Пустынная дорога смерти

– Что Вам нужно? – спокойно и бесстрастно спросил он у Джима.

– Мне нужно поговорить с Вами и Вашей сестрой по поводу произошедшего с Луисом Сиетлом, – терпеливо ответил полицейский, предъявляя Питу своё удостоверение. Питер Стюарт отошёл в сторону, приглашая его войти в дом, и когда Джим оказался внутри шумно захлопнул за ним дверь. В просторных комнатах, обставленных и отремонтированных в стиле модерн, царил приятный полумрак. – К нам полицейский, – громко произнёс рыжеволосый великан и кивнув в сторону комнаты, с белой, стеклянной, двустворчатой дверью сказал Джиму. – Проходите. Она там. Мне кажется, Вы совсем продрогли… простите, не запомнил Вашего имении…

– Джим Эландер. Можно просто Джим, – приветливым тоном отозвался полицейский.

– Джим, – произнёс Пит, натянуто улыбнувшись. – Идите туда, а я сейчас принесу нам немного виски, – и не дожидаясь возражений скрылся в недрах маленькой, уютной кухни.

Джим неторопливо пошёл в комнату, на которую указал Питер. Это была небольшая, светлая гостиная с одним огромным окном в дальней стене. Пол, потолок и аккуратная, современная горка здесь были ослепительно белыми, создающими ощущение чистоты и нереальной мощи света. Посередине комнаты стоял красивый журнальный столик из чёрного, глянцевого стекла. Прямые, однотонные, ночные шторы в пол и мягкий ковёр были нежного, мятного, освежающего цвета. Кресло и диван в стиле модерн были приятного бежевого оттенка, отлично гармонирующего с обстановкой в комнате. На полу и подставке стояло много разнообразных, бушующих сочной зеленью растений.

На удобном, уютном диване сидела заплаканная, укутанная в мягкий, тёплый плед Виктория, держащая в дрожащих от нервного перенапряжения руках чашку горячего чая. Она посмотрела на него, так печально, словно ища в нём защиту и поддержку, что Джим онемел и впал в ступор на несколько секунд, показавшихся ему вечностью. В этих зелёных глазах скрывались искренняя скорбь, гнетущая боль и старинная, животная боязнь смерти и одиночества. Они смотрели друг на друга: он взглядом полным сочувствия, она полным надежд и наивного, почти детского доверия. Эту тонкую, душевную связь, появившуюся между ними в минуты молчания и тишины, прервал вошедший с двумя пустыми стаканами правильной формы и бутылкой дорого, хорошего виски Пит.

– Присаживайтесь, – небрежно бросил он, указав кивком Джиму на уютное кресло, а сам удобно устроился рядом со своей сестрой и поставил всё принесённое им на низкий кофейный столик.

– Простите. Я понимаю, что вам сейчас тяжело… – начал Джим.

– Достаточно вступлений, – резко и бестактно оборвал его Питер, придвигая поближе к себе пепельницу и раскуривая сигарету. – Смерть – это не самое худшее, что может случиться с человеком. Кажется, так говорил Платон? Рано или поздно старуха с косой придёт за всеми нами. И каждый будет должен уйти с ней. Разница лишь в том, что он может уйти с ней, как равный, а может, как жалкий, раздавленный червь, как побеждённый. Вам хотелось бы заглянуть за грань? Увидеть тени на пустынной дороги смерти? Мне бы хотелось, – выдохнув едкий сигаретный дым он прикрыл глаза. – Люди… Интересно, что толкнуло убийцу на это? В нашей жизни бывает достаточно одного тихого щелчка, рушащего наши убеждения, чтобы сойти с ума. Мы всегда балансируем на грани безумия и нервного срыва. И наши сны тому доказательство. Да, Луис умер. Но все мы когда-нибудь умрём, – Пит бросил окурок в пустую пепельницу и налил в стаканы немного янтарного, согревающего и душу, и тело, бодрящего виски. Один стакан он протянул Джиму. – Выпейте и Вам сразу станет легче. Вы жутко бледны. На Вас просто лица нет.

– Спасибо, – чуть слышно поблагодарил Джим, пригубив обжигающий напиток. Он был до глубины души поражён жуткими, циничными словами Пита. Немного придя в себя, он решил продолжить беседу. – Скажите, Вы не помните ничего странного, происходившего с Луисом в последние дни? Может вы кого-нибудь подозреваете?

– Чёрный человек! – резко бросила Виктория и испуганно вжалась в спинку дивана. Пит криво усмехнулся, отводя свой взгляд в сторону. – Да, Пит. Я считаю, что это так. Что именно он убил Луиса.

– Кто это? – спросил Джим, пристально наблюдая за состоянием Виктории. В его душу незаметно и бесшумно прокрался сильный, почти животный страх, но он старался не выдать этого могучего чувства перед рациональным и циничным Питом. Он вспомнил рассказы матери о странном незнакомце, одетом в чёрное, часто навещавшем её и гулявшем в тёмных, мглистых, таинственных недрах их сада.

– Это просто плод воображения, потерявшегося в жизни и запутавшегося в себе, неуверенного подростка и впечатлительность чувствительной девушки, – холодно и презрительно произнёс Питер.

– Нет! – пылко возразила Виктория. – Это правда! Он существует! И это он сделал! Он! Луис видел его несколько раз у кромки леса. Высокий молодой человек с длинными белыми волосами, в чёрном костюме и цилиндре, с тростью в руке. Луис делился со мной всем. После первой их встречи ему начали сниться кошмары. Ему снилась белая пустыня и морской берег усыпанный пеплом. Потом Луис совсем замкнулся в себе. Я тогда ему не поверила. Это я виновата в его смерти! Я подумала, что это просто сны и одиночество…

– А мне кажется, что это сделали странные байкеры, приехавшие в Грейвс-Сити недавно. Я видел, как они копались в старых могилах на кладбище Сансет Хоррор. Скорее это сделали они, а не вымышленный человек! – с нарастающим раздражением прервал Викторию Пит, метнув в её сторону полный злости взгляд, отчего она замолчала, виновато потупив глаза. Чтобы успокоиться, Питер выпил виски, его передёрнуло от нервного напряжения.

– Что за байкеры? – поинтересовался Джим.

– Точно не знаю. Спросите лучше у Нила или его бармена. Я их видел там несколько раз. Будут ещё вопросы?

– Нет, пока что нет.

– Тогда я Вас провожу, – резко бросил Пит, вставая с дивана и ставя свой стакан на кофейный столик. Джим последовал его примеру. Этот парень пугал его своими циничными мыслями и необычными в таких ситуациях резкими суждениями. Он кротко кивнул на прощание прекрасной Виктории, ещё сильнее закутавшейся в плед, и они быстрыми шагами направились в вестибюль. Резким, ловким движением Пит открыл перед Джимом дверь. Полицейский поёжился от лёгкого дуновения холодного ветра и вышел из дома Стюартов. – Не подумайте ничего дурного. Просто Вик надо отдохнуть, – виновато продолжил Пит. – Если бы не этот кошмар, то, поверьте, мы бы отлично посидели у Нила в баре потравив байки и запивая усталость пивом. Вы, на мой взгляд, славный малый. Может, мне с Вами про байкеров сходить разузнать?

– Не стоит.

– Джим, – выйдя на улицу и прикрыв за собой дверь, с опаской обратился Питер. – Найди этого ублюдка, который сделал с нашей семьёй такое.

– Я постараюсь, – негромко бросил Джим и торопливо зашагал по аккуратной, декоративной дорожке прочь, за ворота аккуратного участка.

Всё так же крючковатые, голые деревья, дрожащие от холода и страха, своими причудливыми, жуткими лапами-ветками пытались словить несущиеся в неведомую даль серые тучи. Перед глазами Джима стоял милый, но до боли печальный образ Виктории, к которой он испытывал непомерное, странное чувство, желание быть всегда рядом с ней, защищая от бед и невзгод. На ум приходили слова её брата: «Смерть это не самое худшее, что может случиться с человеком… Рано или поздно старуха с косой придёт за всеми нами. И каждый будет должен уйти с ней. Разница лишь в том, что он может уйти с ней, как равный, а может, как жалкий, раздавленный червь, как побеждённый…». Джим чувствовал, что смерть бродит по улицам этого причудливого, гротескного города, как жуткая тень, бесшумная и никем незамеченная. Только она знает, как пляшут духи на забытой, пустынной дороге смерти.

5

В ноябре смеркается рано. Уже часов в пять непроглядная, мутная тьма наползает на сверкающий бледными, безликими, почти сюрреалистическими огнями город и проникает в холодные, бесстрастные души людей, срывая с их уставших, сонных лиц однообразные маски и обрывая нити Великого Кукловода. Лишь во снах мы свободны. Да, мы живём среди этих безумных, ярких, быстро меняющихся видений, схожих с болезненным бредом. Именно в них сокрыта истинна, которую мы боимся признать, пряча её, как нелепую старую картину, на чердак, в саван пыли и пепла.