Пусть небеса падут

Скрип шагов позади меня напоминает о том, что я не один. 

– Так что я такое?
– не оборачиваясь, спрашиваю я. Я боюсь смотреть на Одри, когда она произносит слова, которые изменят мою жизнь навсегда. 

– Мы - сильфы. 

– Сильфы?
– это не тот ответ, который я ожидал. Я имею в виду, если уж мне приходится быть мифическим существом, то хотя бы тем, о котором я слышал.
– Что такое сильф, черт возьми? 

– Это то, что люди называют элементалем воздуха. 

– Элементаль воздуха? 

– Ты так и будешь повторять все за мной? 

Я поворачиваюсь к ней лицом. 

– Эм... Я перестану, когда ты скажешь что-нибудь, что имеет хоть какой-то смысл. 

– Как насчет этого? Ты - Странник Ветра. Мы управляем ветром. Мы -часть ветра. 

– Мы - часть ветра? 

Она скрипит зубами, и я осознаю, что снова за ней повторил. Мне все равно. 

– Как мы можем быть частью ветра? 

– Так же, как люди являются частью земли. Когда они умирают, то обращаются в прах. 

– А мы что, когда умираем, обращаемся в ветер? 

Тень проскальзывает по ее лицу даже при тусклом свете луны. 

– Да. 

Я трясу головой, готовый сказать ей, как нелепо это звучит. Но слова застревают в горле от воспоминания: две сплетенные фигуры, отдаленно напоминающие тела, но, по большей части - просто бесформенная, искривленная масса. Я не припомню, чтобы видел это лично, но в десять лет я, наконец, набрался храбрости, чтобы поискать в Google зернистые фотографии, в надежде, что они вызовут парочку потерянных воспоминаний.

– Так вот что случилось с моими родителями, поэтому их тела были неузнаваемы, когда их нашли, да?
– шепчу я. 

Одри смотрит вдаль. 

– Да, иногда это медленный процесс, но, в конце концов, ничего не остается, только воздух. 

Так мои настоящие родители тоже не были людьми. 

В этом есть смысл: если я - сильф, то, должно быть, и они тоже. 

Было бы не плохо, если бы они рассказали мне об этом. Эй, сынок, прими к сведению, ты - Странник Ветра. Хотя, может они и говорили, и я просто не помню. 

Я сглатываю и заставляю себя задать впрос, который мучил меня последние десять лет. Теперь до ответа - рукой подать, и мне немного страшно его услышать: 

– Что случилось с моими родителями в тот день, во время шторма? 

Одри делает медленный, глубокий вдох, прежде чем говорит: 

– Они были убиты. 

Убиты. 

Слово кажется холодным и чужим. Я всегда думал, что их смерть была случайностью. 

Я сжимаю кулаки: 

– Кто это сделал? 

У нее ледяной голос, когда она отвечает: 

– Его зовут Райден. 

Я запоминаю имя человека, который убил мою семью. И почти убил меня. 

– Почему он их убил? 

– Это... сложно объяснить. Есть вещи, которые ты еще не готов понять. Я расскажу тебе, когда придет время. 

Я открываю рот, чтобы возразить, но мои мысли уже разлетелись. Не уверен, что смогу справиться с долгими сложными объяснениями, особенно на такую болезненную тему. 

Я опускаюсь на землю, прислоняясь к основанию одной из ветряных мельниц. Мягкая вибрация пробегает по моей голубой футболке, и я ловлю себя на мысли, что если бы мог, то хотел бы отмотать назад последние несколько часов и вернуться к тому, чтобы снова быть обычным парнем со странной преследовательницей во снах и забытым прошлым. 

Как мне теперь возвращаться домой или видеться с друзьями, зная то, что я знаю? Как теперь снова стать нормальным? 

Назад дороги нет. Я чувствую себя разбитым. Но есть кое-что еще, что я должен узнать: 

– Почему я все еще жив? 

– Что? 

– День, когда моя семья погибла. Почему я выжил? 

– Мой...
– Одри замолкает, будто не может произнести слова.
– Мой отец спас тебя. 

– Твой отец? Но... 

– Что? 

– Я всегда думал, что это ты меня спасла. 

Ее взгляд падает на землю. 

– Я была там. Но была недостаточно сильна. 

Ее голос срывается, и я понимаю, что для нее это тоже больная тема. Я откашливаюсь, пытаясь подобрать слова для следующего вопроса: 

– И твой отец. Он... 

– Мертв, - шепчет Одри.
– Он пожертвовал собой, чтобы спасти тебя. 

Я не знаю, что сказать, а она поворачивается ко мне спиной и уходит. Лишь тонкая серебристая полоска месяца освещает небо, и Одри исчезает в темноте. Я борюсь с приступом паники. Она же не бросит меня здесь одного? 

Нет. У меня никогда не было причины думать, что она хочет навредить мне. За исключением этой ночи. 

– Что ты имела в виду ранее?
– тихо спрашиваю я. 

– Ранее?
– ее голос безлико раздается в темноте, будто она и вправду призрак. 

– Когда ты проснулась в моей комнате. Ты сказала, что я всех убил. 

Проходит длинная пауза, прежде чем Одри говорит: 

– Вода делает нас слабее. Как и пища. Они связывают нас с землей, ограничивая наши способности... 

– Ничего себе! То есть, мне нельзя есть?
– это однозначно попадает в не прикольную категорию. 

– Твое тело еще не готово для таких жертв. Голодание сейчас только ослабит тебя, так как ты привык к земным продуктам. Но в скором времени тебе придется начать работать над собой, если хочешь достичь предела своих возможностей. Чем ближе мы к ветру, тем мы сильнее. Я отказывала себе во всем долгое время, чтобы достичь пика своей силы. Теперь вода ослабила меня. 

В этом почти столько же смысла, сколько в квадратичных функциях, которые мы изучали в прошлом году. 

– Полбутылки воды. К завтрашнему дню ее уже не будет в твоем теле. 

– Наши тела работают по-другому. Что-либо материальное с этой земли противоречит ветру. Даже самая кроршечная частичка чего-либо, пусть и такого незначительного, как вода, сильно ограничит мои способности на месяцы. И это не могло случиться в более неподходящее время. 

Я услышал царапающий звук, как будто она скребла землю. 

– Почему сейчас это так важно? 

– Потому что Райден знает, что мы здесь. Он - самый могущественный Странник Ветра из всех живущих, и он долгое время пытается тебя найти. Я сделала все, что смогла, чтобы защитить тебя, но сейчас Буреносцы - его воины - идут, чтобы захватить тебя, и если мы попытаемся сбежать, они уничтожат всю долину в поисках тебя. Тысячи людей могут погибнуть. А Буреносцы нас выследят и настигнут. Драться - наш единственный вариант, и если я не в полной силе, наши шансы... невелики.