Пуля для звезды. (Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?)
Шрифт:
Бруно протянул руку, чтобы взять пожелтевшие вырезки, и любезно, но без всякого комментария, пробежал по ним взглядом.
— Сколько времени заняли съемки?
— Двадцать два или двадцать три дня, для того времени — рекорд. Съемочная группа была сведена до минимума. Пять актеров, в их числе я считаю и Жан-Габриэля, и три техника. Для меня, привыкшей к масштабным съемкам, это было удивительно. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — продолжила Франсуаза, придвигая к себе поднос с бутылкой «Чинзано» и стаканами.
— Нет, спасибо, спиртного не употребляю.
Бруно перечитал все,
— Вы бы хотели знать о моих дальнейших планах? — спросила она.
— Естественно, — вяло ответил Бруно.
— Я готовлюсь к театральной постановке, замечательная английская пьеса с двумя героями, название французского варианта еще не определено, а на телевидении — инсценировка «Солнца в ноябре».
Журналист отреагировал, но не так, как она рассчитывала.
— На телевидении? — недоверчиво переспросил молодой человек.
— Да, со мной только что связался… Дидье Фардель, — уточнила Франсуаза, слегка замявшись и покосившись на сценарий с записанной на обложке фамилией постановщика.
— Мне он незнаком…
— Так как у вас нет телевизора, это не удивительно, — суховато заметила она. — Речь идет о молодом режиссере.
Она с удовлетворением отметила, что гость собрался записать, но тот уже передумал.
— Очень любопытно, что автор не воспользовался успехом своей книги для съемок фильма, а обратился к телевидению…
«Он прав», — подумала Франсуаза, пораженная точностью замечания.
Внезапно чего-то испугавшись, она постаралась побороть страх и солгала:
— Мне кажется, что Дидье Фардель приходится родственником автору… Может быть, это все объясняет…
— Возможно.
Бруно принялся исписывать новый лист блокнота.
Эйфория, в которую Франсуаза погрузилась на целый час, созерцая открывающееся прекрасное будущее, развеялась. И все из-за небрежного замечания этого журналиста-новичка, ибо он явно был всего лишь дебютантом, этот молодой человек, старательно набрасывающий в своем смешном блокноте и отказывающийся выпить. Она вновь почувствовала себя жалкой и старой, как вчера…
«Глупо поддаваться влиянию этого парня…»
Бруно поднял голову и улыбнулся:
— Я буду очень признателен, если вы сообщите о моем визите мсье Эрналю.
«И что дальше?», — чуть было не спросила она и постаралась улыбнуться в ответ. Сейчас не время выказывать неуважение первому представителю прессы, пусть даже дебютанту, пришедшему на встречу с ней за столько месяцев.
Не говоря ни слова, Франсуаза поднялась, чтобы снять телефонную трубку, и набрала номер бывшего мужа.
Подошел, естественно, Тони.
— Это Франсуаза. Ты можешь мне позвать Жан-Ге…
Бруно вновь принялся писать. Но что? То, что она назвала Жан-Габриэля Жан-Ге?
— Алло! Жан-Ге? У меня мсье Мерли из «Франс Пресс». Он хотел бы встретиться с тобой как можно скорее и поговорить о твоем фильме. Могу ли я направить его к тебе? Это очень милый молодой человек, — добавила она в надежде, что Тони подслушивает.
Эрналь согласился.
Мгновеньем позже, записав адрес антикварного магазинчика, Бруно откланялся. Франсуаза и не думала его удерживать, напротив, она торопилась
как можно скорее остаться одна, чтобы кое-что уточнить. Ей не терпелось услышать утвердительные ответы. Как только молодой человек ушел, Франсуаза тотчас связалась со своим импресарио. Номер Дольфо был занят.Она выждала какое-то время, нервно постукивая пальцами по спинке кресла, и вдруг заметила, что Бруно Мерли оставил вырезки на диване.
— Не очень-то серьезно с его стороны! — сказала она вслух, но была слишком взволнована, чтобы долго возмущаться.
Наконец ей удалось связаться с Дольфо.
— Это Франсуаза…
— Да, добрый день, — приветствовал Дольфо. — Что новенького? Постарайся говорить побыстрее, у меня встреча на другом конце Парижа…
— Мне только что предложили роль в «Солнце в ноябре».
— Ты шутишь или нет?
— На телевидении, — продолжала Франсуаза.
Послышалось легкое посвистывание, — так Дольфо смеялся.
— Ну, так я и думал, ты шутишь! — повторил импресарио. — Ричмонд только что купил все права на роман за триста тысяч долларов, а Сара Сайд будет играть главную роль. Ты совершенно не читаешь газет?
— Да, то шутка, — выдавила Франсуаза ценой невероятного усилия.
— Отлично. Больше ничего?
— Нет.
— До скорого, душенька.
Короткие гудки сообщили о том, что Дольфо повесил трубку. Отодвинув аппарат, Франсуаза осталась сидеть на спинке кресла.
Нет, она не расплачется из-за того, что какой-то незнакомец так по-дурацки пошутил, нет, она не расплачется…
И громко разрыдалась, чувствуя свою беспомощность.
Она знала, что звонить на ОРТФ бесполезно, предвидя обязательный ответ: «Дидье Фардель? Такого мы не знаем».
И все же, не шелохнувшись, Франсуаза прождала до 18 часов.
Затем наступила ночь.
Франсуаза приняла снотворное.
Глава третья
Выйдя от Франсуазы Констан, Бруно сел в машину и направился в Сен-Жермен-де-Пре. «Автомат», магазинчик Жан-Габриэля Эрналя, находился на улице Висконти, 17 бис.
С нескрываемой враждебностью его встретил молодой человек, как потом выяснилось, это был Тони. По его элегантному виду можно было не сомневаться, что он просто служащий.
— Жан-Габриэль! — позвал молодой человек, подняв голову к пролету винтовой лестницы, ведущей наверх.
«Это, должно быть, его партнер», — подумал Бруно.
Почти тотчас спустился Эрналь.
«Сорок пять — сорок восемь лет, но хорошо сохранился», — решил журналист, рассматривая хозяина, одетого в броские замшевые брюки желто-оранжевого цвета и черную рубашку.
Пока Бруно излагал мотив своего визита, его внимание было привлечено к шевелюре Эрналя: едва заметная разница в волосах возле шеи и теми, что завивались вокруг ушей. Первые были менее гибкими и более блестящими.
«У этого типа лысина», — мысленно отметил Бруно.
Жан-Габриэль заметил пристальное внимание и немного заволновался. При первой же возможности он бросил взгляд в зеркало, чтобы убедиться в отсутствии дефектов и прическе, но ничего особенного не заметил. Бруно обратил внимание на его реакцию и утвердился во мнении, что тот носит парик.