Публичное разоблачение

Как-то так получилось, что с появлением Абигейл я поняла, что не вернусь в Лос-Анджелес. Мать как-то упомянула об Але Ройсе и попросила меня зайти к нему в редакцию.

Я так и поступила, и он сказал, что у него есть вакансия, а я внезапно решила, что с удовольствием ею воспользуюсь. Месяц спустя матери сообщили хорошие новости о ее здоровье, и она упомянула мельком, что на «Бреклтон-фарм» сдается коттедж.

Таким образом мать тактично намекнула мне, что она уже сходит от меня с ума и что ей больше всего хочется вернуться к своей прежней жизни.

После двух недель моей работы в «Геральд американ» Ал пригласил меня в местный паб, чтобы обсудить возможность остаться у него работать постоянно. Пока мы сидели в пабе, туда пришел Даг, чтобы встретиться с приятелем, что меня совершенно ошеломило. Мы не виделись с ним девять лет. Я даже не знала, что он приехал в наши места. Думала, он еще в Бостоне.

Увидев меня, он словно прирос к месту. Ал что-то говорил, но я не слушала его, а смотрела на Дага. Наконец чуть улыбнулась и помахала ему.

– Не верю своим глазам, – сказал Даг, подойдя к нам. – Что ты здесь делаешь? Я думал, ты в Лос-Анджелесе.

– Даг, это Алфред Ройс, издатель газеты «Геральд американ». Ал, это Даг Рентам, который вырос здесь, в Каслфорде.

– Я знал вашего отца, – сказал Даг. – Они с моим отцом были членами комитета гольф-клуба.

– Как поживает ваш отец? – спросил Ал.

– Неплохо.

– Хорошо.

– Послушай, – сказал Даг, обращаясь ко мне, – когда закончишь с делами, может, мы… Не могли бы вместе где-нибудь посидеть?

– Мы уже почти закончили, – сказал Ал. – Дайте нам еще десять минут, и я отпущу ее.

Даг кивнул, улыбнулся мне и вернулся к бару.

– Итак, Салли, – сказал Ал, – будешь ли ты продолжать вести себя безответственно и уедешь отсюда через пару месяцев или попытаешься остепениться и получить солидную практику, работая с нами в старой газете твоего родного города? Что может убедить тебя остаться?

– Запах денег, – честно призналась я.

– Сейчас у нас снижение цен, – заметил Ал. – Жизнь в Каслфорде очень дешевая.

– Я не уверена, что соглашусь работать в газете ради дешевой жизни.

– Послушай, мы с тобой знаем, что твоя мать хочет, чтобы ты пожила здесь еще немного; почему бы тебе не остаться и не поднабраться опыта в написании статей и репортажей? Затем можешь вернуться в Лос-Анджелес первоклассным журналистом, а не секретаршей.

Когда наш разговор закончился, я направилась к Дагу, испытывая гордость от того, что на мне модная юбка и туфли на высоких каблуках.

– Привет. – Он шагнул мне навстречу и, подмигнув, спросил: – Ал не пытался приставать к тебе?

Я ударила его по щеке. Я просто не могла сдержаться. От этого стало легче на душе.

– За кого ты меня принимаешь? Считаешь, я могу встречаться с толстым старым женатиком?

– Я этого не говорил, – сказал он, поднимая руки вверх. Я толкнула его в плечо.

– И вы не виделись девять лет? – спросил приятель Дага.

– И не увидимся еще девять, если он будет продолжать в том же духе, – парировала я и обратилась к бармену: – Светлый «Амстель», пожалуйста. – Я решила, что обойдусь без стакана. Мою мать при виде этого хватил бы удар, номне хотелось вернуться к школьной привычке.

– Итак, я думала, ты в Бостоне.

– Недавно переехал в Нью-Хейвен. Получил работу в офисе окружного прокурора, где специализируюсь по защите от мошенничества.

Я бросила взгляд на его руку и увидела, что кольца на пальце нет.

– Думала, ты женат. – Совсем забыла, что он, по слухам, в разводе.

– Был, – спокойно ответил он. Быстро отвернулся и протянул руку за блюдечком с арахисом, и я поняла, что он чувствует себя задетым. И даже очень.

Моя мать перенесла операцию по удалению раковой опухоли.

– О! – сказал он, быстро обернувшись. – Искренне сожалею…

– Сейчас она уже выкарабкалась. Операция и химиотерапия прошли успешно, и последнюю неделю она чувствует себя вполне сносно. Мы собираемся на неделю в Ирландию – отпраздновать ее выздоровление.

– Это чудесно. Передай ей от меня привет.

Я проигнорировала его просьбу, потому что она звучала так, словно он сам не собирался увидеться с ней, и это задело меня. Внезапно я почувствовала, что рада видеть его, что меня волнует встреча с ним. Удачное совпадение, что он вернулся в Коннектикут, когда я здесь.

– Ройс пытался убедить меня начать работать в его газете на полную ставку.

– А я думал, что ты поселилась в Лос-Анджелесе.

– Жила. Я работала в журнале «Булевард». Но когда мать заболела, вернулась домой. – Заметив выражение его лица, я добавила: – А она молодец. Думаю, она из числа тех, кому с каждым днем становится все лучше.

– Это чудесно, Салли.

– Извините меня, ребята, – сказал забытый нами приятель Дага, – но у меня назначена встреча. – Он встал и направился в туалет.

– Кто это? – спросила я.

– Не узнала звезду Каслфорда, футбольного защитника?

– Неужели Ред?

– Он самый, собственной персоной.

– Даг, а я теперь нашла себе жилье. Помнишь старую «Бреклтон-фарм»?

– Та, что с конюшнями?

– Там сдается коттедж. Если я здесь останусь, то сниму его.

– Такое возможно?

Голова у меня пошла кругом: так сильно меня к нему влекло. В моей голове промелькнуло: «Я люблю его. Я хочу, чтобы он ко мне вернулся».

* * *

Кто-то посигналил мне из «кадиллака», остановившегося на обочине. Стекло водителя опустилось.

– Никак Салли Харрингтон. Не видела тебя сто лет. Как поживаешь? – Соседка миссис О'Харн с любопытством рассматривала меня.

– Спасибо, хорошо. А как вы? – Я подошла к машине, чтобы поговорить.

– Отлично, отлично, – проворковала она. – Слышала, твоя мать водит компанию с профессором. – Улыбаясь, она изогнула бровь.