Пуритане

— Он подумал, я собираюсь сбежать. Ваш отец оставил меня у колодца. Он ушел вместе с господином Купером. Сказал, что вернется поздно.

После этих слов Нелл посерьезнела, и на ее лице появилось тревожное выражение. Это сразу бросилось в глаза Энди, ведь Нелл давно вышла из того возраста, когда девочка огорчается, узнав, что отец не придет домой обедать. Здесь было что-то другое.

Справившись с собой, Нелл вернулась к работе.

— Спасибо, что предупредили, — сдержанно поблагодарила она.

— И спасибо, что не сбежали! — улыбнувшись, добавила Дженни.

Сестра бросила на нее недовольный взгляд.

Почти все утро Энди наблюдал за работой девушек, предпочитая, впрочем, разглядывать их самих. Нелл прилежно трудилась, волнистые темно-каштановые волосы падали ей на лицо, когда она немного наклонялась вперед. У нее были выразительные, широко расставленные карие глаза, темные брови и полные губы. В уголках глаз и рта все время таилась усмешка. Прежде Энди не замечал этого.

Дженни была чуть-чуть ниже. Природа наделила ее чудесной чистой кожей и красивыми, прямыми темно-каштановыми волосами. Энди нравилось смотреть, как она перебрасывала их через плечо, когда они мешали ей.

Девушки были одеты в одинаковые муслиновые блузки, поверх которых шел корсаж из сукна, и в неброской расцветки юбки. Их руки с длинными тонкими пальцами были поразительно похожи. Эти пальцы, одновременно сильные и ловкие, искусно справлялись с любой работой — требовалось ли смотать пряжу в клубок или туго натянуть тонкую нить.

Энди впервые видел, как плетется кружево. Впрочем, ему — сыну очень богатого человека — доселе не приходилось находиться рядом с работающими людьми.

— Это называется punto a groppo, — пояснила Нелл.

— Костяное кружево, — перевела Дженни.

Плели его так. Сначала на кусок пергамента наносился геометрический узор. В нем прокалывались отверстия, определяющие расположение булавок. При плетении кружева они удерживали нити в нужном положении. Кусок пергамента с узором укладывался на подушку, и нити закреплялись булавками. Другой конец нити был намотан на коклюшки — кусочки кости, которые и дали название кружеву. Нити перекручивались, переплетались, оплетали булавки, образуя ряды рельефных узелков, соединенных тончайшими полосками. Готовое кружево представляло собой изящные воздушные изделия, чрезвычайно популярные среди модниц и модников.

Но каким бы удивительным ни было готовое кружево, куда больше восхищали Энди тонкие руки мастериц. Гибкие пальцы Нелл так и летали над булавками. Ее руки напоминали слаженную пару, которая танцует под неслышную музыку.

— Мастер Энди, неучтиво так пристально смотреть на других, — заметила Нелл, пряча улыбку.

— Простите, — смущенно пробормотал Энди, — я загляделся на вашу работу.

— Вы что, никогда не видели, как люди работают?

От Энди не ускользнул оттенок порицания в ее голосе.

— Нелл! Мастер Энди наш гость, — вступилась за него Дженни. — Не стоит разговаривать с ним так сурово!

— Возможно, ты права, — ничуть не смутившись, парировала Нелл. — Просто я не привыкла к тому, чтобы здоровый молодой мужчина целый день сидел сложа руки.

— Нелл! — с упреком воскликнула Дженни и, попытавшись сгладить неловкость, мягко сказала: — Мастер Энди, я очень рада, что вы сидите вместе с нами, даже если Нелл это не по душе.

Не поднимаясь с кресла, Энди расправил плечи и сложил руки на груди.

— Я был бы рад помочь вам, если это, конечно, не противозаконно.

Однако его острота осталась без внимания.

— Ну что ж, вы действительно могли бы помочь нам скоротать время, мастер Энди.

— Я с удовольствием сделаю все, что вы прикажете.

— Вы хорошо читаете вслух? — спросила Нелл.

— Думаю, да.

— Может быть, вы почитаете нам, пока мы работаем?

— Конечно, — ответил Энди, — что бы вам хотелось послушать?

— Почитайте нам Библию, — попросила Нелл.

Энди не упустил случая угостить Нелл порцией свойственного ей сарказма.

— У вас отличный вкус! — воскликнул он. — Если не возражаете, я почитаю вам Библию короля Якова.

— Не думаю, что папе это понравится, — вздохнув, сказала Дженни.

Возможно, в глубине души Нелл была согласна с сестрой, однако она и бровью не повела. Она спокойно перекрутила нитку и ровным голосом произнесла:

— Пожалуйста, будьте так любезны.

— Нелл! — Дженни уронила свою работу на колени и изумленно взглянула на сестру.

— Но раз уж издание выбрали вы, выбор главы за мной.

Энди достал из сумки Библию.

— Полагаю, это будет справедливо.

Нелл дождалась, пока юноша вернется на свое место.

— Итак, что вы хотите послушать? — спросил Энди, опускаясь в кресло.

— Песнь песней, глава четвертая.

Энди открыл оглавление. Начав с Бытия, он медленно двигался сверху вниз.

— Итак… Песнь песней… Песнь песней… — он не заметил, что на щеках Дженни выступил густой румянец.

Нелл смотрела на него с удивлением.

— И часто вы читаете Библию, мастер Морган?

— Постоянно, — ответил Энди, не поднимая глаз.

— Эта книга после…

— Нашел! — Энди открыл нужную страницу. — Глава четвертая, стих первый. Вот она. — Молодой человек поудобнее устроился в кресле и начал читать.

— «О, ты прекрасна, возлюбленная моя…» — Энди недоуменно запнулся.

Дженни, не сдержавшись, хихикнула. Нелл невозмутимо сказала:

— Прошу вас, продолжайте. У вас отлично получается.

Энди понял, что он попал впросак, но решил не отступать.

Посмотрим, чья возьмет. И юноша громко прочитал:

— «…глаза твои голубиные…»

— Мастер Морган?

Энди оторвал глаза от книги, возмущенный тем, что его все время прерывают.

— Вы не могли бы начать с начала? И простите, пожалуйста, мою младшую сестру — глупышка все время хихикает.