Пустой мир 3. Короны королей

— Вторая шеренга! Вперед! — еще один приказ, приведший в движение несколько тысяч человек. Отступающая первая шеренга разделилась на отдельные отряды, отходящие в специально оставленные для них проемы, а торжествующих орков в упор встретил залп модульных дробовиков. Десятки тварей погибли моментально, а остальные даже не сразу сообразили, что произошло. И их сразу же смела наступавшая стена щитов второй шеренги. Только что уверенные в своей победе орки смешались, передние ряды натолкнулись на задние, еще не понявшие происходящего. С одной стороны их крушили мечники Тристана, в то время как с другой продолжали лететь артиллерийские снаряды, уже превратившие пустошь в пылающий ад. Плазменный огонь с одинаковой легкостью пожирал камень, пепел и орочьи тела, поднимаясь к черному небу многометровыми языками голубого и фиолетового ревущего пламени.

— Третья шеренга! Пошли! — еще несколько линий мечников присоединились к атаке, общим строем сминая орду, смешавшуюся и утратившую прежний боевой задор. Орки могли бояться, пусть и очень редко. И сейчас, когда стройные ряды тристанской пехоты наступали, с легкостью пресекая любые попытки сопротивления, эти твари испугались. Прежний боевой настрой исчез, задавленный огромными потерями и непрекращающимся артиллерийским и стрелковым огнем.

Именно так и должны выигрываться войны. Орки проиграли еще до того, как оказались в пределах действия тристанской артиллерии, попав в точно устроенную западню, рассчитанную буквально поминутно. В современной войне не нужны герои, они лишь мешают, все решает логистика, подготовка и технологии. Миллионные армии, управляемые огромными штабами, рассчитывающими пути снабжения, позиции развертывания войск и планы действий на месяцы вперед. Единый механизм, в котором нет людей, отдельных личностей и жалости, перемалывающий противника по точным алгоритмам, ни на шаг в сторону не отходя от выбранной стратегии.

— Отдайте приказ легкой кавалерии, пусть выдвигаются, — приказал Эдвард, наблюдающий за ходом сражения, — сразу после удара бомбардировщиков.

Давно уже поднятые звенья, до этого момента барражировавшие над полем боя и не вмешивавшиеся, получили прямой приказ и спикировали на орочий арьергард, практически остановившийся, поскольку даже эти животные предпочитали не вмешивать в сражение женщин и детей. Первый же налет бомбардировщиков произвел страшные разрушения среди сбившихся кибиток и ездовых животных. Тяжелые неуправляемые бомбы падали и взрывались в самой толчее, разнося в клочья все, что попадало в зону поражения. Отработавшие по целям звенья разворачивались и заходили на вторичные цели, продолжая бомбардировку и не давая оркам разбежаться.

А на флангах тристанских позиций приходили в движения группы легкой кавалерии. Одноместные антигравные установки кавалеристов, снабженные роторными пулеметами и ракетами с осколочными боеголовками, пришли в движение, рассыпавшись широким строем и окружая окончательно смешавшуюся орду.

Кавалеристов называли самыми бешеными и неуправляемыми, поскольку находилось действительно немного настолько отчаянных солдат, готовых нестись на огромных, до трехсот километров в час, скоростях, вцепившись только в руль управления и закрепившись на похожей на байк установке легкой кавалерии. В первую очередь они использовали установленное огнестрельное вооружение, но, в зависимости от назначения отделения, их могли снаряжать длинными глефами или пиками, а в ближнем бою они рубили врага кривыми силовыми клинками.

— Ветер и огонь! — хором закричали кавалеристы, пролетая по флангам орды, залетая в зоны поражения артиллерии и загоняя туда пытавшихся бежать орков. Пулями неслись над землей, на ходу расстреливая и разрубая бегущих тварей. Некоторые из них пытались сопротивляться и принимали бой, но не могли даже ударить бешено несущихся кавалеристов, сметавших все на своем пути. Любого, кто пытался сопротивляться, насаживали на копья и гнали дальше, крича от восторга скорости.

Орков загоняли обратно в кольцо, под артиллерийский огонь и бомбардировку, и кавалеристы как никто другой подходили для этой задачи, окружая орду и не давая ей рассредоточиться.

— Не выпускать никого, — приказал Эдвард спокойным тоном, наблюдая за этим избиением. — Я хочу, чтобы были уничтожены все твари до последней.

Кольцо окончательно закрылось меньше, чем через двадцать минут, и попавшие в огненный мешок серокожие твари бросились в последнюю отчаянную атаку. Отдельные пытались прорваться через кавалеристов, продолжавших кружить вокруг, но их моментально истребляли. Основная часть орков бросилась в лобовую атаку на шеренги линейной пехоты, удерживавшей позиции, разбившись о них, как волна о каменный берег. Последний бой продолжался не более получаса, больше напоминая избиение младенцев — неорганизованные и поспешные орочьи контратаки не смогли даже оттеснить тристанских мечников. Шеренги продолжили движение только после того, как артиллерийский огонь все-таки затих, добивая последние очаги сопротивления, а выдвинутые сразу за ними огнеметные подразделения проводили окончательную зачистку.

Еще до того, как доложили об окончательном уничтожении орочьего полчища, Эдвард приступил к обсуждению дальнейших планов. Атаки дикарей и мутантов на этой границе участились с начала гражданской войны и сдерживать их становилось все труднее. Под удар попадали не столько крупные колонии, для оборонительных рубежей которых подобные орды были не более, чем затруднением, сколько небольшие шахтерские поселки и аванпосты, просто не подготовленные для осад и сражений. И именно их необходимо было прикрыть в первую очередь.

— Нам нужно больше войск, — лаконично заключил Эдвард, просматривая отчеты и доклады, — здесь, на границах…, но их просто нет… Это война сжирает наши ресурсы, если так будет продолжаться и дальше, границы просто нечем будет защищать… Эти пустошные твари только этого и ждут.

— Мы еще можем продержаться, — сказал один из офицеров колониального гарнизона, — но нам нужно больше снаряжения и боеприпасов. Расходы сильно выросли с того момента, как отсюда были переведены части линейной и колониальной пехоты. Орки и мутанты атакуют при любой возможности…

— Я попробую что-нибудь сделать, — кивнул Эдвард, тяжело вздохнув. Запасы на складах снабжения тоже подходили к концу, заводы могли обеспечивать нужды армий, но запросы катастрофически росли с каждой неделей. Гражданская война была как огонек ночника, на который со всего неба слетались всевозможные враги, жаждущие крови и наживы. И честно признался: — Но сейчас я не могу обещать ничего конкретного…

— Господин, — в палатку, куда они передвинулись подальше от артиллерийского огня, зашел адъютант, — есть доклад, что орки полностью уничтожены. В настоящий момент высланы разведгруппы в поисках небольших групп выживших, которые могли покинуть боле боя еще до окончательного окружения.

— Хорошо, передай сиру Де Монтрелю, что мне нужен подробный отчет о ходе всей операции к концу этого дня, — Эдвард жестом отпустил адъютанта. — Что ж, господа, этой опасности нам удалось избежать, но что по поводу остального?

— Нас пока что не беспокоят внутренние противники, — сказал командующий колониальным гарнизоном, — но мы продолжаем держать имеющиеся войска в состоянии повышенной боевой готовности. Могу поручиться за каждого своего солдата.

— Я видел сегодня, как работают ваши люди, командующий, — согласился Эдвард. — Это впечатляет. Продолжайте поддерживать такой же уровень боевой готовности, и я буду спокоен за эти территории. Однако…

— Господин барон, у нас срочные известия из колонии, — в палатку снова вошел адъютант, — около сорока часов назад в Рейнсвальде был захвачен один из гористарских феодалов, заявивший, что желает видеть лично барона Тристанского и что только с ним будет разговаривать о цели своей сдачи в плен. Меньше часа назад транспорт с пленником на борту приземлился в колониальном порту.

— Это уже интересно, — Эдвард жестом приказал офицеру замолчать на минуту, — есть какие-либо уточняющие данные?