Птицы

— Но я не знаю!

— И тем не менее…

Дверь чулана вдруг распахнулась. Дети вскрикнули и испуганно обернулись.

— Так-так-так! — сказал высокий мужчина, стоявший у порога. — Прячемся и подслушиваем?

Носатое существо с нафабренными черными волосами было одето в угольный костюм-тройку; высокий воротник его рубашки охватывал кроваво-красный бархатный галстук.

— Нет, сэр… — начал Финч. — Мы просто…

— Что «просто»? — перебил его мужчина. — Просто нарушаете правила? — Он осуждающе поглядел на Кору. — А вы, мисс Кнауэ, и без того почти наказаны! Вам, оказывается, мало? Из такой хорошей семьи, и столь сумасбродная девица!

— Профессор Кнеппин, я… — начала было Кора, но носатый перебил ее:

— Свои оправдания, мисс Кнауэ, оставьте для мадам Воррты! И вы, двое, — он пристально глянул на Финча и Арабеллу, — советую вам снять личины! Кто там прячется? Хм… Кажется, я догадываюсь… Мистер Райвери и мисс Таррк. Кто бы сомневался: самые непослушные ученики в Фогельтромм… Вы все идете со мной, вам ясно? В кабинет госпожи директрисы! Вперед марш!

Он развернулся и пошел в сторону лестницы, дети понуро поплелись следом.

«Как же это глупо, — подумал Финч, — отправиться за провинность в кабинет директора даже не в своей школе. Только я мог встрять в подобную несуразную неприятность!»

Отметив, что Арабелла оглядывается по сторонам, выискивая пути побега, он перехватил ее взгляд и покачал головой. Что-то ему подсказывало, что с этим профессором Кнеппином лучше не шутить. К тому же их побег для Коры сделал бы все только хуже. Кто знает, не наказали бы ее из-за них еще сильнее.

Кора шла, низко опустив голову. Кажется, она беззвучно плакала.

— Все будет хорошо, — шепотом попытался утешить ее Финч, сам не веря своим словам, но наивная девочка немного приободрилась. Почему-то она ему верила.

Вскоре они уже были у двери кабинета госпожи директрисы.

Профессор Кнеппин отрывисто постучал.

Дверь в тот же миг распахнулась, и из нее величественно вышла женщина в багровом платье, будто в крылья, завернутая в ореол строгости и непреклонности. У нее были неимоверно спутанные красные волосы, в которых торчали алые перья. На ее клювообразном носу сидели круглые очки. Черные глаза буравили профессора и пойманных им детей.

— Что здесь такое? — спросила госпожа директриса. — Профессор Кнеппин, объяснитесь!

— Мадам Воррта, — начал профессор. — Я шел в свой кабинет, когда услышал перешептывания в свечном чулане. И вот… полюбуйтесь, кого я там обнаружил.

— Что они там делали? — спросила госпожа директриса, повернув голову сперва к Финчу, затем к Арабелле и напоследок к малышке Коре.

— Полагаю, подслушивали вашу беседу через дымовую решетку.

— Что?!

Мадам Воррта выглядела настолько разгневанной, что казалось, вот-вот разорвет детей голыми руками, или выцарапает им ногтями глаза, или сделает еще что похуже. Финч понял, почему Кора так боялась наказания от госпожи директрисы. Да все его дополнительные часы в школе Фьорити, кажется, ни в какое сравнение не шли с тем, что могла устроить эта женщина.

— Кто вы такие? — спросила она ледяным тоном. — И как оказались в моей школе?

Профессор Кнеппин склонился к детям и поморщился.

— Это не личины… подумать только, и как я мог принять вас за…

— Отвечайте мне, дети! — прокаркала Вирджиния Вортта. — Не то хуже будет!

Из-за ее спины выступила высокая женская фигура в черном пальто и шляпе с вуалью.

— Они со мной, Джинни, — сказала мадам Клара. — Я велела им меня дожидаться на улице у входа, но это же дети… они такие непоседливые. Я с ними поговорю, Джинни. Объясню, как плохо пробираться в чуланы и подслушивать.

Финч вскинул умоляющий взгляд на няню и госпожу директрису.

— Мадам Воррта, не наказывайте Кору! — воскликнул он.

— Что? — Мадам Воррта поглядела на него, как на червяка, которого собиралась вот-вот отправить себе в рот.

— Она ничего такого не сделала! — заявил Финч. — Если хотите, можете наказать меня вместо нее.

Повисла тишина. Мальчик и сам не заметил, как эти слова сползли с его губ. Но, как только они отзвучали, он понял, что сказал то, что было у него на уме. Он не хотел, чтобы эту кроху наказывали. Кора и Арабелла глядели на него пораженно. Мадам Клара — выразительно и с легкой улыбкой. Она больше не походила на ту отчаявшуюся женщину, разговор которой слышали дети. Она снова была собой — великолепной и неподражаемой мадам Кларой.

— Нет уж, она совершила ужасный проступок, и будет за него наказана, — безжалостно ответила мадам Воррта. — И мало того — после этого еще решилась подслушивать! Возмутительное поведение! Я предвосхищаю слезы вашей матери, юная мисс, и разочарование вашего отца!

— Мисс, — обратилась мадам Клара к Коре. — Как вас зовут и за что вы ждете наказания?

— Коралина Кнауэ, мадам Шпигельрабераух, — испуганно представилась Кора. — Я боялась учиться летать.

Мадам Клара усмехнулась и поглядела на госпожу директрису.

— Джинни, думаю, на первый раз можно простить мисс Кнауэ ее проступок. Уверена, во второй она соберется с силами и преодолеет свои страхи.

— Но ведь есть же порядок, Клара!

Было видно, что мадам Клара обладает недюжинным авторитетом в этой школе.

— Ой, прошу тебя, Джинни! — все еще улыбаясь, сказала няня. — Половина здешних профессоров, если мне не изменяет память, а она мне никогда не изменяет, будучи учениками, цеплялись за бедное дерево так, что их пальцы приходилось разжимать клещами. А все из-за этих старых пыльных страшилок, которые передают из поколения в поколение, о том, что кто-то разбивается…

— Я подумаю, — раздраженно сказала госпожа директриса и бросила быстрый взгляд на профессора Кнеппина. Тот стоял, стыдливо потупившись, — очевидно, он был одним из упомянутых боявшихся учиться летать профессоров.

Мадам Клара кивнула мадам Воррте на прощание и покатила коляску по коридору.

— За мной, дети! — бросила она, не оглядываясь.

Финч и Арабелла глянули на все еще не понимающую, что происходит Кору, и двинулись следом за няней.

* * *

Они шли молча. Мадам Клара катила коляску, а дети брели рядом, будто прикованные к ней цепью.

Финч боялся, что няня начнет кричать и обвинять их, стоит им покинуть школу носатых существ Фогельтромм, но она не сказала им ни слова.

Это молчаливое шествие действовало на Финча удручающе. Ему казалось, что буря все копится, с каждым шагом все нагнетается, будто воздух, надувающий резиновый шар, и что вот-вот этот шар лопнет. Финча и Арабеллу, вне всяких сомнений, должно было унести в заснеженное ночное небо этим жутким взрывом.