Пустой Трон

– Логин ранил сам себя, когда его копьё пронзило бок Христа, господин. Он ранил всех нас. Ранил человечество.

– Запутанная история, - сказал я.
– Стал христианином, но был проклят? Умирает каждый день, и всё же живет? Копье лечит его, хотя и не ранило?

– Господин, - отец Кутберт упрашивал меня, - найди тот меч, что ранил тебя. Он исцелит.

– Ледяная Злоба.

– Он должен существовать!

– О, он существует, - ответил я. Я предполагал, что с поля битвы меч унес один из воинов Кнута.
– Но как я его найду?

– Не знаю, - ответил Кутберт, - я только знаю, что ты должен. Он говорил так искренне, и я знал, что его слова исходят от преданности. Он не первый, кто предположил, что клинок, который меня ранил, может и исцелить, и я в это верил, но как я найду один-единственный меч в целой Британии? Меч Кнута, думал я, находится в руках врага, и этот враг использовал его, чтобы причинять мне боль. Имелись заклинания и заговоры, которые могли это сделать. Это древняя магия, древнее, чем христианское колдовство Кутберта, магия, что вела к истокам времён.

– Я поищу его, друг мой. Теперь иди, нет нужды мокнуть под дождём.

Я отвел его обратно в дом.

А дождь так и не остановился.

Как и враги.

Наводнение загнало нас в ловушку. Телеги, которые Осферт взял в Фагранфорде, не могли проехать дальше, по крайней мере, пока не спадет вода, да и я не хотел от них отказываться. В них загрузили всё наши ценности. Кроме того, даже если мы всё же выберемся на возвышенность, то на открытой местности нас поймают всадники, которые, как я знал, нас ищут. Лучше оставаться в римском форте, где на данный момент мы были в безопасности. Наводнение означало, что к нам можно пробраться только с севера, а обойти с фланга невозможно.

Тем не менее, остаться, значило пригласить врага нас отыскать, и когда воды потопа высохнут, на нас смогут напасть с востока, запада и севера, и потому я отправил троих молодых воинов на восток. Сначала они должны были ехать на север, следуя по римской дороге, построенной на небольшом возвышении, но даже в этом случае вода поднималась намного выше стремян, а когда они достигнут низких холмов, то повернут на восток. Они должны были найти людей Этельфлед.

– Скажите им, что Этельред умер, - напутствовал их я, - и что Эрдвульф пытается стать лордом Мерсийским. И попросите прислать сюда людей.

– Ты затеваешь мятеж, - обвинил меня Осферт.

– Против кого?
– вопросил я.

Он заколебался и наконец предположил:

– Против Этельреда?

– Он мертв.

– Мы этого не знаем.

– Так что бы ты мне предложил сделать?
– задал я тот же вопрос, что и в Сирренсестре, и снова у него не нашлось ответа. Он не пытался мне противостоять, а, скорее, как и его отец, был человеком, что пёкся о законности. Бог, по его мнению, будет поддерживать правое дело, и Осферта грызла совесть, когда он пытался выяснить, что правильно, а что нет, и, по его мнению, обычно являлось правильным всё то, что поддерживает церковь.

– Предположим, что Этельред всё ещё жив, - надавил я, - даёт ли это ему право помочь Этельхельму уничтожить Этельстана?

– Нет, - признал он.

– Или выдавать Эльфвинн замуж за Эрдвульфа?

– Она его дочь. Он может делать с ней всё, что захочет.

– И у матери нет права голоса?

– Этельред - лорд Мерсийский, и даже если бы им не был, то муж - глава семьи.

– Тогда почему ты покрываешь чужую жену?

– спросил я его. Он выглядел ужасно несчастным. Бедняга, подумал я о борьбе, в которой он разрывался между любовью к Ингульфрид и неодобрением распятого бога.
– И если Этельред мертв, - задал я еще один вопрос, чтобы ему не пришлось отвечать на первый, - что это оставляет Этельфлед?

Он по-прежнему выглядел несчастным. Этельфлед приходилась ему сводной сестрой, и он любил ее, но его также преследовали нелепые требования его бога.

– По традиции, - тихо сказал он, - вдова правителя уходит в монастырь.

– Ты этого для неё хочешь?
– гневно спросил я.

От вопроса он вздрогнул.

– А что еще она может поделать?
– вопрошал он.

– Занять место своего мужа.

– Она может править Мерсией?
– уставился он на меня.

– Можешь предложить кого-нибудь получше?

– Но женщина не может править!

– Этельфлед может.

– Но...
– начал он и замолчал.

– Кто лучше?
– потребовал я.

– Её брат?

– Эдуард! А что если Мерсия не захочет находиться под властью Уэссекса?

– Она уже под ней, - ответил он, что на самом деле являлось правдой, хотя каждый делал вид, что это не так.

– А кто будет лучшим правителем? Твой сводный брат или твоя сводная сестра?

Какое-то время он молчал, но Осферт всегда был справедлив:

– Этельфлед, - наконец признал он.

– Она и должна править Мерсией, - твердо сказал я, хотя это произойдет, только если я смогу уберечь её дочь от брачного ложа Эрдвульфа и таким образом удержать Уэссекс от поглощения Мерсии.

И что было маловероятно, потому что ближе к полудню, когда дождь, наконец, стал слабеть, с запада пришли всадники. Сначала только один всадник на небольшой лошади, которую он осадил на вершине холма по ту сторону затопленной долины. Он посмотрел на нас, затем пришпорил лошадь и исчез из виду, но через несколько мгновений на горизонте появились шесть всадников. Потом еще десять или одиннадцать, трудно было сказать точнее, потому что они рассеялись, чтобы исследовать долину реки и найти место для переправы.

– Что теперь будет?
– спросила моя дочь.

– Они не могут причинить нам вред, пока не спадет вода, - сказал я, потому что сейчас имелся только один узкий путь, чтобы приблизиться к старой крепости, а у меня было более чем достаточно людей, чтобы его удержать.

– А когда вода спадет?

– Тогда начнутся трудности, - скривился я.

Стиорра держала в руке мешочек из овчины, который теперь протягивала мне. Я посмотрел на мешочек, но не взял его.

– Где ты это нашла?

– В Фагранфорде.

– Я думал, он сгорел вместе со всем остальным.

Я многое потерял, когда христиане сожгли мои постройки.

– Я давно это нашла, еще до того, как Вульфхед сжег дом, и хочу научиться ими пользоваться.

– Я не знаю, как, - ответил я, взял мешочек и развязал шнурок. Внутри лежало два десятка палочек из ольхи: тонких, отполированных, не длиннее предплечья. Палочки для гадания, принадлежавшие матери Стиорры, что могли предсказывать будущее. Гизела знала, как их толковать, но я так и не познал эту тайну.
– А Гелла знает?