Пустой мир 2. Война за престол
Шрифт:
– Боюсь, одна из сторон того конфликта фларские силы, и мы обязаны им помочь, как союзники, - говоря про очевидные вещи, корсар даже удивился, что его собеседник сам не додумался до такого. Впечатления наивного человека никогда прежде молодой барон не производил, а последние недели и вовсе его полностью изменили. Перед ним еще недавно был идеал настоящего командующего, жесткий, властный, когда надо даже жестокий, но всегда устремленный к победе. Только с того самого момента, как флот вышел из прыжкового режима на границах Гористарских владений, Эдвард так и не сдвинулся со своего места перед обзорными экранами, то ли дожидаясь чего-то, то ли просто что-то высматривая.
– Хорошо, выделите сотню кораблей, отправьте туда и пусть разберутся в оперативном режиме, что же там происходит. Я видел
– Барон, что с вами? – Северед все же оставался вольным корсаром и не привык к тому, чтобы на него просто так кричали, к тому же без каких-либо действительных причин или претензий. Пусть Эдвард сейчас и был его официальным командующим, но терпеть подобных выходок даже с его стороны не собирался, - У вас что сейчас, критические дни, что ли?
Резкость в словах наконец-то заставила Эдварда обернуться, вцепившись в корсара злобным взглядом, но тот лишь небрежно сложил руки на груди, поясняя свою позицию, - Вы сейчас ведете ударный флот по вражеской территории, чей правящий Дом является для вас кровным врагом, и чьи армии вы уже один раз разбили, заодно по пути развязав гражданскую войну. Проливаете кровь и собираетесь пролить еще больше, и я рядом с вами, прежде и сейчас тоже. Так что будьте любезны объяснить, что сейчас с вами происходит? Я не хочу умирать из-за того, что вдруг у моего сюзерена в голове шарики слетели…
– За такие слова я уже сейчас могу приказать выкинуть вас во внешний шлюз, - прошипел Эдвард, вырванный из мира собственных размышлений и явно вываливший только что скопившийся у него негатив на первого встречного, - Не забывайтесь, с кем вы сейчас разговариваете, капитан…
– Я не забываюсь, - спокойно сказал корсар, нисколько не испугавшись, - и я помню данное вам слово быть с вами до конца, каким бы он ни был, но только вот не хочу, чтобы он был глупым. И не позволю вам так бездарно загубить все, что можете создать. Так что будьте уверены, еще одну из тех вымуштрованных куколок, каким ваш адмиральский состав забит, из меня вы не сделаете. Так что, будьте любезны объяснить, что именно вас сейчас тревожит. Насколько я помню, на этом корабле даже есть своя служба психологической помощи, предложил бы вам туда обратиться, если хоть сколько-нибудь доверял вашим мозгоправам.
– Вы неисправимый хам, - покачал головой молодой барон, сменяя гнев на милость, успев остыть и сообразить, что действительно повел себя даже чересчур резко, - И, наверное, именно поэтому я вам и доверяю. Высказываете в лицо то, что никто другой не решился бы сказать… Капитан, - Эдвард обернулся, убедиться, что сейчас их никто не слушает, - Я не могу выбросить из головы Тарваила и его смерть. Чувствую, что перешагнул какой-то рубеж, через который уже не смогу вернуться… и никак не могу понять, какой именно. Когда был там, на ристалище, то все было четко и понятно, я хотел убить и убил Гористара, но чем больше думаю о произошедшем, тем больше сомнений у меня в душе возникает. Капитан, ведь я виноват во всем этом. Тарваил действительно не имеет отношения к тому, что случилось… А с другой стороны… я не могу заставить себя чувствовать к этому роду хоть что-то, кроме холодной ненависти…
– Господин, корсары называют это «отходняком», - усмехнулся Северед, но молодой барон только непонимающе посмотрел на него, из-за чего был вынужден продолжить, - надеюсь, вы не тешете свое самолюбие убеждением в том, что ваша история единственная в своем роде, что никто и никогда прежде не испытывал ничего подобного, - барон только отрицательно покачал головой. Корсар кивнул, видя, что ему разрешают, и продолжил, - вот именно, месть за любимого человека настолько стара, что может потягаться с самим человечеством. Ради любви такие же существа, как мы, из плоти и крови, разрушали, разрушают и будут разрушать все вокруг
себя, вне зависимости от того, насколько им это все дорого. Вы приняли решение, страдая от того, что любимая мертва, и нашли даже виновных в этом. Это точно такое же безумие, как и все остальное. Да, барон, не стройте удивленное лицо, это безумие чистой воды. Собственно, вся любовь одно большое безумие, и поверьте мне, я знаю, о чем говорю, тоже был однажды влюблен… И весьма неудачно, смею признать…– Сожалею, - кисло заметил Эдвард, вздыхая. Психолог из корсара был не самым удачным, он просто резал по живому, заботясь о чувствах своего собеседника, не слишком уверенно оперируя словами и причиняя боль, но хотя бы действительно вскрывая душевные раны, волнующие барона.
– Не стоит, - махнул рукой корсар, - Каждый из нас когда-то был молод и наивен… вы, во всяком случае, точно были наивны, но уже успели избавиться от этой глупой черты характера… - поправился, посмотрев на Эдварда, которого старым еще точно нельзя было называть, - Я говорю это к тому, что ваша собственная реальность, где вы с остервенением кромсаете каждого, кто виновен в смерти Изабеллы, столкнулась с настоящей, вдруг выяснив, что на самом деле не все так уж и просто. И теперь пытаетесь усвоить произошедшее, это мы и называем «отходняком». У меня такой случилось после первого рейда в котором участвовал…
– И как же он выглядел у вас? – Эдвард снова отвернулся к обзорным экранам, но продолжая внимательно слушать своего собеседника, что-то и для себя перенимая.
– Я рыдал в подушку три ночи подряд, - пожал плечами корсар, - а днями пил не просыхая, чтобы не вспоминать о прошедшем. Ремесло корсара до того момента мне не казалось таким жестоким и кровавым. Знаете, эта наивность молодого мальчишки, только что взявшего в руку боевое оружие. Слава, деньги, портовые девицы, что вешаются тебе на шею, стоит только войти в любой кабак… а после произошедшего чувствовал себя мясником, стыдясь людям на глаза показаться… и больше всего ненавидя своих же соратников, каких словно и не заботила та резня, что устроили на трех анклавах подряд. Мысли были даже о том, чтобы перерезать этих ржущих кабанов во сне, пока они снова не взялись за свое дело… Или самому повесится… Хотя когда был там, внизу, убивал и грабил, ничего подобного не чувствовал, только общая эйфория происходящего…
– Так правильно ли я поступаю или нет? – вздохнул Эдвард, - Я пытаюсь заставлять себя не думать об этом, как отец учил, но ничего все равно с собой не могу поделать. И даже знаю, чья это вина… Был у меня такой учитель в детстве. Уж не знаю, где его отец откопал, но никогда не забуду, как его звали, - он посмотрел на Севереда, но тот на своем лице выразил искреннюю заинтересованность воспоминаниями Эдварда, понимая, что у того не так уж и много возможностей выговорится. Подчиненные для роли слушателя не подходили точно, да и это, кажется, было единственной вещью, которой молодой барон стеснялся.
– Вам повезло, у вас были учителя, какие уберегли от множества ошибок, - кивнул Северед, - Многим же везло далеко не так сильно, я вот даже читать и писать научился только на третьем десятке своей жизни. Была одна такая гаррианка… кажется, она меня даже действительно жалела… Ладно, так что вы говорили?
– Вспоминал старого философа, который втолковывал мне понятия о добре и зле, - развел Эдвард руками, - Он явно сошел с ума среди своих старых свитков и легенд, но слушать его было искренним удовольствием. Правда, потом отец из меня его наставления вышибал с не меньшим энтузиазмом, убеждая, что барон не должен задумываться о таких вещах…
– И прав был ваш отец, - кивнул Северед, - Поскольку нельзя делить мир на черное и белое, это такая же глупость, как пытаться найти в этом мире солнце. Нет, даже еще большая глупость, - убежденно добавил, посмотрев на потолок, - Если верить тому, что говорится о добре и зле, то мы с вами будем законченным злом. Убиваем, сжигаем и разрушаем… и все это во имя своих личных интересов. Хотя, некоторые действительно гордятся, что их сравнивают со злом…
– Получается, если я зло, убив Тарваила, то он должен быть добром. – Эдвард непонимающе развел руками, - Это какая-то ахинея на самом деле. Чем этот человек может быть лучше меня? Или он действительно лучше?