Пустынный океан
Шрифт:
— Эолин, — мама внезапно стала очень серьезной. От её улыбки не осталось ни следа, глаза безумно сверкнули. — Мои дети меня слушаются.
Я обреченно свалилась в кресло.
— Церемония обручения будет закрытой, она запланирована на завтра. Поэтому вместо обеда ты поедешь подбирать платье, я все объявлю сама.
— Но Табрис…
— Мне нет до него дела.
Глаза начали болеть, и через секунду вся картинка перед глазами поплыла из-за выступающих слез.
— Валефор не любит меня, — я всхлипнула, — а я его!
— Поверь мне, лучшей партии для тебя не найти. Ты же сама говорила, что все сделаешь для своей семьи, разве нет?
Глава 1
Мне вновь приснилась собственная свадьба. Торжество, о котором я желала вспоминать с приятной истомой, обратилось в крах собственных надежд и построенных иллюзий, коими я с детства окружала себя. Человеческая душа слишком быстро
Первая свадьба, первый муж — все это должно было стать для меня чем-то незабываемым, чем-то важным, что оставило бы теплый след в душе. Но вместо этого мне в душу плюнули и потоптались грязными сапогами на всех детских мечтах. Свадьба была очень пышной, моя мама светилась радостью, принимая многочисленные поздравления и подарки. Великолепное платье, сложная прическа, украшенная цепочками из изумрудов и опалов, тяжелые украшения, что сверкали на телах приглашенных гостей, длинные столы, уставленные невероятно дорогими деликатесами. Серебряная посуда, старинные гобелены, веселая музыка нанятого оркестра — думаю, это именно та свадьба, о которой я всю жизнь мечтала. Это была моя свадьба, на которой я впервые в жизни желала отрастить хвост и уплыть далеко-далеко. От всех этих гостей, от вездесущих песков, от Валефора, что весь вечер вел себя почтительно, не выказывая эмоций, от…Табриса.
Мой милый, милый Табрис…Мой сон всегда заканчивался на нем. На том, как я, разглядев его чудесное лицо в огромной толпе, побежала к нему, игнорируя взгляд новоиспеченного мужа. На том, как он, увидев меня, внезапно повернулся и пошел прочь по одному из коридоров. На том, как я бежала в длинном тяжелом платье позади, протягивая пальцы и хватая его за одежды, желая дотронуться до его мягких волос, желая прикоснуться к его теплой руке, что вдруг оказалась холодной. Звук, когда по моей кисти ударили, отбросив её в сторону, я запомнила на всю жизнь. Взгляд глаз, что вдруг стали кровавыми, а не рубиновыми, навсегда остался где-то в сознании. Мой Табрис…Мой милый и любимый Табрис…Впервые я видела на твоем лице раздражение и скуку. Табрис…Я ведь попыталась тебя обнять, говорила слова о любви, утирала слезы, прося прощения неизвестно за что, но ты…
Мой сон всегда заканчивался на нем. На его словах. Жестоких словах, разбивших мне сердце. За что? Я любила тебя так сильно, что готова была отдать жизнь ради твоего счастья. Я помнила все дни, когда ты приезжал в гости, все письма, которые всегда пахли розмарином. И как же неистово я теперь хочу все это забыть, но…Она гложет. Раздирает на части. Она — беспощадная и всегда сильная — настоящая первая любовь. А ты…А ты никогда меня не любил так, как любила тебя я. Почему? Вина во мне?
«И что теперь?»— сказал ты тогда. Сказал злобно, жестоко, с такой ужасной насмешкой, что я, проглотив слезы, не смогла ничего тебе сказать. Кажется, я вновь начала говорить о любви, о том, как сильны мои чувства, и ты снова задал мне тот же вопрос. Почему тогда я не могла остановить слезы? Потому ли это, что уже тогда все поняла, пускай и не признавала? Я ведь бежала за тобой до самого выхода, где ты, обернувшись, криво мне улыбнулся. Быть может, это был не ты? Твое красивое лицо никогда не искажалось этим выражением, но…Но ты не оттолкнул, ты разорвал все мои чувства, которыми я жила. Ты, обернувшись, попал в самое уязвленное место. Ты ушел.
«Как будто у меня нет запасного варианта. Спустись уже с небес, Эолин».
На всю жизнь я запомнила эти слова. Мой сон всегда заканчивался на них, и я просыпалась на мокрой от слез подушке, пахнущей, как назло, розмарином. Как скоро затянется этот рубец, оставленный на сердце острым кинжалом, на лезвии которого был яд?
Я открыла глаза. Медленно повернулась, посмотрев на вторую половину помятой постели — там никого не было. Валефор всегда уходил очень рано. Я не любила его. После того, что произошло, было бы замечательно вообще более не испытывать подобного. Нет любви, не будет и предательства. И все же, спустя три дня нашей совместной жизни, я поняла, что была ему несколько признательна. За то, что в нашу первую брачную ночь, так ничего и не случилось. Он все знал. Знал о моих разбитых чувствах, стоило ему лишь взглянуть на мое заплаканное лицо, и ничего не говорил. Уходил рано утром, оставляя на прикроватном столике записку о том, какие у него сегодня дела, и пропадал на весь день. Знаешь, сегодня перед сном я обязательно скажу тебе спасибо. Не думаю, что ты будешь счастлив со мной, но назло всем я сделаю так, чтобы и ты был свободен в своих решениях, ведь и у тебя были причины жениться на мне столь внезапно, о которых я пока не знаю. Довольно жалеть себя. Мое лицо опухло от постоянных слез, что текли из глаз три дня. Не пристало так выглядеть дочери Изумрудной Императрицы,
что теперь живет в своем собственном небольшом замке с мужем. Теперь, как независимая особа благородного происхождения, я автоматически вступала в Совет, и вскоре на мои плечи лягут обязательства. Я стану такой могущественной, продвинувшись в Совете на самый верх, что Табрис будет жалеть о сказанных им словах всю свою оставшуюся жизнь!С этим настроем я наконец-то встала с кровати. Замок представлял из себя деревянное сооружение прямоугольной формы на сваях с массивной двускатной крышей. Первый этаж был сродни приемному залу. Он был окружен верандой и прекрасным садом. Второй этаж, на котором располагались кабинеты и выставочные залы, был украшен невероятной живописью. Третий же, где располагались спальни, — имел большие арочные проемы для окон, и утром там было очень красиво. Когда-то давно этот замок принадлежал одному из моих братьев, который, вступив в гарем одной знатной особы, покинул его. Теперь же он по праву принадлежал её Императорскому Высочеству Эолин, то есть мне.
Многие называли меня невероятно красивой. Думаю, это одна из причин того, почему Иараль в свое время приютила именно меня. Часть считала, что я слишком наивна, и, учитывая последствия моего разбитого сердца, они были совершенно правы. Некоторые полагали, что я глупа и меня легко обмануть, и, к сожалению, теперь я смотрела на эту критику с иной стороны. Все, Эолин, довольно. Теперь ты станешь самой красивой, богатой и сильной девушкой этой Империи. А для этого пора перестать думать о прошлом и начать действовать. Возьми пример с Валефора. Он считается сильнейшим в Опаловом Клане, девушки засматриваются на него, хотя он и не смотрит на них в ответ, и он, пускай и высокомерен, но со всей ответственностью взял на себя новые обязанности. И при всем при этом кроме пренебрежения или спокойствия иных эмоций на его лице я не видела. Значит, если спрятать свои чувства, то все получится? Значит, именно чувства мешают смотреть на все трезво и расчетливо?
Умывшись и одевшись с помощью служанок, я спустилась на обед, так как проснулась довольно поздно. В углу начинали пылиться стопки подарков, которые я не успела распаковать. Мне было достаточно того, что от Табриса там ничего не было. Но удивило меня и другое: от матери Валефора среди подарков также ничего не нашлось. Я обедала в одиночестве, довольно грустно, учитывая собственную неуверенность в дальнейших действиях и то, что в родовом замке у меня двое еще не женатых братьев, старшая сестра, что все время проводит в своей комнате и всегда улыбается, и младшая, с которой мы очень близки. Теперь я одна. С мужем, которого не хочу принимать, как мужа, и со слугами, коих в замке пока очень мало.
Весь день я провела в саду. Тщетно потратила свободное время, просто вглядываясь в аккуратный фонтанчик у беседки. Почитала книгу, которая оказалась довольно предсказуемой. Отужинала, и затем направилась в библиотеку вместе с пришедшим ко мне письмом от Совета. Всего в Совете было более сотни участниц, но большинство из них на деле являлось массовкой, наделенной большим статусом. Основу, безусловно, составляли шесть Императриц, их предложения всегда выслушивались, и без них не проходило ни одно важное собрание. Далее шла четверка глав, отвечающих за четыре сферы нашей Империи: военная, политическая, культурная и экономическая. В каждую сферу входило еще по четыре главы, между которыми были перераспределены обязанности, и именно эти главы имели в своем роде реальную власть, возможность что-то изменить, ввести и предложить. Всего их было шестнадцать, и именно они были моей целью. В виду своего статуса, я, перескочив сразу несколько этапов, стала подчиненной одной из глав, что крутилась в культурной сфере. Это была уже пожилая дама из Рубинового Клана, и я знала её еще с детства. Кажется, они дружили с моей матерью. Если я смогу занять её место, то мгновенно стану заметной фигурой.
Это письмо, которое я развернула, сидя в библиотеке, было именно от неё. Она просила меня на следующей неделе навестить сапфировые шахты и оценить условия, в которых живут сосланные туда работники. Не очень приятная работенка, учитывая, что в шахты ссылают или тех, кто такими работами избежал тюрьмы, или неблагополучных. Представляю, в каких условиях они живут. Финансирование на их проживание выделяется скудное, хотя я слышала, что среди тех работников есть множество талантов по работе с драгоценностями. Пришло и другое письмо. От целительницы, что желала осмотреть меня завтра. Это письмо напрягло меня намного больше, ведь обычно такое приглашение приходило тогда, когда целители, подкупленные родственниками, желали убедиться, что первая брачная ночь прошла успешно. Не в плане беременности, а в плане лишения своего целомудрия. Я же была чиста, как едва распустившийся цветок. Быть может, отказаться? Но тогда возникнут слухи, и появится мнение, что молодожены и не живут-то вместе. Моя мама будет в гневе. Она всегда твердила мне о том, как должна настоящая женщина заботиться о своем гареме. Я несла ответственность за всех своих мужей (вариант отсутствия любви почему-то никто никогда не учитывал), за своих защитников, дарующих мне силу и влияние. И, если первых двух мужей всегда выбирала семья, то далее шел бой сердца и разума. Часто знатные дамы избирали мужей, исходя из влюбленности, другие же, руководствовались выгодой.