Птицы знают лучше

Машина оказалась раскрашена в вырвиглазно-розовый цвет.

— Тебе нравится, да? Скажи, что тебе нравится! Маме нравится розовый, значит, и тебе тоже должен!

В определенном смысле, мальчишка был не так уж и безнадежен: он знал, что любит его мать, знал, что противоположному полу по душе подарки, а не пинки, плевки и жвачка в волосах. Оставалась мелочь: научил его дружить со сверстниками и уважать старших. Учить Саше не хотелось, хотелось надрать вместо этого уши.

Старушка вежливо кашлянула, едва заметно кивнув на подарок. Не нужно было иметь сверхспособности, чтобы понять: если что-то пойдет не так, мальчишка устроит скандал, и няня наверняка пострадает, возможно — вовсе останется без работы. Саша скрипнула зубами и забрала рисунок. Сереженька просиял:

– Обязательно повесь ее на стену, слышишь? Не обращай внимание, что на обороте начиркано: у меня закончилась бумага, я взял в кабинете у деда. И вообще — это не считается, потому что я заклеил цветным картоном, получилась красивая рамка!

— Спасибо! Мне пора бежать!

Саша нашла в себе силы быть вежливой, но так и не нашла их для воспитательных целей. Или, созналась она себе, уже выйдя из школы, скорее уж не нашла смелость. Отставного охотника на колдунов пока что никто с ее горизонта не убирал.

***

— Ну и денек, да, Степочка?

Степлер не ответил: он бодро поедал блюдо "суточные цыплята с мраморными тараканами". Саша вздохнула и упала в полный рост на диван. Это было ошибкой: диванчик, хоть и новый, в отличие от гадкой раскладушки размерами не удался. Упасть на сложенный означало: свеситься с двух сторон, как белье с веревки. К тому же, в бок ей что-то воткнулось.

— Зар-р-раза!

Саша вытащила из-под себя картонку с дурацким рисунком. Пришлось приложить усилия, но со второго подхода она все-таки порвала его пополам. Хотела уже с чувством исполненного долга отшвырнуть, но обратила внимание на обратную сторону рисунка.

Бумага немного отклеилась — ровно настолько, чтобы Саша рассмотрела ее изнанку. Пару мгновений Саша осмысливала увиденное, потом встала и подчеркнуто неторопливо направилась в ванную. Кто знает, наблюдают ли за ней из дома напротив? Кто в курсе, куда увела вседозволенность глупого внука отставного волхва?

В отсталом мире докомпьютерных технологий документы печатали с помощью пишущих машинок. Можно сколько угодно вымарывать строки в документе под грифом "секретно", но механическая машинка — не принтер: ее литеры продавливают бумагу.

Если осторожно заштриховать бумагу мягким карандашом, можно разобрать кое-какие слова.

Интересно, размышляла Саша, уставившись на грязновато-бежевый кафель, что делают в одном документе слова "Ярцев", "Рябинина" и "уничтожить"?..

2.02. Санни, Гроза Офисной Мебели

Петербурженка — не петербурженка, если, выйдя из дома солнечным летним утром, не прихватит с собой зонт от дождя.

Теперь Саша называла свой черный зонтик и прочие вещи из родного мира не иначе как "реликвии". Иногда даже задумывалась, как в глубокой старости, когда терять уже будет нечего, покажет их друзьям и сообщит по секрету:

— Они — из другой Вселенной! Не верите? Изучите молекулярную структуру. Или просто посмотрите на бирки.

От подобных мыслей делалось тоскливо, и Саша гнала мысли прочь. Это было нетрудно, когда дни оказывались наполнены работой и общением, но иногда печаль все же подкрадывалась. Она входила незваным гостем — робко, на цыпочках, пряталась в углу, поджидала своей минуты: подлый мрети-гриб, который так просто не выжжешь.

Говорят, лучший способ спастись от печали — обнять кота.

Нет кота? Обнимите сову. Все, теперь у вас никакой печали — только укусы и ссадины.

Сова, которую Саше срочно требовалось обнять, дрыхла на недоступной присаде под потолком. Всем своим видом Степлер заявлял: оставьте бедную птичку в покое, возвращайтесь, когда закончится мерзкая дождливая осень. И не скажешь, что пару часов назад эта птичка бодро мяукала, ругаясь с соседскими совами на балконе. Прямо-таки из перьев вон лезла, чтобы не дать хозяйке уснуть.

— Степа, закрой дверь или заткнись! — простонала Саша и кинула тапок. Не добросила — дверь так и осталась открытой. Осенний ветер пробрался в комнату, принес с собой запахи опавших листьев и влажной земли. Следом явились мрачные мысли — та мелкая, несмертельная тьма, от которой, увы, не спасали защитные лампы.

— Степлер, ты — гад и предатель, — вздохнула Саша. Поворочалась еще немного, замотав голову одеялом. Сдалась. Допрыгала на одной ноге до тапка, мстительно захлопнула балкон, спугнув чью-то неясыть, и пошла варить кофе.

Если бы все шло, как обычно, ей следовало одеться теплее, взять зонт-реликвию и ехать в больницу. Каждую свободную минуту, четыре, а то и пять дней в неделю Саша превращалась в Санни. Не ту, формальную, которую знали новые друзья — настоящую Санни. Санни-Солнышко, как говорила ее точная копия в минуты ясности и здравомыслия.

К сожалению, главный волхв разрушил привычный порядок вещей. Нужно было бежать в центральную библиотеку и срочно учиться волшбе, иначе гипотетическая старость не дождется историй о параллельном мире.

Она почти закрыла входную дверь, но вдруг хлопнула себя по лбу, заставив Степлера подпрыгнуть на плече.

— Забыла паспорт! — нарочито громко воскликнула Саша, хотя все необходимое было уложено в рюкзак еще с вечера.

"Здравствуй, здравствуй, паранойя!" — мысленно добавила она, откручивая плафон защитной лампы. Альтернатив для тайника было не так уж и много: паркет в углу и бачок в туалете. Эти места наверняка стали бы обыскивать в первую очередь, а вот лампа — предмет неприкосновенный, могли и пропустить.

Но рисковать все равно не стоило.

Завернутый в обрывки фольги рисунок перекочевал из тайника за пазуху. Еще один вопрос жизни и смерти, и разобраться с ним следовало быстрее, чем с волшебством.

***

Осень в городе Пагубов-Горшечник оказалась пронзительно-алой. Было ли тому виной волшебство, железо в почве, или все вместе, Саша не знала, но Японии с ее красными кленами точно следовало подвинуться. Саша то и дело пыталась достать смартфон, ловя себя на мысли: "Сфотографировать! И на рабочий стол эту красоту!". Потом вспоминала, что единственный ее рабочий стол — подоконник в кухне, и говорила: "Буду, как Снусмумрик: все, что увидела, — уже мое!".

А еще осень была на удивление теплой, и грядущая зима не грозила морозом — только метелями. Некоторое время Саша радовалась этому, недолго — пока не заночевала у друзей-огоньковцев. Вечер новостных телепередач заменил ей дюжину фильмов ужасов. В мире, где жизнь и свет были неразделимы, до сих пор не использовали светодиодные лампы. С люминесцентными дела обстояли лучше: двойник Николы Теслы благополучно изобрел их, и в каждом дворе стоял специальный контейнер для сбора отслуживших, но на первом месте все еще оставались обычные лампы накаливания.