Пушкинский вальс
Шрифт:
- Нет, нет, погодите… - он страшно испугался, что она сию минуту раздумает. – Это так неожиданно… Лилия Николаевна, вы серьезно? И я действительно вас не стесню?
- Я же сказала: у меня двухэтажный дом!Если двое в двухэтажном доме – это, по-вашему, тесно… Ну тогда в Москве вы, наверное, обитаете во дворце…
- Благодарю вас, - произнес он вне себя от счастья. – Я согласен…
- Вы уже поставили персонал в известность о своем отъезде?
- Их и не надо ставить в известность! Я ведь не платил больше! После трех я должен освободить номер, вот и все…
- А у вас не остались неоплаченные счета?..Я могу помочь деньгами, если…
- Господь с Вами, Лилия Николаевна! Не беспокойтесь – я чист как стеклышко!
- Ну хорошо…- она взглянула на часы. – Тогда отправляйтесь в гостиницу и забирайте вещи. Далее у вас
- Ну конечно! – восторженно пропел он, все еще не веря свершившемуся чуду. – Я даже не знаю, как мне благодарить вас!
- Это потом…- улыбнулась госпожа Гончарова. – И надеюсь, вы никому не скажете, что едете не на станцию, а ко мне домой, правда?..
- Ну, Лилия Николаевна! Вы меня за кого принимаете?..
- Только за вас, Владислав Георгиевич… исключительно за вас! – она улыбнулась загадочно и обольстительно, и помахала ему рукой – До встречи!..
- До встречи...- ошеломленно пролепетал он в ответ, выходя из кабинета, и ему казалось, что у него выросли крылья…
…Из гостиницы он ушел в пятом часу, пока уладил там всякие формальности, и оказался на улице с саквояжем и практически без денег, предоставлен самому себе. Идти было некуда – куда пойдешь, когда в кармане несколько грошей?
Поэтому Владислав Георгиевич сел на автобус и проехал прямиком до бульвара, где и вышел напротив памятника Ленину. До обозначенного времени встречи оставалось еще четыре часа, и эти часы надо было куда-то девать. К счастью, саквояж был не настолько тяжел, чтобы он не мог с ним гулять. А если учесть, что на душе у него пели птицы, то поклажи своей он просто не ощущал. Досадная пропажа денег продолжала тяготить его – тем более, что отсутствие государственных денежных знаков ощущалось на каждом шагу. Он был вынужден учитывать теперь каждый оставшийся рубль, каждую монету. И был еще вопрос, сильно смущавший его, несмотря на охватившую его эйфорию: ну хорошо, дело обернулось таким неожиданным образом – но вот на что он будет жить эти оставшиеся два дня? Неужели за счет Лилии Николаевны, столь любезно пригласившей его в свой дом? А с другой стороны и обратиться-то за помощью было решительно не к кому. Не звонить же этому зануде следователю, все-таки всучившему ему свою чертову визитку! Да и позвонить он все равно не может – нет денег, а еще и визитка-то попросту исчезла – ведь он тогда в заключении их беседы убрал ее в бумажник, который пропал… Гуляя по бульвару, Владислав Георгиевич вдруг подумал: а до чего же сложная и непредсказуемая это штука – жизнь! Вот случилась с ним, ну пусть не трагедия, однако, крупная неприятность… выкрали у него бумажник, но ведь не случись с ним такого казуса, и не последовало бы такое ошеломляющее приглашение от Лилии Николаевны! Так бы и уехал – разочарованный, опустошенный, обиженный и униженный, но – при деньгах! А теперь вот без денег, но – орел! Поразительно… И вся обида,все негодование на Лилию Николаевну куда-то исчезли, растаяли, словно дым… Взамен пришла новая волна восхищения, безудержного обожания: вот это женщина! Ну какая еще дама так способна вертеть мужчинами? И не просто вертеть, а - то разрушать казалось бы уже складывающиеся отношения, не оставляя от них камня на камне, и вдруг, когда,казалось бы, уже все, снова дарить надежду – такую желанную и необходимую, как глоток воды в пустыне!..Оставалось лишь склонить голову перед такой способностью… Денег у него хоть и было в обрез, но на одну-единственную розу для обожаемой и неповторимой Лилии Николаевны он-таки наскреб. Да, роза была приобретена только одна, но зато – какая! Роскошный,темно-алый цветок на длинном стебле – с ярко-зелеными листьями и длинными шипами. Владислав Георгиевич попросил продавщицу аккуратно завернуть розу в прозрачную пленку и благоговейно понес ее к уже выбранной им скамейке. До назначенного времени оставалось полтора часа, и он решил посидеть на скамейке под большим сиреневым кустом и, коротая время, почитать книгу. Не Феофана, конечно… острый укол проснувшейся совести поразил его в самое сердце. Ну вот что он наделал? Он поступил как гадкий мальчишка, но не взрослый, убеленный сединами, мужчина. Вот что может сделать с людьми безответная страсть! А как быть теперь? Извиниться перед ней и отдать книгу? В первом же порыве он чуть было не принял такое решение,
но тут же остановился: ну хорошо, а как он объяснит столь внезапное возвращение Феофана? Разумных объяснений тут не придумаешь – придется признаваться во лжи. А если это сделать, легко представить ее реакцию: она спросит, а не является ли такой же ложью и вся история с пропавшим бумажником? Может, столь нехитрым способом вы решили вызвать мое сочувствие и вновь привлечь к себе мое внимание?Знаете, а не пойти ли вам к… Вот что она скажет.Нет, так нельзя. Придется оставить все как есть. А потом, дома уже – он что-нибудь придумает. Владислав Георгиевич уже решил твердо: Феофана он госпоже Гончаровой все-таки вернет. Как – это уже детали. А сейчас необходимо играть свою роль до конца. Сейчас дороги назад у него нет…
Он со вздохом достал из саквояжа еще одну книгу, захваченную из дома для чтения в поезде. Так, увлекательный детективчик… Почитает сейчас, а потом, когда поедет в Москву, обойдется и без чтения – ему будет, о чем вспоминать…
Лилия Николаевна как всегда была пунктуальна и обязательна – она появилась на бульваре в восемь двадцать пять.
- Скучаете? – любезно спросила она, подойдя к нему сзади.
- Нет, как можно! Жду вас…- благоговейно ответил Владислав Георгиевич.
Он тут же поднялся со скамьи и вручил ей огромную алую розу.
- Ну что вы, Владислав Георгиевич! – воскликнула Лилия Николаевна с явным смущением. – Ну как можно, после этого случая… Зачем вам дополнительные траты? – Однако розу она приняла с трепетной благодарностью.
- Эта роза – вы! – сказал он восторженно. – А я, знаете ли… с бумажником или без него, но я – мужчина и джентельмен…
Лилия Николаевна одобрительно рассмеялась.
- Ну что ж, джентельмен вы мой…- вздохнула она одобрительно. – Машина ждет напротив почтамта… идемте.
Она повернулась и пошла. Владислав Георгиевич последовал за ней. Ему казалось, что он видит прекрасный сон, и больше всего сейчас он боялся пробудиться. Когда они сели в машину, он решился заметить:
- Лилия Николаевна… меня смущает одна вещь…
- Какая же? – заинтересованно спросила она, внимательно глядя на дорогу и выруливая на переулок, уводящий за здание почтамта.
- Эти два дня… я ведь должен на что-то жить. Мне и так неловко принимать ваше гостеприимство, а тут еще… ведь денег у меня нет.
- Ох, эти мужчины! – вздохнула госпожа Гончарова. – Все время как дети. Я не хочу, чтобы у вас остались дурные воспоминания о родном городе, понимаете? Поживете у меня в гостях, только и всего. А этот вопрос, я полагаю, мы так или иначе решим…
Когда они выехали на улицу 8-го Марта, уже сгущались сумерки. Машина резво катилась по укатанному шоссе. Доехав до берега реки, Лилия Николаевна резко свернула и остановила машину перед воротами. Владислав Георгиевич увидел на фоне вечереющего неба темный силуэт двухэтажного дома.
- Это ваш дом? – спросил он.
- Да, - сухо отвечала Лилия Николаевна. – Родительское наследство. На зарплату библиотекаря такой не построишь. – Она улыбнулась своему гостю. – Даже на зарплату старшего библиотекаря не построишь тоже.
Владислав Георгиевич скупо улыбнулся в ответ.Он взялся было за ручку дверцы.
- Выходить пока не надо, - мягко остановила его Лилия Николаевна. – Я сама скажу, когда выходить…
Она вышла из машины, отперла и распахнула ворота. Сделала она все это так сноровисто, что Владислав Георгиевич не успел сообразить, что мог бы предложить даме помощь. Впрочем, она не зря, видимо, велела ему оставаться на месте: не хотела, чтобы соседи видели, что она привезла к себе мужчину…
Гончарова вернулась за руль и въехала в гараж. Потом снова вышла из машины, и заперла ворота. Владислав Георгиевич выглянул в окно: его несколько удивил такой способ прохождения в дом.
- Выходите! – позвала снаружи хозяйка.
Он вышел из машины, оглядываясь по сторонам с легким удивлением. Гончарова велела ему взять из машины саквояж и следовать за ней.В стене гаража оказалась дверь, которую Владислав Георгиевич поначалу не заметил. Госпожа Гончарова отперла ее и вошла в узкий коридорчик, освещенный одной лампочкой и имевший несколько ступеней, ведущих вверх. Владислав Георгиевич последовал за ней и, когда хозяйка открыла еще одну дверь, он очутился в уютной и просторной прихожей с зеркалами и узорчатой входной дверью, которая была заперта изнутри. Лилия Николаевна щелкнула выключателем, и по прихожей разлился мягкий уютный свет.