Пусть небеса падут

Каким-то образом я оказываюсь на ногах, хотя не помню своего намерения вставать.

– Все это из-за меня? Почему... почему я настолько важен? Я никто.

– Вот тут ты ошибаешься, Вейн. Ты - наша единственная надежда.

Мне смешно. Ее слова звучат в духе принцессы Леи. Помоги мне, Оби-Ван Кеноби.

– Мне кажется, ты ошиблась парнем.

– Поверь мне. Ты, возможно, самая важная личность среди живущих на данный момент.

И... мой мозг практически отключается.

За одну ночь я узнаю, что я не человек, что мои родители были убиты тем самым злобным мерзавцем, который теперь посылает своих воинов, чтобы добраться до меня, потому что меня считают какой-то очень важной личностью (хоть я ничего из себя и не представляю). Да, и мы не можем убежать, спрятаться и победить в битве. От этого мне хочется сделать что-то глупое, например, ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться.

Но я не сплю. Я чувствую, как легкий ветерок гладит мое лицо. И уж точно не воображаю себе песни, плывущие по ветру. Мелодии успокаивают тоску, которую я всегда чувствовал, но не знал как объяснить.

Одри подвигается ближе, так что я могу разглядеть ее в тусклом свете. Кажется, что ткань ее откровенного платья ожила в потоках ветра, покрывшись рябью на изгибах тела. Мне приходится заставлять себя сфокусироваться на ее лице, которое выглядит точь в точь как в моих снах: глаза все так же следят за мной, и около щек завиваются волосы. Губы Одри приоткрываются, и я ожидаю, что она прошепчет те самые плывущии звуки, которые я привык слышать каждую ночь.

Вместо этого она говорит:

– Это все не важно. Сейчас тебе нужно сосредоточиться на тренировках.

– Тренировках?

– Тебе надо научиться драться. Чтобы защитить себя, когда Буреносцы придут за тобой. Поэтому я здесь. Чтобы научить тебя всему, что нужно, чтобы ты выполнил свою роль.

– Мою роль?

– Ты снова повторяешь все за мной.

– Ну а что ты ожидала? Ничего из того, что ты говоришь, не имеет никакого смысла, черт возьми!

По тому, как она сжала челюсти, я понимаю, что она хочет накричать на меня.

– Ты прав, - говорит она.
– Ты узнал за последний час больше, чем кто-либо смог бы выдержать, и мне нужно выяснить, что делать по поводу Буреносцев, которые вот-вот будут здесь.

Намек на поражение возвращается в ее взгляд.

– Люди действительно умрут?
– спрашиваю я, намекая на то, чтобы она сказала, что это все большая, тщательно продуманная шутка.

– Надеюсь, что нет.

Не слишком обнадеживающий ответ.

Но затем Одри распрямляет плечи:

– Я не позволю ничему случиться. Я - один из сильнейших бойцов, даже с водой в организме. И я приведу помощь.

– Помощь? Так сказать... других сильфов? Что, ты можешь позвонить им и сказать: "Эй, Странники Воздуха, нам нужно, чтобы вы пришли сражаться с плохими парнями", и они просто прилетят в город и всех спасут?

Ее губы изгибаются в полуулыбке.

– Это не так просто, - улыбка исчезает.
– Это совсем непросто. Но я об этом позабочусь. Как только отведу тебя домой.

Я открываю рот, чтобы задать еще один вопрос, но замираю, когда она подносит палец к моим губам.

– Я знаю, что у тебя много не отвеченных вопросов, но если звать подмогу, то нужно сделать это как можно скорее. Пожалуйста, дай мне несколько часов, и утром я расскажу остальное.

Я хочу возразить. Она не объяснила еще огромное количество всякой ерунды, но я слишком смущен волнующей теплотой, что исходит от кончика ее пальца и отдается покалыванием по всему моему лицу. Я никогда не чувствовал ничего подобного, и даже маленький кивок головой требует огромного усилия.

Взгляд Одри опускается ниже, задерживается на ее пальце и моих губах, и какая-то неподдающаяся описанию эмоция проскальзывает по ее лицу.

– Спасибо.

Слово звучит практически сдавленно, когда Одри опускает руку и встряхивает ею. Затем она отворачивается и шепчет то же самое заклинание, которое произносила до этого.

– Примчись ко мне в мгновенье ока, не оставляя за собой следы. Окутав ласковым потоком, скорей стремись, струись, лети.

В этот раз я знаю, что она делает. Она управляет ветром. И ветер подчиняется ее команде, закручиваясь вокруг нас.

Одри шагает ко мне, оказываясь в сантиметрах от меня. Так близко, что я чувствую тепло ее тела, разливающееся в воздухе. Так близко, что я еще сильнее осознаю близость ее губ. Ветер закручивается все плотнее, отделяя нас от остального мира. Безопасное, уединенное пространство только для нас двоих.

– Держись за меня, - приказывает она, и мне требуется всего секунда, чтобы осознать, что я это не вообразил. Я как раз думал о том, чтобы ее обнять.

Мои руки обвиваются вокруг ее крошечной фигурки, такой маленькой, что мои пальцы практически соприкасаются. Она вся такая хрупкая и нежная. Но она полна силы, тепла и могущества.

И я хочу ее.

Она - это все, что я хотел многие годы. Неважно, как долго я пытался бороться или игнорировать это.

Желает ли она меня?

Стояла бы она так близко, если не желает?

Я облизываю губы в поисках мужества перед началом действий. Наклоняюсь вперед совсем чуть-чуть и...

И меня едва не тошнит на нее, когда ветер срывает нас с горы.

Любой аттракцион, на котором я когда-либо был, кажется детской забавой, по сравнению со свободным падением, и я цепляюсь за Одри, ненавидя себя за очередное взвизгивание.

Отличный способ показаться крутым. Уверен, она под впечатлением.

Не знаю, слышит ли она мои крики. Ее глаза закрыты, и она погружена в свои мысли, что было бы облегчением, если бы не дно долины по встречному курсу.

– Э... Одри!
– кричу я, мое сердце колотится, заглушая ветер.

Она не моргает.

Я трясу ее, но она и бровью не ведет, как будто решив, что отвесное падение с горы - отличное время, чтобы вздремнуть.

– Я серьезно, Одри, это не смешно!

Она по-прежнему не отвечает. Поэтому я закрываю глаза, и пока земля стремительно приближается, готовлюсь испытать то, что чувствует муха, ударяясь о лобовое стекло. Но в последний момент Одри шепчет:

– Замедление, - и воздушный поток тормозит, двигаясь параллельно земле.

– Больше так не делай!
– кричу я, тяжело дыша.

– Я тебя напугала?

– Да, - я едва не описался от страха, но не говорить же ей об этом.

– Пусть это будет первым уроком. То, чему я собираюсь тебя научить, будет казаться невозможным, но я знаю, что делаю. Ты должен довериться мне.

Я фыркаю:

– Я все еще пытаюсь убедить себя, что грибы в моем гамбургере не были психоделическими, и что когда я завтра проснусь, все это не окажется галлюцинацией.

Одри не улыбается, глядя на меня, сузив глаза.