Пугачев Победитель

Он поднял с грязного пола тяжелый том в кожаном переплете, повертел, заглянул внутрь

То ли французское, то ли аглицкое...

Помотал головой и пустил книгой в ближайшее

окно. Посыпались осколки разбитого стекла.

Пропади все пропадом!—пробормотал Анемподист н побрел в другие комнаты, не зная, куда деваться. Кто единственной мыслью было дождаться ночи и снова

попытаться бежать. Лишь бы до ночи не удавили или не прирезали... Вон, уж кого-то ухлопали. Митька, что ли?

В бывшей уютной спаленке княжны Варвары Ивановны лежал ничком труп босоногого парня, уткнувшегося головой в окровавленную тряпку — чехол диванной подушки. Все заставляло думать, что именно из-за нее и отдал богу свою темную душу Митька, должно быть пытавшийся уволочь чехол, чтобы употребить на портянки или онучи.

Вскоре группа вооруженных людей с Левонтием во главе уже очищала усадьбу от грабителей, так как «анпиратор» и «цесаревич Пал Петрович» с генералитетом решили расположиться в господском доме. Опытные в расправе с чернью пугачевцы без стеснений колотили всех, кто им подвертывался под руку, палками и плетьми. Некоторых, главным образом девок и молодых баб, хватали и загоняли в один из полуразграбленных амбаров. Девки и бабы визжали и выли. Левонтий, достаточно смущенный, уговаривал задержанных девок и баб:

Ну, чего вы, дуры стоеросовые? И ничего-таки вам не будет! И всего только и будет, что придется вам приборкой заняться! А то, вишь, запакостили как дом-от! Надобно же его царскому величеству расположиться.

Пришлые пугачевцы плотоядно поглядывали на задержанных женщин и при случае лапали их. Женщины, не смея отбиваться, выли истошными голосами.

Какой-то пучеглазый мужик средних лет, молодая жена которого попала в число задержанных, беспомощно бегал по двору и обращался к пугачевцам:

Дяинька, а дяинька! Отпусти ты Марфутку, пра, отпусти! Ну, что такое, пра! Дяинька Левонтий! Будь отцом родным! Насчет Марфутки... Что такое, пра! Она у меня пужливая, а он ей титьку чуть не оторвал, сукин сын. Разе так можно?

Уйди ты! — с сердцем откликнулся Левонтий.— Велика штука, подумаешь, титька™ Другим головы срывают и то ничего™

Привалила новая ватага пугачевцев, увешанных оружием молодых парней под начальством двух бородатых урядников. Закипела работа: задержанные девки и бабы, разбившись на несколько артелей, наскоро прибирали покои господского дома, ставили на дворе общие столы, стряпали на кухне и прямо на дворе на разведенных из обломков барской мебели кострах.

Потом в усадьбу пожаловали и сам анпиратор, и его «перворожденный». Горбач сейчас же принялся знакомиться с девками. Углядев какую-нибудь, тыкал и ее сторону пальцем, и сопровождавшие его вооруженные оборванцы хватали облюбованную и волокли в погреб. Аким, увидев, как сторонники горбуна расправляются с девками, заспорил было, но горбун ответил ему:

Папашка, а тебе кто мешает? Я — себе, ты — себе. Ай грех позабавиться?

Тогда и Аким отрядил несколько своих сторонников заняться отбором девок для него и его генералитета.

Из-за румяной Марфутки вышел спор: ее тянули | себе и акимовцы, и горбуновцы. Она кричала истошным голосом, рядом вопил ее пучеглазый муж. Кто-то огрел мужа Марфутки по голове стягом, и мужик, обливаясь кровью, уполз отлеживаться в сад. Марфут- | а досталась, не без борьбы, Акиму.

К полудню обед был готов, и тогда во дворе разоренной усадьбы собралось несколько сот пришлых. Из села приперла толпа стариков и старух с жалобой '«го царскому величеству» на безводновцев и «арапов- ских»:

Очень уж обижают девок и молодок.

Седобородый мельник Анкудим урезонивал «батюшку белаво царя»:

Ты, твое величество, так рассуди. Ну, скажем так, бывало, что наехамши гости дворянского сословия делали, значитца, побаловаться- Ну, на то у господов были, скажем, приспособлены дворовые девки, которые уже порченые. Все одно, порченые, говорю, потому что дворовые. Нас это не касаемо. А наших девок трогать не полагается...

Мысль понравилась: в самом деле, почему не побаловаться с дворовыми? Баре же с ними баловались? Был отыскан Анемподист, и анпиратор грозно приказал ему немедленно «представить» всех дворовых девок. Анемподист сослался на то, что девки разбежались, разбрелись по избам того же села. Анпиратор отправил на село вооруженный отряд отыскивать и сгонять в усадьбу беглянок и вменил в обязанность сельчанам помогать в этом деле, а кто будет девок прятать и укрывать, тому не миновать плетей.

Мало-помалу дворовых девок выловили, приволокли и заставили прислуживать пирующим.

Из барских погребов давно уже были выкачены на двор бочонки с домашним пивом, с медом, с водкой, наливками и настойками. Пугачевцы пили и заставляли пить других, особенно баб. В одном углу обширного барского двора задорно тренькала балалайка, гудела и визжала сопелка. Столы были завалены всякой снедью. Насытившиеся и опьяневшие плясали или орали песни, пьяных баб и девок тащили в орешник, на сеновалы, на берег пруда. В тинистой и сильно припахивающей гнилью воде барахтались голые мужики и бабы, слышался гогот и визг. Вспыхивали драки, люди схватывались врукопашную, валили друг друга наземь, волочили за волосы, топтали, душили, кусали.

В одной из комнат барского дома расположились «анпиратор» и горбатый «наследник пристола». Между ними шел дружеский разговор.

Ну и жох же ты, парень! — лениво скребя спину, выговаривал «анпиратор».

Ты тоже хорош! — отвечал горбатый.— Из двоенных малярей да в царские, скажем, сыны...

Так что! Ты вон из кучерей да в анпираторы! — возражал горбатый.— А сам-то наш главный заводик — из острожных жителев...

Попал в струю. Может, в сам-деле до Москвы юберется. Ежели только Михельсонов ему печонки не отшибет. Здоров Михельсонов-то?

Это тот, который тебе спину батогами распи- *л? — с ехидцей спросил горбатый.

И вовсе не тот, и не батогами, а арапниками! — поправил его Аким добродушно.—Драли, можно ска-

;ггь, на совесть.. Да и у тебя, сыночек богоданный, • к ели спинку суконочкой потереть, кой-чего проявится. Драли, поди, и тебя не однова?

Раньше нас драли, теперь мы дерем,— злобно 11 иетил горбатый.— Я так смотрю: хошь час да мой. Два века не жить. Попользуюсь, чем бог послал...

Ай не боишься? — подмигнул Аким.

А чего мне бояться? Двум смертям не бывать.

Так-то так, а я, паря, дюже побаиваюсь: первое дело, на сем свете может здорово влететь, а второе — и том, скажем, свете черту в лапы попадешь. Не миновать... Мне и сны все такие снятся. Попал, мол, я в теплое место, а там черти, а там черти. Да страшен- ш 1С. Да все с рогами.

Горбатый поежился, потом дерзко ответил:

А мне плевать! Может, ничего и нету!

Как так? — изумился Аким.

А оченно просто. Подох ты — лопух из тебя вырастет, только и всего.