Пустой мир. Кровь и честь

– Вы предлагаете мне убить несколько миллиардов человек? – все же решился спросить напрямую Эдвард, глядя на Де Кастери и пытаясь понять, именно ли это он имел ввиду, либо же что-то другое, - Я не могу представить себе подобное…

– Нам незачем уничтожать целый анклав, - пожал плечами его подчиненный, - Самрийские верфи вольный анклав, вряд ли они станут официально выступать на той или иной стороне рейнсвальдских дворян, спорящих друг с другом, а даже если и рискнут сделать столь опрометчивый шаг, то им нужны будут железные доказательства, чтобы король обратил на них внимание. Нас должны интересовать только наемники и люди Вассария, что сейчас находятся там. Только их уничтожение нам и нужно, остальные особой роли не играют. Конечно, можно было бы отбомбиться и по портовой зоне, - он пожал плечами, переключив карту на те голограммные модели Самрийских верфей, что у них сейчас имелись, - но это может вызвать обострение уже с местными властями…

– Мы не будем уничтожать ни в чем не повинное гражданское население ни под каким предлогом, - отрицательно покачал головой Эдвард, - Я еще могу понять уничтожение наемников в порту, но просто так разбомбить несколько городов только из-за того, что там может находиться несколько человек из экипажей Вассария… я не готов отдать такой приказ… - молодой барон выпрямился и задумчиво смотрел на карты верфей. Здесь его сомнения были вполне обоснованы, во-первых, потому что Самрийские верфи имели с Рейнсвальдом довольно тесные связи, удар по ним мог серьезно сказаться и на экономике самого острова. А во-вторых, население этого анклава было примерно на том же уровне развития, как и Тристанский баронат, и применять к ним такие же методы военных действий, как и к дикарям или заметно отстающим по уровню развития анклавам Эдвард просто не мог себе позволить. Все же должны быть моральные ограничения и этические рамки, шагнув за пределы которых можно дойти до той точки, возврата откуда уже никогда не будет.

– Как прикажете, барон, - кивнул Де Кастери, - но если вы сказали говорить мне как военному, то я настаиваю на нанесении превентивного удара по Самрийским верфям. Они оттягивают наши силы и наши резервы, кроме того, мы отдаем противнику инициативу, вынужденные действовать по его плану. Вассарий и Гористары, в отличие от нас, самостоятельно принимают решения, в итоге вынуждая нас подстраиваться под них. В таких условиях мы даже не то, что выиграть, мы эффективно действовать не в состоянии… - он замолчал и внимательно посмотрел на Эдварда, - Конечно, я не могу отвечать своими словами за целый аналитический центр, и не могу отвечать за командование Тристанского флота, но я в ответе за ту эскадру, что сейчас стоит на дальней орбите Аверии. И не хочу смотреть, как гибнут парни из их экипажей, когда Вассарий все-таки придет сюда.

– Святые Небеса, почему же у меня связаны руки этой политикой! Приходится сидеть и ждать, что же случится дальше… С Респиром… С королем… С графом, демон их всех раздери! – выдохнул Эдвард, в бессилии ударив кулаками по столу, - Я не могу бесконечно ждать! Хорошо… - наконец-то решился молодой барон, уставившись холодным и ничего не выражающим взглядом на голографическую карту, - Готовьте корабли… - словно решившись произнести эти слова вслух, он пересилил сам себя и замолчал, пытаясь успокоить нервы, моментально вспыхнувшие волной паники и внутренних уговоров немедленно отказаться от только что принятого решения, - И чтобы ни один из них… - имел в виду вольных торговцев, кивнув в сторону строящегося форпоста, - ничего не узнал. Если хоть один что-то поймет, то вскоре будут знать все.

– Может, проще заставить их замолчать? – предположил Де Кастери, - У меня хватит людей, чтобы все прошло быстро и без лишнего шума…

– Ни за что! – тут же отрезал Эдвард, - Во-первых, в Гильдии уже знают, что их экспедиция достигла точки назначения, а во-вторых, их форпост слишком важен для дальнейшего развития колонии, чтобы так им рисковать из-за одной операции. Капитан, в течение суток все корабли должны быть готовы, до отлета не сообщать ни координат, ни какой-либо другой информации о точке прибытия. Выполнять! – приказал четким голосом и Де Кастери, щелкнув каблуками, развернулся и вышел, печатая шаг, и молодой барон был готов поклясться, что теперь этот человек выглядел куда более довольным, чем в начале их разговора. Сам Эдвард, как только закрылись двери, без сил опустился на стул и обхватил голову руками. К чему приведет только что принятое решение, он боялся даже представить, но почему-то казалось, что к чему-то очень плохому. Слишком много всего на него навалилось, и не знал даже, что именно может привести его к трагическому финалу.

– Небо, если там на самом деле что-то есть, помоги… - прошептал он против собственной воли, отказываясь признавать даже самому себе, что может обратиться за помощью к неким высшим силам, в существование которых никогда и не верил, но и для одного человека этого было слишком много. Вздохнув, почувствовал себя немного спокойнее и откинулся назад, на спинку кресла, чувствуя, как кровь пульсирует в висках, как казалось, с грохотом настоящих барабанов, сминая мысли и круша нервные окончания в своем твердом непоколебимом ритме, разогнанная скопившемся напряжением. Не хотелось ничего, вообще ничего, только тишины и покоя, и не видеть никого из людей, чтобы никто не входил и не приближался к нему. И стакана того самого пойла, что принес Стетфорд, от него хотя бы в голове становится меньше мыслей.

***

Легкий крейсер класса «Искатель» летел на скорости, превышавшей все дозволенные нормативы, практически потерявший управление и почти не способный свернуть в сторону или маневрировать. И прямо перед ним простиралось открытое и свободное пространство, давно расчищенное от всевозможного дрейфующего мусора тысячами корабельных прыжков, только пустота и простор, где остерегаться надо лишь других кораблей, что могли выйти из прыжка на данном участке. Работающие в форсированном режиме двигатели оставляли яркий инверсионный след отработанного топлива, расчерчивая окружающую верфи темноту, разгоняя корабль все быстрее и быстрее, делая его похожим на торпеду, неумолимо летящую вперед. Крейсер двигался так быстро, что сканеры успели его засечь в самый последний момент, когда он практически вошел в портовую зону, уже находясь вне зоны досягаемости автоматических защитных орудий, ворвавшись в царившую здесь суету.

Небольшие воздушные суда, вроде сервисных шлюпок, орбитальных лихтеров, траспортников и причальных экспрессов не были препятствием для разогнанного до скорости снаряда корабля, просто вспыхивая и сгорая в переведенных на максимальную мощность носовых щитах. Некоторых относило в сторону инерцией движения столь крупного судна, и они, вращаясь и теряя управление, сталкивались друг с другом или врезались в неподвижные орбитальные станции и дрейфующие причалы, вызывая только еще больший хаос и беспорядок.

Крейсер же прошелся вдоль правого борта стоявшего на приколе фрегата «Меркив», принадлежащего клану пиратов Черного Меча, сминая его дефлекторные щиты, выдвижные антенны и палубные настройки, серьезно повредив две носовые башни, зацепив их щитами и практически полностью своротив дула орудий. Мгновенная закипевшая плазма в орудийных отсеках детонировала с мощностью хорошей бомбы, разорвав в клочья толстые кожухи, закрывавшие разгонные кольца и вырвавшись в относительно свободное внутреннее пространство башен, где плазма, быстро переходя в газообразное состояние, взорвалась во второй раз, разрывая многометровые броневые пластины как тонкие щепки. Меньше, чем за секунду после столкновения нос «Меркива» оказался охвачен бушующим голубым плазменным огнем. А крейсер уже летел дальше, на полной скорости врезавшись в кормовые надстройки другого фрегата, «Менлай Лоннау», принадлежащего младшему сыну герцога Харисского, лишенного наследства и отправившегося в вольное странствие, быстро приобретя славу жестокого и циничного корсара, не стеснявшегося никакими средствами для достижения собственных целей. Незаконнорожденный сын герцога в тот момент сам стоял на мостике своего корабля, командуя выходом из сухого дока, когда моментально закрывший все обзорные экраны нос крейсера, сминая так и не поднятые толком дефлекторы, проломил одну из кормовых башен и, даже не замедлившись от моментально образовавшегося на месте башни взрыва, снес большую часть кормовых конструкций вместе с капитанским мостиком, буквально размазав его по толстому бронированию. Охваченный пламенем, «Менлай Лоннау», уже никем и ничем не управляемый, пролетел дальше, ударившись в борт стоящего на другой стороне дока линкор «Кизиас», основную ударную силу собираемой здесь эскадры, как стальное копье проломив бортовое бронирование и, двигаясь все дальше, подгоняемый работающими двигателями, проникая все глубже и глубже, круша переборки, внутренние помещения и межуровневые перекрытия. Горящий нос фрегата зацепил системы охлаждения орудийных башен, и в ту же секунду десятки тонн жидкого азота, хлестающие из разорванных труб, залили ближайшие помещения. Несколько десятков человек погибли очень странной смертью в этом огненном аду, моментально замерзнув насмерть.

А крейсер летел все дальше вперед, от столкновения потеряв часть носовых щитов и сам охваченный огнем, но превратившийся уже в болид, который ничем нельзя было остановить. На полной скорости влетев в ремонтный док, крейсер практически сразу снес большую часть жилого сектора, превратив небольшие квартирки рабочих и зону отдыха для матросов и членов экипажа в сплошную мешанину металла, охваченную огнем. Из-за удара отклонившись от курса, крейсер буквально переломил стоявший на профилактическом ремонте дредноут «Хассель», к его несчастью, со снятым бронированием, и раскаленный нос врезавшегося в него судна разорвал шпангоуты и каркас как тонкие ниточки, располовинив корпус корабля. Реактор «Хасселя», задетый уларом, сразу же пошел в разнос, ядерное топливо из разбитых емкостей смешалось, достигнув критической массы, и следом раздался взрыв, превосходивший все виденное ранее, общей мощностью не менее трех гигатонн, разорвавший на куски весь ремонтный док и обрушивший на стоявшие у причалов корабли наемников и пиратов настоящий дождь из обломков и охваченных пламенем кусков обшивки.

Сам крейсер, уже превратившийся в раскаленную болванку, потерявший носовые щиты и остатки еще имевшегося носового бронирования, где от самого корабля остался только пылающий каркас, врезался в причал, проломив его и, как пуля, пробив борт второго линкора эскадры, гордости флота Гельского феода, один из старейших и мощнейших кораблей всего Рейнсвальда, стоявший здесь для того, чтобы возглавить будущее выступление на назначенную цель. Двенадцатикилометровая громадина линкора задрожала от мощного удара во всех своих частях, когда крейсер, круша броню и переборки, наконец-то окончательно развалился на части, и в этот же миг взорвался его собственный реактор, достигнув критической стадии. Этот взрыв с корнем вырвал одну из башен линкора, отправив вместе с ней в полет большую часть бронирования и каркаса бортовой части корабля. Еще раз содрогнувшись во всех своих частях, линкор «Лорд Нарриав» разломился, и носовая часть, более чем не удерживаемая, рухнула на пристыкованный под ней корвет, сминая его как автомобильное колесо попавшую под нее бумажку. Казалось, как в замедленной съемке, агония линкора будет бесконечной, но следом взорвался один из дополнительных реакторов, и ударной волной кормовую часть отбросило назад, на и так изуродованный причал, где корабль и остановился, задержанный многочисленными ребрами жесткости и каркасными опорами.