круглая кассирша. Смешлива, словно денежка на блюдце, И у нее — стеклянные сережки. И музыка раскрашенная льется, И карлики гуляют по дорожке, Они — артисты. Вежливо смеются, Когда атлет их на руки возьмет. Приходит уважительный народ, Берет большие синие билеты, У входа вытирает сандалеты, И зазывале смотрит прямо в рот… Я никогда не видел зазывал, Я все придумал и нарисовал, А новый цирк — он из стекла и стали. И карлики давно повырастали.

ОВРАГ

Ко мне добра осенняя жара. Пока еще не выпали снега, И в лопухах крутые берега Старинной переполненной канавы, Во мне еще силен наивный навык Смотреть в окно до самого утра. Трава прогоркла, пар идет из луж, Трещит рессора старой колымаги, Дым от листвы и скомканной бумаги Возносится, как противленье злу. Я замечаю трещину на чашке, И подозренье в старости не тяжко, Пока еще не выпали снега. И куклы отрешенная нога, И венский стул с пробитой сердцевиной Еще живут открыто и безвинно. Меня еще чему-нибудь научит Бег муравья от влажной тени тучи, Глухой овраг, заросший до бровей, В захламленной серьезности своей

«Ах, осенняя путина…»

Ах, осенняя путина. Влезла муха в паутину, Нити тонкие прядет — Ждет, когда паук придет. Ах, путина. Спозаранку, Только выйдешь за порог, Сразу чувствуешь приманку Листьев, солнца и дорог. Ветер вырвется на сушу, Стаи дыма унесет, Доброта вплывает в душу Величаво, как осетр. Сверху кто-то, строг и светел, Смотрит — что ему душа! Тянет, тянет свои сети Хладнокровно, неспеша….

«В лопухах снует неловко…»

В лопухах снует неловко, В сонме известковых звезд Свищет серенький прохвост — Птичка с детскою головкой. Чем лопух его привлек, Тоже — клетка золотая… Коготком за стебелек Зацепился и летает. Тень мясистого листа. Ни удода, ни клеста…

«Какая праздничная осень…»

Какая праздничная осень! Сжигаем листья на земле. Наверно, в жертву их приносим Серьезной мраморной зиме. Автобус,
шлепая по лужам,
Развозит нас сто раз на дню Не на базар и не на службу, А просто от огня к огню.
И девушка в шиньоне русом Садится важно у окна, И, проявляя массу вкуса, Читает Фолкнера она. В ее глазах потусторонних, Где больше дыма, чем огня, Мой приговор: я посторонний И нет надежды у меня. Я улыбаюсь неуклюже, Ведь я и вправду не при чем — Мне ничего от вас не нужно, И книгу я давно прочел.

КУРОРТНЫЙ РОМАНС

Чайка вскрикнула во сне. Значит, лето на исходе, Значит, где-то белый снег Образуется в природе. Он пока еще далек, Он пока еще в помине, — Прошлогодний уголек В нерастопленном камине. Он пока еще горяч, Словно полдень на пригорке… Август весел, словно врач Со своей микстурой горькой. По утрам, умывши лик, «Как здоровье?» — вопрошает… Что ж затейник-массовик Так поспешно отъезжает! В смехотворной тюбетейке Массовик любезный наш С незастегнутой петелькой На рубашечке «апаш.» Что затеяно меж лодок, Среди призрачных сетей? Шквал отчаянья холодный, Эпидемия страстей? Помутнеет берег дальний, Вскрикнет сонный пароход… Улетальный, прилетальный Неминуемый исход.

«Из-за пришлого бедняги…»

Из-за пришлого бедняги, Прошумевшего во рву, Вдохновенные дворняги Приседая, цепи рвут. Вход, уйди и не завидуй, Посторонним воспрещен. Вдох — мечта, работа — выдох, Вдох и выдох — что еще! Парк, больница, Дом культуры, Занавески на окне… Что ты ходишь здесь, придурок, Громыхаешь в тишине? По какой веселой пьянке Громыхаешь на версту Новенькой консервной банкой, Присобаченной к хвосту?

ИЗ ПИТЕРА БРЕЙГЕЛЯ

По мокрым лугам, по деревням, Ходим, полунагие. Питер и Ганс, Пауль и Ян, Клаус и другие. Мы связаны крепкой бечевой Слабости и недоверья. Мир состоит из «ничего,» Да из шершавых деревьев, Да из поверий, да из росы, А еще — из болот опасных. Из милосердия — хлеб да сыр, А если вино — прекрасно. Благословен день без труда, Круглый, как сытный ужин. У нашего Питера — борода, Не знаю, зачем это нужно. Наш старый Питер носит очки, Для чего, неизвестно — Зачем подавать богачу пятачки И глухонемому песню. Наш добрый Пауль жирней каплуна. Его невеселый дискант Звенит над нами — Найдется жена, И он ее будет тискать. Зачем оленю седло и хомут, Сазану — крючок во рту, Зачем бородавка на нос тому, Кто ценит свою красоту! Идем, не веря своим ногам, Большим от налипшей гнили, Питер и Ян, Пауль и Ганс, Клаус и другие. У бедного Яна нет колпака, Зато у него есть лютня, Есть в рукаве большая рука, А вот пальцев нет, абсолютно. Зачем кабану охотничья дробь, Безрукому — плуг или молот, Зачем горбатому плоский гроб, Если он еще молод? У Ганса в руках заржавленный нож, За поясом — Смит и Вессон, Он с этим оружьем безумно похож, А на кого — неизвестно. Зачем волосатому парик, Дьяволу — Дух святой, Зачем старику другой старик, Отраженный в кадке с водой… Идем, спотыкаясь, от окон к дверям, Идем от могилы к могиле — Питер и Ганс, Пауль и Ян, Клаус и другие.
Поделиться с друзьями: