Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях

К нам в компанию попадали разные люди. Илья Резник, к примеру, который по стечению обстоятельств был женат на моей хорошей знакомой, одесской красавице Регине Гриншпун. С Региной мы перезванивались, и она просила меня помочь ее Илюше с какой-нибудь работой.

Однажды ему повезло: Пугачева поругалась с Леней Дербеневым (о причинах ссоры речь впереди), а я, как раз, решил вставить в свою картину «Пена» новую сочиненную Аллой песню. Чего не сделаешь для любимой жены! Мы вспомнили про Резника.

Илья, бывший артист Театра имени Комиссаржевской, занимался тогда литературной поденщиной: сочинял пародии, тексты для капустников и кис под унылыми ленинградскими дождями.

За несколько лет до этого он написал для Пугачевой текст к одной песенке, но Алла категорически отказывалась с ним работать. А Резник спал и видел, как бы восстановить с ней сотрудничество. Я вызвал его в Москву и в гостинице «Мосфильма», он сочинил текст «Поднимись над суетой».

Сейчас Резник рассказывает, что Стефановича Пугачевой сосватали Зацепин с Дербеневым, наговорили с три короба о великом режиссере… Без ложной скромности скажу — это еще что! Один поэт даже гением меня назвал. Вот! Привожу этот шедевр с сокращениями, так как он довольно многословный:

АЛЕКСАНДРУ СТЕФАНОВИЧУ — РЕЖИССЕРУ И ЧЕЛОВЕКУ

Оркестры! Расчехляйте трубы! Греми, декабрьский барабан. Сыграй в честь Саши фугу, Шуберт! Спой «Колесо», Бабаджанян! Скворец, трудяга ежедневный, Идей ты полон до ушей. О, режиссер мой сладкопевный, Висконти наш и Эйзенштейн. Ревут Израиль и Антанта В сей день, почти что юбилей: — Мудрец, он так похож на Канта! Он очень умный. Как еврей. Он одевается «по фирме». Он свеж. Он чист. Он мыслью нов. И слышал я, что на «Мосфильме» Ему завидует Сизов! Мон шер — пример для поколений. Он тот, который поведет. Как он грассирует?! Как гений! Он Михалкову руку жмет… И т. д., и т. п. в том же духе. Автор — Илья Резник.

Гарин

Некоторые сцены фильма «Пена» я снимал в Сочи. Алла тоже приехала туда, чтобы мы могли вместе отдохнуть. К тому же, она решила дать в городе несколько концертов. Мы жили в гостинице «Жемчужина». К нам приходил в гости наш друг Леня Гарин. Он, как вы помните, был свидетелем на нашей свадьбе. Гарин вместе со знаменитым джазменом Георгием Гараняном написал музыку к моему первому фильму «Вид на жительство», он же, в свое время, познакомил меня с Соней Ротару.

И надо же было такому случиться, чтобы в номере прямо напротив нашего люкса поселилась бывшая жена Гарина — певица Жанна Горощеня, которая ушла от Леньки к какому-то бандиту! Когда они с Гариным столкнулись в коридоре, тот пригрозил: «Если будешь тут крутиться, я тебя убью». Конфликт усугублялся тем, что Леня требовал у жены встречи со своим ребенком, а урка заявлял, что теперь он отец ребенка.

Через несколько дней нашего друга нашли на улице с проломленной головой. Самое поразительное, что последние часы своей жизни Леня провел вместе с нами. В порт зашел теплоход «Грузия», и его капитан, очень любивший артистов, пригласил нас к себе в гости. Сначала поужинали, а потом пошли играть в корабельное казино.

Поскольку «Грузия» ходила в заграничные круизы и возила интуристов, на ней стояли игровые автоматы и работало настоящее казино. Как только корабль попадал на территорию СССР, все это хозяйство закрывалось, но для дорогих гостей капитан на один вечер запустил «одноруких бандитов». Мы все попытали счастья. Но именно Гарин сорвал джекпот! Дернул за рычаг, и в лоток обрушился поток жетонов. Штук двести-триста. И хотя обменять их на деньги было нельзя, Леня радовался, как ребенок. Никогда не забуду, как он кричал: «Ребята, я выиграл! Я выиграл!» Если бы он знал, что его ждет…

В убийстве сознался бармен из портового кабака. При этом заявил, что Гарин сам напал на него ночью, а он защищался. Те, кто знал знал мягкого, интелигентного Гарина, понимали, что все это полная чушь!

В те дни я увидел, какой отзывчивой может быть Пугачева. Когда Леня погиб, все хлопоты она взяла на себя. Ездила в морг, покупала гроб, простыни, костюм, в котором его хоронили. Иосиф Давыдович Кобзон помог организовать достойные похороны в Москве. Он благороднейший человек, спасибо ему. У меня каждый день были съемки. Но я собрал своих администраторов и сказал: «Ребята, конечно, это не входит в ваши обязанности, но я вас прошу, сделайте, что можете». Они помогли — с автотранспортом, с самолетом. Концерт Пугачевой в тот день отменить было нельзя. Алла вышла на сцену и сказала: «Вчера погиб мой друг, и все, что я буду петь, посвящаю ему».

Глава шестнадцатая Мастерская Брусиловского

Художником на нескольких моих фильмах работал Анатолий Брусиловский — известный светский персонаж. У него была роскошная мастерская на чердаке, где гуляла буквально вся московская богема — поэты, писатели, артисты, художники, дипломаты и стильные московские красавицы. Там можно было встретить знаменитых корреспондентов западных изданий Виктора Луи и Эдмунда Стивенса, американского посла Уолтера Стессела и шефа московского бюро германской телекомпании ARD Фрица Пляйтгена, крупнейшего коллекционера русского авангарда Георгия Костаки и других важных персон.

Брусиловский был неплохим графиком. Любимой его темой были знаки зодиака. В этой серии рисунков соблазнительная красавица вступала в преступную связь то с Раком, то со Львом, то с Близнецами, то с Девой и так далее.

Он был одним из первых художников, освоивших боди-арт. Так, в итальянском журнале «Espresso» публикация знаменитой поэмы Твардовского «По праву памяти» была оформлена фотографиями, на которых Брусиловский разрисовывает обнаженную модель Галю Миловскую. Напечатано все это было под шапкой «Над прахом Сталина».

По моей наводке Толя оформил замечательную пластинку Давида Тухманова «По волнам моей памяти». Так что она получилась очень интересной не только в музыкальном, но и в изобразительном плане.

У Брусиловского мы с Аллой встречали Новый год и отмечали мои кинопремьеры. В его мастерской постоянно тусовались корреспонденты иностранных СМИ, и это было очень удобно. Тогда материал о советской певице или советском фильме в каком-нибудь западном издании был невероятным событием, тем более в обход цензуры. А здесь это можно было организовать в два счета.

Сам Толя любил погулять на дипломатических приемах. Я тоже не отказывал себе в этом. Атмосфера дипломатических приемов скрашивала унылый советский быт. В те времена редко кого выпускали за границу и представление, к примеру, о кулинарных традициях других стран можно было получить только в посольствах. Брусиловский посещал их регулярно. Даже составил график национальных праздников, чтобы чего-то не упустить. То спешил к иранцам на плов, то к финнам на оленину в клюквенном соусе, то к тайцам на морские гребешки. В ответ он тоже приглашал друзей-дипломатов к себе. Даже так называемый «Клуб жен послов», аккредитованных в Москве, иногда собирался в его мастерской.