Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 6 (с иллюстрациями)

Но это лишь потому, что она сражается в одиночку.

Что если найдется кто-то, кто разделит ее ношу?

Что если она найдет родственную душу?

– Возрадуйся.

Что если найдется кто-то, у кого есть похожая «шкатулка»?

– Твое желание скоро сбудется.

Поняв, что я говорю на полном серьезе, Ая смотрит на меня в упор.

– Где она? Где «шкатулка», которая мне нужна?

«Ущербное блаженство» и «Тень греха и возмездие» похожи.

Они обе созданы сильной верой, но во многих отношениях хрупки и холодны. И в то же время их обе можно использовать почти для любой цели.

Мне всегда казалось, что они похожи.

– Вот здесь, – отвечаю я и показываю себе на грудь. – «Т е н ь г р е х а и в о з м е з д и е» и е с т ь т а «ш к а т у л к а», к о т о р у ю т ы и щ е ш ь.

Да – с моей «шкатулкой» она сможет наконец выбраться из зыбучих песков, в которые ее поймало «Ущербное блаженство».

Ая смотрит на меня во все глаза. Наконец опускает взгляд и качает головой.

– Ты хоть понимаешь, какую ерунду говоришь? Твоя «шкатулка» – не то, что мне нужно. «Шкатулка», которая жертвует другими, далека от моего идеала; вообще-то она совершенно противоположна тому, что мне нужно. То, что ты только что сделал с Янаги, – отличное тому доказательство.

– Это потому, что пользуюсь ей я, – возражаю я, вновь привлекая ее взгляд. – Ты права; когда я ее использую, эта «шкатулка» жертвует другими, потому что так я пытаюсь изменить мир. Однако ясно же, что ты с помощью нее сможешь сделать куда больше, чем просто создавать «людей-собак». По сути своей она дает силу управлять другими. Нет, такое выражение дает плохую окраску. Если говорить твоими словами –

Я заглядываю в ее упрямые глаза и произношу:

– Она дает силу направлять других.

Выражение лица Аи меняется.

Ага, я так и думал. Ей интересна моя «шкатулка».

– В ней есть сила, которую ты ищешь, – с убежденностью говорю я. – С и л а н а п р а в л я т ь д р у г и х к с ч а с т ь ю.

– Не может быть… но… но…

Она по-прежнему пытается отрицать это пустой логикой, но на самом-то деле она уже поняла –

Что я говорю правду.

Что именно мою «шкатулку» она искала.

Я подхожу к Ае Отонаси.

Бессилие, создаваемое «Кинотеатром гибели желаний», по-прежнему впивается в меня. Кроме того, с каждым моим шагом «тени греха» кусают меня все сильнее. Я иду шатаясь, хватаюсь за кресла, чтобы не упасть, – но иду, пробираясь туда, где сидит Ая.

– …Хе-хе.

Несмотря на ужасное самочувствие, я не в силах подавить набухающую во мне радость.

Я ведь нашел наконец ответ.

С того самого момента, как я заполучил «Тень греха и возмездие», я был готов заплатить за эту «шкатулку» жизнью. Я был готов к тому, что в недалеком будущем сойду с ума и умру позорной смертью.

Эта «шкатулка» по природе своей должна передаваться другим.

Но кому предстоит стать моим наследником?

Возможно, я знал ответ все это время.

В конце концов, не я ли недавно назвал Аю источником надежды?

Не знаю – то ли из-за того, что мы сотрудничали в «Комнате отмены», то ли просто потому, что я заметил ее непостижимость, – так или иначе, уверен, какой-то уголок моего мозга решил, к кому перейдет эта «шкатулка», уже тогда, когда я ее взял.

Если так, значит, на самом деле «Тень греха и возмездие» –

«ш к а т у л к а», с о з д а н н а я, ч т о б ы б ы т ь п е р е д а н н о й А е О т о н а с и.

– …Хааа, хааа…

Наконец-то я возле ее кресла.

Ая в явной нерешительности, но все же не пытается сбежать.

– Встань, Ая.

Она смотрит на меня снизу вверх.

– Встань и прими «шкатулку», которую ты искала!

Проходит несколько секунд.

Наконец Ая встает.

Она встает, прекрасно понимая, что именно я собираюсь сделать. В отраженном от экрана свете она о т б р а с ы в а е т н е б о л ь ш у ю т е н ь.

Я смотрю ей в глаза.

В них больше нет колебаний.

Она уже приготовилась впустить в себя «шкатулку».

– Очень хорошо.

Сначала я должен ее принять.

– Покажи мне свои грехи, Ая Отонаси!

И, провозгласив сие, я ступаю на ее тень.

– …А.

Шагнув на нее, я вижу грех.

Грех Аи Отонаси… нет, Марии Отонаси.

Это,

это –

– …

…

…

…

Я рухнул.

На мгновение я потерял сознание.

Я кричал? Нет, наверное, я и на это был не способен?

Я размышляю о том, что только что увидел.

Это был не самый серьезный из тысяч грехов, что я видел, и не самый жестокий. Но серьезность греха и все такое прочее не очень связаны с той болью, которая этот грех сопровождает; уровень боли, которую я испытал, был таким же, какой испытала она, когда совершила свой грех, и к объективной тяжести греха это никакого отношения не имело.

Вот, значит, как тогда страдала Ая Отонаси?

Жалящая боль, словно тысяча ножей вонзилась мне в сердце, глазные яблоки плющат плоскогубцами, пальцы отрывают один за другим, кишки бросили в блендер, гвозди вбивают в каждую пору моего тела, и плюс ко всему еще каждый квадратный сантиметр кожи в огне. Ее грех – как расплавленная сталь, которая и мое тело постепенно плавит.

Какого черта?

Мои руки трясутся, глаза выпучены от шока.

Она –

Она несет такой груз все это время?

– …Гх!

Я с трудом поднимаюсь на ноги и смотрю на Аю Отонаси.

Чтобы сделать ее [повелителем], сперва я должен временно сделать ее [рабом]. Для этого мне надо проглотить ее «тень греха».

И если я это сделаю, Ая переживет свой грех заново.

Но сможет ли она вытерпеть боль?

Однако отступать уже поздно.

– Поехали.

Я хватаю ее «тень греха», которую взял, когда наступил на ее тень, и проглатываю ее.

– !..

Ая напрягается и хватается за грудь.

Но и только.

Я не могу скрыть изумления.

– …Как ты можешь быть в порядке?