Пугливая герцогиня

Эмили опасалась, что знает, о чем пойдет речь.

— Ах нет, мама, пожалуйста!

— Да, дорогая! — Мать строго поджала губы. — У тебя будут определенные обязанности и в спальне. И вынуждена предупредить тебя, Эмили, ощущения отнюдь не самые приятные. Будет больно и довольно некрасиво. Тебе нужно просто успокоиться и делать то, что велит муж. И очень скоро все закончится.

— Мама! — простонала дочь, — Думаю, мне не стоит знать…

— Нет, Эмили, позволь мне закончить. Есть способы облегчить это. Я, например, закрывала глаза и начинала планировать светский прием.

Эмили, онемев, смотрела на матушку.

— Прием?

— Да. В своем воображении я подбирала фарфор и серебро, продумывала, как расставить цветы, и составляла список гостей. Затем занималась меню и собственным платьем. К тому времени, когда я уже знала, что подадут на десерт, все было кончено, и я практически ничего не чувствовала! А так как ты будешь герцогиней, то сможешь детально планировать роскошные приемы и даже балы. В поместье Мэннинг-Хаус чудесный зал для танцев.

Эмили закрыла глаза, стараясь не вздрагивать от смеха. Она знала основы анатомии, не раз посещала музеи и галереи, где выставлено немало классических обнаженных скульптур. И имела некоторое представление о пресловутом супружеском акте, что и как в нем используется и прочее, но…

— Мама, чего именно мне стоит бояться?

— Ах, моя дорогая, тебе не нужно ничего бояться! Это наша естественная обязанность, и мы должны с ней мириться. Герцог покажет тебе, что нужно делать, и я уверена, не станет требовать от тебя чего-то… дополнительного.

— Дополнительного? — вырвалось у Эмили.

— Да. Ты не должна прикасаться к… нему и менять положения. Это только замедлит процесс. Ты его жена, а не купленная девица. Все будет хорошо, дорогая, а потом у вас родятся чудесные детишки, как у меня когда-то. И поверь мне, это того стоит.

Эмили была в замешательстве.

— Это все, мама?

— Да. И не забывай планировать прием. В этом ключ к успеху. А теперь отправляйся в постель. Завтра грандиозный день, и тебе надо как следует отдохнуть. Нельзя допустить, чтобы в день свадьбы у тебя были красные глаза и неровный цвет лица.

Эмили нырнула в постель, мать подоткнула ей одеяло и поцеловала в щеку. Уходя, погасила свечи, оставляя дочь одну среди темных причудливых теней. Ее голубое платье мерцало, словно привидение.

Она вцепилась в подушку, стараясь отогнать мысли о том, что говорила ей матушка. Больно и некрасиво. Звучало ужасно, даже отталкивающе. Все эти рассуждения никак не укладывались в ее голове с теми невероятно приятными ощущениями, что она испытала, когда Николас целовал ее, или с той искренней радостью, которую она почувствовала, увидев маленькую девочку, представив ее своей дочкой. Как все это увязать в одно целое?

Но, может быть, поцелуй лишь успокаивал и вводил в заблуждение доверчивую женщину, чтобы она не сбежала с криками от того, что за ним последует? Эмили определенно не настолько любила заниматься планированием званых приемов, чтобы всецело увлечься этим в супружеской спальне. Она натянула одеяло и, окончательно напуганная, спряталась в нем с головой.

Ей просто необходимо сбежать.

Эмили шла по улице так быстро, как только могла, стараясь не срываться на бег, как девчонка. Родительский дом был полон суеты и шума, слуги сновали повсюду, развешивая цветочные гирлянды и прочую растительность вдоль лестниц, над дверями и каминами. Головокружительные ароматы жареного мяса и сладких пирогов доносились из кухни и, вместе с благоуханием роз и лилий, настраивали Эмили на легкомысленный лад.

Матушка и Эйми носились по дому, то отдавая распоряжения, то их отменяя, суетились с ее прической, но она ни на что не могла отвлечься. Поэтому, сославшись на некое «безотлагательное дело», она отправилась к Салли в школу миссис Годдард, буквально на час. Она была уже на пути туда, когда даже относительная тишина улиц показалась ей идеальной в сравнении с хаосом в доме, и Эмили почувствовала себя увереннее. Был довольно ранний час, и людей на улице немного, воздух ласкал прохладой ее лицо.

Она уже почти убедила себя в том, что в конце концов все будет хорошо, и они с Николасом непременно смогут ужиться. И в том, что эта свадьба — лишь начало, а вовсе не трагический исход. Но тут в ее голове снова зазвучал голос матери: «…Ощущения отнюдь не самые приятные. Будет больно и довольно некрасиво» — и весь ее оптимизм мгновенно улетучивался. Она очень хотела быть хорошей женой и добросовестно исполнять свои обязанности, но… что же ей предстоит? У нее никак не получалось сопоставить весь этот ужас с теми восхитительными ощущениями, что подарил ей Николас в Воксхолле.

И опять-таки ее не настолько вдохновляло планировать светские приемы, чтобы полностью поглотить и, таким образом, отвлечь от чего-либо неприятного.

— Наверняка мама ошибается, — шептала Эмили, успокаивая себя.

Она решила спросить об этом у Салли, определенно гораздо более опытной в таких вещах, а значит, полезной в качестве советчицы. Но сначала предстояло осмелеть, чтобы как-то начать разговор.

Она остановилась у витрины с тканями и украшениями из перьев. Ей бросился в глаза рулон роскошного, с золотистым отливом, зеленого шелка, яркого и дерзкого, напоминающего прекрасную изумрудную подвеску — подарок Николаса. И дело не в его цене. Он подобрал это украшение специально для нее, и в нем причудливо отразилось ее тайное желание быть уверенной в себе и сияющей. Подвеска вселяла в нее надежду на то, что она сможет стать настоящей герцогиней, а Николас сможет поверить ей, а со временем они узнают друг друга лучше и станут по-настоящему близки. Но при одном условии — ей надо достойно пережить первую брачную ночь.

Эмили снова взглянула на зеленый шелк. Пожалуй, слишком яркий и насыщенный для юной леди, он безупречно подходил герцогине Мэннинг. Эмили взвесила в ладони свой ридикюль, почувствовала тяжесть монет, что дал ей отец. Возможно, их хватило бы на небольшой отрез шелка, который мог бы стать своего рода талисманом их будущей жизни.

Или, быть может, фантазии о том, какое из него получится платье, помогут пройти через это скорее, чем планирование приема.

Спустя полчаса она вышла из магазина, плотно прижимая к себе завернутый в бумагу отрез шелка, и тут же столкнулась с Николасом лицом к лицу. Судя по всему, он оказался здесь, выйдя из здания клуба для джентльменов Джерарда, что через дорогу отсюда. Эмили слышала, что там джентльмены, выходцы из высшего общества, занимались совершенно дикими вещами вроде кулачных боев и фехтования. Золотистые волосы Николаса были влажными и, зачесанные назад, обнажали точеные, изысканные черты аристократического лица. Голубые глаза чуть сощурены, уголки губ опущены, что придавало ему довольно суровый вид, будто он целиком углубился в свои мысли.

Интересно, он тоже весь день боролся с сомнениями? Как ни странно, эта мысль скорее обнадежила Эмили, чем наоборот. Возможно, они смогут преодолевать эти сомнения вместе. Если бы только ей удалось научиться доверять ему и своим собственным чувствам и как-то дать понять, что и он может довериться ей.

Он поднял глаза и увидел ее на противоположной стороне улицы. Хмурое лицо мгновенно озарилось теплой ослепительной улыбкой, и он помахал ей рукой.

Эмили помахала в ответ, в то время как внутри разрывалась между страстным желанием видеть его и готовностью сейчас же убежать от зарождавшейся в ее сердце нежности к нему. Впрочем, сбежать она уже не могла, он торопился ей навстречу, уворачиваясь от экипажей и лошадей, и уже через мгновение стоял с ней рядом.

— Леди Эмили, — склонился к ее руке, — какой приятный сюрприз увидеть вас здесь этим утром. Я думал, при подготовке к свадьбе находятся тысячи всевозможных дел, по крайней мере, так всегда говорили мои сестры.

— Ах да, так и есть, ваша светлость, — ответила Эмили. — Но матушка и невестка все взяли на себя, так что я оказалась даже лишней, а потому решила сделать кое-какие покупки.

— Что ж, я очень рад вас видеть, хотя мой братец сказал бы, что это дурная примета — встретить невесту перед свадебной церемонией.