Пустой мир 2. Война за престол

Над поверхностными укреплениями находилась целая система орбитальных платформ и боевых станций на высоте от тридцати до двух тысяч километров над поверхностью, общей площадью превышавшей десять тысяч километров, обеспечивающих существование воздушной защиты, рассчитанной на атаку полноценного вражеского флота. И военный, и гражданские порты полностью вынесены на орбиту, доки и причалы располагались почти в самом центре этой системы, и рядом всегда находились боевые корабли, дежурящие на ближних орбитах. Сама структура порта выстраивалась таким образом, что каждый причал постоянно находился под защитой минимум одной лазерной батареи.

Удар по Барридским плотинам мог лишить воды весь Тристанский баронат, и даже если бы попытка захвата провалилась, бои на их территории привели бы в состояние негодности огромное количество систем и инфраструктуры, в результате бы длительные сбои водоснабжения вполне могли привести к коллапсу всей гражданской системы. Подобное недопустимо ни при каких условиях, и для предотвращения таких событий ни одна мера безопасности не могла быть излишней.

Как и предполагал Эдвард, теперь плотины стали центром перегруппировки тристанских войск, готовящихся к контрудару по Тристанскому замку. Десятки тяжелых боевых кораблей, от километровых корветов до двенадцати километровых линкоров и супердредноутов, спешно перебрасываемых сюда с других направлений, окруженные свитами легких кораблей сопровождения, сейчас сведенные в новые подразделения и эскадры, сейчас неспешно барражировали на ближних орбитах либо же находились у пристаней, пополняя запасы снаряжения и боеприпасов. Внизу, на плацах и в казармах размещались новые полки из резервного запаса командования, приводились в боевой режим дивизии дроидов, до этого отключенных и хранившихся в складах резервирования. Поднимая столбы пыли, в пустошах выстраивались танковые дивизии, от легких противопехотных танков до сверхтяжелых колоссов класса «Викинг», способных на поле боя успешно заменять целую танковую бригаду. Весь баронат перебрасывал сюда свои лучшие части, и только расположенные на особо опасных направлениях гарнизоны пока что не получили приказа выслать сюда свои резервы.

Ударная армия Тристанского бароната, мобильная и полностью готовая к продолжительным боям, формировалась здесь соответственно подготовленным планам на случай войны. Сложный и многоуровневый механизм, каким эта армия и должна стать, формировался буквально за считанные часы точно отточенными действиями благодаря многолетнему опыту и точно выверенным приказам. Необходимо было только сформировать командование из наиболее подходящих офицеров, да свети прибывающие части в новые подразделения, после чего уже можно выступать и действовать.

Войска начали подходить сюда с того самого момента, как была объявлена боевая тревога в Тристанском замке, и к тому моменту, когда Эдвард прибыл к Барридским плотинам, то уже мог взять под командование пятимиллионную группировку войск, полностью оснащенную боевыми кораблями и тяжелой техникой. Этого вполне достаточно, чтобы нанести удар по войскам, сейчас осаждающим Тристанский замок.

Появление Эдварда на Барридских верфях сразу же вызвало подъем боевого духа и уверенности в войсках, многие полки разворачивали парадные знамена, офицеры требовали публичного выступления перед выходом к замку, а солдаты и клоны открывали запрятанные на черный день бутылки со спиртным, чтобы отметить появление феодала, лично ведущего их в бой. Ни для кого не было секретом, что Эдвард, барон Тристанский и ныне герцог Аверийский, сам прошел трудный путь от рядового в королевских войсках до командующего офицера, кровью и потом заслужив себе звание генерал-лейтенанта королевских войск. Позже, по возвращении из королевской армии справедливо получив титул верховного командующего тристанских войск, уверенно подтвердив его умелым командованием в ходе нескольких локальных конфликтов и столкновениях на поверхности.

В штабе командования Ударной армии появление Эдварда было встречено аплодисментами, но молодой барон, так и не привыкший к торжественным приемам и продолжавшим считать подобное лишь простой тратой времени, остановил овации, потребовав отчета о проведенной работе и готовности войск. По полученным данным выходило, что имеющимся здесь силам требовалось несколько часов на перегруппировку, после чего они уже могли выступать. Эдвард приказал готовить все войска, более не тратя время на подтягивание подкреплений, а тем силам, что еще не подошли или только собирались выступать к Барридским верфям, передать приказ возвращаться обратно к местам несения службы, они могут пригодиться позже.

Кажется, что столь крупными силами очень тяжело командовать, когда необходимо координировать и соотносить между собой действия столь разных по возможностям и принципам ведения военных действий типов войск, таких как воздушные, сухопутные и танковые армии, стратегическое и тактическое вооружение. Только на деле система штабов и лестница командования, отточенная опытом столетий войн и конфликтов, позволяла даже одному человеку, находящемуся на верхушке командной пирамиды, управлять всей системой. Общие приказания сразу же дробились в штабах и подгонялись под особенности того типа войск, которому уже отправлялись конкретные инструкции по дальнейшим действиям. Кроме того, в Тристанских войсках всегда была сильно развита инициатива, многим офицерам было действеннее и удобнее прямо на передовой, исходя из конкретной тактической информации, отдавать приказы и руководить войсками без постоянной оглядки на вышестоящее командование, если их действия не выходили за пределы тактических параметров. С другой стороны, в более же масштабных ситуациях, когда один единственный приказ или же удачно проведенное наступление могли изменить все стратегическое положение, требовалось одобрение штаба. На фронте порой случалось и так, что не вся информация доводилась до сведения полевых офицеров, и даже успешно проведенная локальная операция могла нарушить весь ход задуманной масштабной стратегической схемы.

Приказ выступать был доведен до всеобщего сведения, и Барридские верфи охватила судорога спешных сборов. Сотни тысяч солдат готовили обмундирование, проверяли и добирали вооружение и снаряжение, освобождали казармы и собирали развернутые всего пару дней назад полевые лагеря. Тысячи танков гудели двигателями, пока их экипажи в последний раз проверяли все оборудование и орудия, проводили диагностику систем или спешно ремонтировали обнаруженные неполадки. На орбите корабли поднимались с низких орбит, перестраиваясь в походные колонны, пока орбитальные лихтеры и корабли снабжения доставляли на борт последние партии грузов, снаряжения и отставших членов команды, еще находившихся на поверхности.

Армия действовала как единый механизм, получив внешний раздражитель и начав на него реагировать, постепенно подключая свои внутренние схемы одну за другой, обеспечивая полноценную работу и не давая сбоев и ошибок. Сотни команд, указаний, отчетов и докладов заполняли частоты как кровь, струившаяся по венам, и армия постепенно оживала, миллионы людей сливались в единую, уверенную и бесчувственную сущность. Отдельные личности заменялись званиями и порядковыми номерами, эмоции и желания вытеснялись приказами и обязанностями, а мысли переходили на иной уровень, превращаясь в сбор и анализ информации.

Эдвард перенес штаб командования на борт линкора «Олвиор», пятнадцатикилометровой громады, вооруженной тридцатью двумя башнями со спаренными тяжелыми орудиями на базе массускорения, один из самых мощных кораблей во всем флоте, собиравшимся над Барридскими верфями. Капитан корабля, на удивление, еще молодой офицер, не дослужившийся до приставки благородного «Де», Стерхио Гельири, получивший эту должность за выдающиеся заслуги в ходе локального столкновения с экспедицией Мельского королевства у одной из баз на поверхности.

За свою храбрость и воинский талант Гельири уже получил Стальной Крест и должность капитана на одном из крупнейших кораблей флота. Внешне Стерхио был ничем не примечателен, еще один молодой офицер, относительно недавно вышедший из учебного заведения, при этом явно из числа отличников не только по знаниям, но и по строевой выправке. С идеально прямой осанкой, строгими и острыми чертами лица и в небольших узких очках с тонкими линзами, сидевшими чуть ниже, чем положено, из-за чего возникало ощущение, будто придирчиво смотрит на своего собеседника. Пугали только глаза, пустые и безжизненные, словно у мертвеца, лишенного души. Такой взгляд у него был как раз с того самого боя с мельскими войсками, где он потерял почти весь экипаж фрегата и к концу боя оставался одним из немногих выживших на капитанском мостике, поврежденном несколькими непрямыми попаданиями. Осознание того, что пожертвовал столькими жизнями ради победы, навсегда изменило душу молодого героя, возможно, даже разрушив ее.

– Господин, горд и рад приветствовать вас на борту этого корабля, - поклонившись, приветствовал его Стерхио, когда операторы и аналитики занимали флагманские помещения, собирая там новый оперативный штаб. Этот человек даже говорил практически без эмоций, ему сложно было заставить собственный голос звучать с должным уважением, но Эдвард редко когда обращал внимания на подобные мелочи, особенно, если знал, что человек кровью и делом доказал свою верность баронату. Про верность Стерхио можно не спрашивать, этот человек уже доказал, что готов в огонь прыгнуть, если решит, что для бароната так будет лучше.