Пульс за сто

Ему никто не ответил. Тогда Карпов задал вопрос, который мучил его всю ночь:

– Скажите честно, что теперь будет с Лучинским?

Сергеев вперил в него взгляд:

– Не тем интересуетесь, Карпов. Более актуален другой вопрос: что теперь делать с вами?

04.55

Когда Павел Борисович пришел в себя, то обнаружил, что лежит на койке, а рядом стоит какой-то человек.

– Где я? – спросил он.

– В больнице. Что с вами случилось?

Что с ним случилось, Лучинский вспомнил сразу.

– Менты здесь? – спросил он.

– Кто?

– Менты, которые меня избили.

– Вас обнаружили лежащим без сознания у приемного покоя.

– Меня избили двое полицейских! Немедленно вызовите полицию, я должен написать заявление!

– С заявлением разберемся позже. – Врач показал критику три растопыренных пальца. – Сколько пальцев вы видите?

Лучинский отмахнулся.

– К черту пальцы! Позовите главврача. Немедленно!

– Главврача? Вы вообще представляете, сколько сейчас времени? Впрочем, учитывая количество алкоголя у вас в крови…

Доктор, сам того не ведая, отдавил Павлу Борисовичу больную мозоль.

– Это не ваше дело!

Критик попытался встать.

– Лежите, вам нельзя вставать.

– Не трогайте меня! Я лучше знаю, что мне можно, а чего нельзя.

– Лена! – крикнул врач, удерживая пациента за плечи.

В палату заглянула медсестра.

– Укол! Быстро!

– Какой еще укол?! – заорал Павел Борисович. – Вызовите полицию! Я дам вам телефон генерала МВД! Мне нужна охрана! Меня держали в заложниках! Я ушел от них, но меня могут найти. Вы слышите?!

– Конечно, слышим.

Хватка врача была крепкой. Лучинский мог только извиваться под стальным зажимом. В поле зрения появилась медсестра со шприцем в руках.

– Не надо укола! Не надо! – Павел Борисович дернулся изо всех сил, но стальное жало уже вошло в бедро.

Лучинский вновь провалился в небытие, из которого недавно вышел. Врач выпрямился и перевел дух.

– Ну почему именно в мое дежурство обязательно буйный алкаш поступает?

– Если я вас пожалею, вам легче станет? – спросила медсестра.

Доктор улыбнулся.

– Смотря как пожалеете.

Медсестра была хорошенькая.

05.00

Кристина и Сергеев стояли у входа в коттедж, ожидая, пока Карпов соберет вещи. Кристина заметно нервничала.

– Не паникуй, – успокоил ее Олег. – Ситуация под контролем.

– Хочешь сказать, ты этого ждал?

– На том этапе, когда у них сохраняется надежда, – нет. Но хорош бы я был, если бы не предусмотрел любые варианты.

– И что мы теперь будем делать? Если Лучинский прямо отсюда отправился в полицию, они могут появиться с минуты на минуту.

– Если бы Лучинский прямо отсюда отправился в полицию, они уже были бы здесь. Прошло более двух часов. И потом, ты серьезно считаешь, что в полиции поверят вусмерть пьяному мужику без документов, который твердит о похищении? Как минимум, до выяснения личности запрут в обезьяннике. А личность установят не раньше утра. Возможно, так и случилось, поскольку дома он не появился. Или, что вероятней, наш критик забился со страха в какую-нибудь нору.

– Он же считает, что все происшедшее – афера. Чего ему бояться?

– Пьяному – нечего. Но бег на свежем воздухе – хороший способ протрезветь. А в трезвую голову страх обязательно вернется. Тогда он и начнет действовать. Утром или днем. Так что пока беспокоиться не о чем. Максимум через полчаса к этому дому будет совершенно не прикопаться.

– Конечно. Это ведь не твой дом. О чем беспокоиться?

– Перестань. – Сергеев обнял Кристину за плечо и притянул к себе. – Мы с тобой столько лет вместе. Куда делась отчаянная девчонка, которую я знал?

– На ее недолгий век пришлось достаточно потерь, чтобы бояться новых. Олег, может, пора заканчивать, пока все не зашло слишком далеко?

– Ты прекрасно знаешь – я человек долга. Раз дал слово довести дело до конца, значит, так оно и будет. И потом, в момент кризиса нельзя принимать импульсивных решений. Когда машина входит в занос, водитель руль не бросает.

– Правильно. Водитель жмет на тормоза.

– Так и поступим. Притормозим, а потом спокойно доедем до финиша.

– Господи, как ты упрям! Я понимаю, память об отце…

– В данном случае память об отце ни при чем. Представь, что прямо сейчас я позову Карпова и скажу: «Вы свободны. Идите домой». Понимаешь, к чему это приведет?

– К чему же?

– А к тому, что он ничего не поймет. Почему мы передумали? Что у нас на уме? Может, просто играем с ним как кошка с мышкой, а потом вернемся. Такая жизнь будет пыткой. Между тем Карпову осталось написать всего один рассказ. Вполне возможно, какой-то из трех действительно опубликуют. История про Моцарта вполне достойна. Тогда он получит свою свободу по заслугам, и будет знать – почему.

Кристина немного помолчала, потом спросила:

– Как ты поступишь с Лучинским?

Судя по тому, что она сменила тему, Сергеев понял – аргументы возымели действие. Впрочем, кто знает, надолго ли? Олег Михайлович принял решение вывести Кристину из игры.

– Сначала надо его найти, – уклонился он от ответа. – А там будет видно. Не думай об этом. Твоя помощь больше не нужна. Дальше я справлюсь сам.

– Но я обязана… – попыталась сопротивляться Кристина, правда, без прежней энергии в голосе.

– Все, – перебил ее Сергеев. – Вопрос решен. Сделаешь последнее дело – и отдыхай. Если хочешь, буду держать тебя в курсе.

Возражений не последовало.

05.35

Карпов находился на грани истерики. Темные очки, которые ему велели надеть, почти не пропускали света. Конструкция их была такова, что и боковым зрением не удавалось ничего увидеть, как ни скашивай глаза. В этих очках его вывели из дома, посадили в машину и увезли. С той поры прошло около получаса. Может, больше. Или меньше. Геннадий Иванович не был уверен, что в состоянии адекватно оценивать время. Поначалу он пытался по примеру героев боевиков считать повороты, но быстро запутался. Да и зачем все это? Какая разница, каким маршрутом они едут и куда его везут? Гораздо важнее другой вопрос: зачем?