Птицы

— Сэр, вы в порядке? — взволнованно спросил Финч.

— Как видишь.

Заперев дверь, констебль отряхнул с себя снег и, сняв шинель, повесил ее на вешалку. После чего дрожащими задубевшими пальцами расстегнул ремешок под подбородком и повесил шлем на крючок.

— Вы видели его? — нетерпеливо спросил Финч.

— Я никого не нашел, — сказал мистер Перкинс. — Обошел едва ли не весь пустырь, но там никого нет.

— Он там был! — возмущенно воскликнул Финч. — Он гнался за мной через весь Горри. Он меня чуть не убил!

Констебль кивнул. Его взгляд был предельно серьезен.

— Я тебе верю.

— Правда?

— Конечно. Если уж ты прибежал к «Фонарю констебля» и стал колотить в дверь, то на это, без сомнения, должны были быть веские причины. Насколько я знаю, дети не слишком-то любят полицейских.

— Ну… э-э-э… нет, сэр… на самом деле дети очень любят полицейских…

Мистер Перкинс усмехнулся и, подойдя к столу мистера Додджа, сел в кресло. Раскрыв блокнот, он взял карандаш и указал им Финчу на стул для посетителей.

— Мне нужно, — сказал констебль, — чтобы ты все как можно подробнее мне рассказал. Кто именно за тобой гнался?

Финч удивился — он ведь уже сотню раз сказал!

— Ну убийца же!

— Это я понял. Как он выглядел?

Финч на мгновение смутился. Он не хотел рассказывать констеблю о не-птицах: чего доброго, тот посчитает его вруном или психом. Да и как о таком расскажешь? Именно об этом говорила мадам Клара: «Тебе попросту не поверят».

Финч сел на стул и попытался описать Кэрри:

— На нем было белое пальто. А еще перчатки, шарф и цилиндр. И все тоже было белое.

— Цилиндр? — удивился констебль. — И все белое? Очень странно для убийцы. Ты разглядел его лицо? Может, что-то особо запомнилось.

— Э-э-э… да, сэр, — Финч закусил губу. — У него была какая-то… лихорадка. Из-за нее у него нос распух. И еще он был очень бледный.

— Лихорадка, — записал мистер Перкинс. — Распухший нос. Бледный. — Констебль поднял взгляд. — Расскажи, почему он вообще за тобой гнался? Во что ты влез, Финч?

— Я не знаю, сэр! — воскликнул мальчик и, увидев сомнение на лице констебля, тут же поспешно добавил: — Честно! Почему-то этот тип хотел меня убить! У него был револьвер. Вы записали про револьвер?

— Записал. При каких обстоятельствах он на тебя напал?

Финч мысленно снова вернулся туда, где все произошло. На пустую заснеженную улицу за миг до того, как мистер Брэй сообщил, что на дороге кто-то стоит.

— Меня везли в приют, — сказал он. — Мы уже почти покинули Горри, когда он появился. Стоял на мостовой, дожидался нас, а потом выстрелил. В колесо, сэр. И мы врезались в афишную тумбу.

— Что? — Констебль пронзил мальчика неожиданно резким взглядом. Он выглядел обеспокоенным. — Когда это было?

— Недавно. Перед тем, как я сюда прибежал.

— Кто ехал с тобой в экипаже? Они пострадали во время столкновения? Им нужна помощь?

Финч поджал губы. Он не хотел, чтобы людям из бордового «троффа» оказывали помощь, искренне считая, что им досталось поделом.

— Там были два… гм… джентльмена, мистер Торкин и мистер Брэй. И мадам Гриппен. Они клерки из приюта «Грауэнс».

Не раздумывая, констебль взялся за небольшую механическую коробку телеграфного ключа, из которой торчали проволочные провода, уходя, куда-то вниз, под стол. Он переключил рычажок и начал что-то отстукивать.

— Что вы делаете, сэр?

— Передаю на пост. В участок на Грэйсби. Сообщение о потерпевших и об убийце, появившемся в Горри.

Финч вспомнил сержанта Тамзи, но как он ни пытался представить себе, чтобы тот изловчился и поймал Кэрри, ему это не удалось. В его воображении сержант был намертво приклеен к стулу и стойке клеем. Куда ему тягаться с неостановимым охотником не-птицей.

Мистер Перкинс наконец закончил отстукивать и встал из-за стола. Подойдя к мальчику, он пристально оглядел его.

— Нужно обработать твой ушиб.

Констебль что-то достал из ящичка с лекарствами. Откупорил стеклянный темно-коричневый флакон.

— Что это? — спросил Финч.

— Свинцовый раствор.

Обмакнув вату в раствор, констебль приложил ее к ссадине на лбу мальчика.

— Так, — сказал мистер Перкинс. — А теперь расскажи мне все по порядку. Как ты оказался в экипаже клерков из приюта.

И Финч, морщась от легкого жжения на лбу, рассказал. Не все, конечно. Только кое-что. О пропавшем дедушке и о том, как искал его по всему дому, а в итоге обнаружил послание на граммофонной пластинке. Особое внимание он уделил тому, как его забрали из дома и увезли.

Констебль слушал внимательно, и, когда мальчик закончил свой недолгий рассказ, уточнил:

— То есть ты и твоя подруга…

— Она мне больше не подруга! — негодующе воскликнул Финч, вспомнив предательство Арабеллы. Он не хотел, чтобы кто-то, а в частности мистер Перкинс, подумал, будто их что-то связывает.

Впрочем, детские ссоры констебля не волновали.

— Значит, дело в пропаже твоего дедушки, — подытожил он. — Вы с этой девочкой возомнили себя сыщиками и стали влезать в неприятности.

— Ну да. — Финч потупился. — Ну, не совсем в неприятности. Но мы больше никуда не влезаем! — заверил он. — Дедушка ведь оставил сообщение, что скоро вернется. И мы больше не ходим в разные опасные места, как то кабаре.

— Какое кабаре? — спросил мистер Перкинс.

— Как «какое»? — удивился мальчик. — «Пересмешник», где поет Фанни.

— Фанни?

— Мадам Розентодд. — Финч кивнул на афиши над столом мистера Додджа.

Мистер Перкинс обернулся:

— Разумеется, — сказал он задумчиво. Выглядел он так, словно что-то вспоминал или, как показалось вдруг Финчу, запоминал.

Констебль встал из-за стола, подошел к вешалке и, покопавшись в обувной стойке, вытащил из нее одежную щетку.

— Возьми, — сказал он и протянул ее мальчику. — Нужно привести тебя в порядок.

Финч принялся отчищать талый снег и грязь с пальто.